Die Welt (Германия): Шеф горит! Хочешь поглядеть?
30 апреля между 15:15 и 15:50 Гитлер ушел от расплаты, совершив самоубийство. Свою жену Еву Браун он прихватил на тот свет с собой. Даже в свои последние минуты он думал только о себе. На седьмой день недели принято отдыхать. Но в Берлине 29 апреля 1945 года никто и не думал посвящать воскресенье отдыху. На улицах продолжали грохотать орудия, артиллерия обстреливала последние очаги сопротивления вермахта и войск СС. За исключением всего нескольких кварталов в районах Митте, Пренцлауэр Берг и Шарлоттенбург вся столица рейха была в руках Красной Армии. В занятых уже неделю пригородах отдельные люди все-таки отправились на богослужения, на которые их позвали некоторые отважные пасторы. Однако в большинстве церквей прихожан не было. В тот день в «фюрербункер», находящийся в саду рейхсканцелярии, одной из последних пришла важная весть. Бывший кумир, а затем и cоюзник Гитлера Бенито Муссолини, ставший с 1938 года для «фюрера» скорее обузой и в самом конце войны находившийся в бегах, был схвачен партизанами на севере Италии. В одной из деревень на озере Комо его расстреляли, а затем подвесили за ноги на одной из автозаправочных станций в Милане. На это известие «фюрер» отреагировал в своей обычной манере: он в очередной раз заявил, что покончит собой, и добавил: «Я не хочу попасть в руки врага ни живым, ни мертвым. После смерти мое тело должно быть сожжено, чтобы никто и никогда не смог его найти». Но на этот раз он говорил серьезно, не так, как в 1923 году после неудавшегося путча или в 1932 году, когда НСДАП грозил распад. Ближе к вечеру 29 апреля 1945 в бункере действительно начались последние приготовления. Сначала Гитлер продиктовал двум оставшимся секретаршам свое политическое и приватное завещание. Траудль Юнге вспоминает эмоции, которые она испытывала непосредственно перед диктовкой: «Сейчас, наконец, произойдет то, чего мы так ждали несколько дней: объяснение того, что происходит, какое-то признание, признание вины, возможно, попытка оправдаться». В последнем документе третьего рейха должна была прозвучать правда из уст человеком, которому уже нечего было терять. Но ожидания секретарши не оправдались: «Безучастно, почти механически фюрер делал заявления, высказывал обвинения и требования, которые мне, немецкому народу и всему миру были хорошо известны». Действительно, оба завещания были ничем иным, как квинтэссенцией его ненависти, его совершенно оторванного от реальности мировоззрения. Перед смертью Гитлер легализовал свои отношения с Евой Браун. Правда, сделал он это не по собственной инициативе. «Предсмертная свадьба произошла по ее настоянию, ее стараниями. Сам Гитлер был на это уже не способен», — вспоминает один из многолетних служащих альпийской резиденции Бергхоф. Он очень хорошо знал Еву Браун: «Она хотела, чтобы было так». В этот воскресный вечер около 23 часов Гитлер послал последнюю радиограмму руководству вермахта в уже давно окруженную штаб-квартиру в одном из южных предместий Берлина. Еще раз он осведомился, когда же придут деблокирующие войска. Четырьмя часами позже генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель ответил, что на улучшение обстановки рассчитывать не приходится. Тем временем передовые группы Красной Армии находились всего лишь в ста метрах южнее рейхсканцелярии. Между Лейпцигерштрассе и Фоссштрассе уже шли одиночные бои. Бригадефюрер СС Вильгельм Монке, военный комендант рейхсканцелярии, сообщил Гитлеру, что позицию удастся удерживать еще один, в лучшем случае два дня. Услышав это, «фюрер и рейхсканцлер» определил момент своей смерти: 30 апреля 1945 года в 15 часов. В одном из последних приказаний он разрешил Монке и командующему войск в Берлине генералу Гельмуту Вайдлингу попытаться вырваться из окружения. О капитуляции диктатор по-прежнему ничего слышать не хотел. Последняя глава почти закончилась. Приблизительно в это время Ева Браун и Адольф Гитлер удалились в маленькую гостиную свой квартиры в бункере и закрыли за собой стальные двери. Перед этим диктатор еще раз попрощался со своим ближайшим окружением и отдал личному слуге распоряжения относительно того, как поступить с его трупом. В конце войны, унесшей 50 миллионов человеческих жизней, самой большой заботой Адольфа Гитлера было то, чтобы его труп не попал в руки солдат Красной Армии и не был выставлен в каком-нибудь паноптикуме на всеобщее обозрение. Его ближайшие сотрудники в точности выполнили последний приказ своего шефа. Они заблокировали в решающие минуты дверь в гостиную. Через какое-то время они ощутили запах пороха. Через массивные стены и закрытые стальные двери, да еще при постоянном шуме от артиллерийской канонадой и дизельных генераторов отдельного пистолетного выстрела услышать в бункере было невозможно. За пару минут до 16 часов камердинер Хайнц Линге и личный адъютант от СС Отто Гюнше вошли в комнату, где умер диктатор. Они обнаружили оба трупа сидящими на диване. Но позже они по-разному вспоминали о том, что увидели. Линге и Гюнше взяли трупы и вынесли их через выход, ведущий в сад, из «фюрербункера» и положили в какую-то яму — то ли в воронку от снаряда, то ли в не засыпанную канаву. Тела были обильно политы бензином и подожжены. Один из охранников-эсесовцев, увидев это, бросился вниз. «Шеф горит! — прокричал он своему товарищу Рохусу Мишу, телефонисту из команды обслуживания „фюрера“. — Хочешь поглядеть?» Как же точно умерли Адольф Гитлер и Ева Браун? Существуют десятки различных версий. Почти все люди из окружения «фюрера», пережившие 1945 год, неоднократно выступали по этому поводу и часто противоречили друг другу. Оба застрелились? Или оба отравились? Пустил ли себе Гитлер пулю в рот или в висок, в то время как Ева Браун отравилась? Или же «фюрер» решил действовать наверняка и сначала принял цианистый калий, а затем выстрелил себе в голову? Так как между смертью и сожжением, тела осмотрены не были, то ответить на эти вопросы уже нельзя. Но ответы на них не так уже и важны. Решающее значение имеет тот факт, что Гитлер умер 30 апреля 1945 года между 15:15 и 15:45.
