Леонид Млечин: «Мифические фигуры отодвинули в тень настоящих героев войны!»
Его, как и многих из нас, интересует история, поэтому, идя в ногу со временем, он открыл официальный Youtube-канал под названием История Леонида Млечина – «канал для тех, кому не безразлично наше прошлое». Именно о нём мы и поговорили с Леонидом Михайловичем накануне 75-летней годовщины со дня победы СССР над фашисткой Германией. — Уважаемый Леонид Михайлович, 9-го мая будет отмечаться 75-летие победы СССР над гитлеровской Германией. Как вам кажется, насколько вообще корректно и допустимо вычленять эту войну из Второй мировой войны, которая началась 1 сентября 1939-го года и закончилась 2 сентября 1945-го года, хотя теперь Россия считает днём окончания Второй мировой войны третье сентября. — Да, у каждого народа своя история. Для англичан, скажем, сражение под Эль-Аламейном ключевая битва войны. Для американцев – взятие острова Иводзима. А для меня – Великая Отечественная война – с июня сорок первого по май сорок пятого, когда немцы пытались уничтожить нашу страну, наш народ и когда огромными усилиями и страну спасли, и третий рейх сокрушили. — Насколько целесообразным с исторической точки зрения было заключение пакта Молотова-Риббентропа? Стал ли он некой «подушкой безопасности» для СССР, либо – наоборот, сыграл злую шутку, расслабив Сталина? — Принято считать: договор с Гитлером помог избежать гитлеровского нападения уже в 1939 году, оттянуть войну. Но в 1939-м году Германия не была готова к большой войне с Советским Союзом. И не готовилась! И не посмела бы напасть осенью 1939-го. После нападения на Польшу вермахт смог вести новую военную кампанию только на следующий год… Принято считать, что пакт с Гитлером был подписан потому, что западные державы не хотели объединяться с Советским Союзом и надеялись натравить на него нацистскую Германию… Изоляция Советскому Союзу не грозила. В 1939 году Советский Союз оказался в выигрышном положении: оба враждующих лагеря искали его расположения. Сталин мог выбирать, с кем ему пойти: с нацистской Германией или с западными демократиями. В августе Сталин сделал выбор. Западные демократии, презирая реальный социализм, вовсе не ставили своей задачей уничтожить Советскую Россию. А вот для Гитлера Россия была врагом. Нападение на нашу страну стало для Гитлера лишь вопросом времени. Сталин заключил союз со смертельно опасным врагом и демонстративно оттолкнул своих стратегических союзников. Молотов говорил позднее, что они со Сталиным сразу разгадали коварные замыслы Гитлера. Но как-то слабо верится в эту прозорливость. Слишком быстро немецкие войска летом сорок первого дошли до Москвы, слишком много советских людей погибло на поле боя, в плену, в оккупации и слишком тяжкой ценой далась победа в мае сорок пятого. Получив отсрочку в два года, Сталин не сумел подготовить армию к страшной войне. — Почему во время ВОВ эвакуация не носила обязательный характер? Ведь есть такое понятие – «законы военного времени», разве они предполагают добровольный выезд с оккупированной территории? — В сорок первом отступали так быстро, что эвакуироваться успели немногие. Руководители заботились прежде всего о своих семьях. Вечером 22 июня 1941-го года командование Западного фронта отправило в войска шифротелеграмму: «Опыт первого дня войны показывает неорганизованность и беспечность многих командиров, в том числе, больших начальников. Думать об обеспечении горючим, снарядами, патронами начинают только в то время, когда патроны уже на исходе, тогда как огромная масса машин занята эвакуацией семей начальствующего состава, которых к тому же сопровождают красноармейцы, то есть люди боевого расчета». 5 июля военный прокурор Витебского гарнизона докладывал: «Ответственные работники эвакуируют сами свои семьи с имуществом, получив на железнодорожной станции самостоятельные вагоны. В обкоме партии мне сказали, что эвакуацию семей ответственных работников якобы разрешил ЦК компартии Белоруссии… Милиция работает слабо, НКВД также сворачивает свою работу. Все думают, как бы эвакуироваться самому, не обращая внимание на работу своего учреждения». Вот, как это было… — Почему и в СССР, и в современной России не любят говорить о просчётах и ошибках, допущенных во время Великой отечественной войны, ведь до сих пор есть масса «белых пятен»? — История – это зеркало. Иногда смотреть в безжалостное историческое зеркало превыше человеческих сил! Больно неприглядная видится картина. И хочется сменить зеркало! Принесите другое! Настоящее! Обществу, как и отдельному человеку, хочется считать себя рыцарем без страха и упрека. А десятилетия беспардонного искажения истории в нашей стране оставили свой след, и многие упорно повторяют сталинские «заповеди»: не позволим переписать прошлое! — Есть вообще темы-табу. Например, судьба генерала Андрея Власова, который перешёл на сторону фашистов. Вероятно, в этом вопросе не всё так просто? — Мне кажется, его судьба описана достаточно подробно. Я и сам написал книжку на эту тему — «Адольф Гитлер и его русские друзья». И фильм снял о Власове — ездил в деревню, где он сдался немцам… Причём, есть авторы, ему очевидно симпатизирующие. У меня даже на сей счет спор вышел с уважаемым Гаврилой Харитоновичем Поповым, потому что для меня Власов – предатель. — Существуют исторические штампы, такие как: «Великую отечественную войну выиграл Сталин». Но это не соответствует действительности, тем более, что он был никудышным военачальником, несмотря на высшее военное звание генералиссимуса. Кому сегодня выгодно продвигать подобные «мемы»? — Это – сложнейший вопрос о том, почему Сталин вызывает симпатии у нас в стране, в том числе, среди молодежи, которая родилась уже после распада СССР и не знает советской жизни. От короткого периода самокритики перешли к ностальгии. Это термин, введённый швейцарским медиком Иоганном Хофером в XVII веке, означал болезненное состояние пациента. Чем мы сейчас заняты? Самооправданием и самоутешением. Стараемся забыть обо всем неприятном. Возвышающая нас переоценка прошлого дает возможность другими глазами посмотреть на самих себя. Ничего не сделав, добиться успеха. Своего рода – исторический наркотик! И молодежь, прежде всего студенческая, живет политической ностальгией. Очевидна неудовлетворенность жизнью. И поиск альтернативы. Она обнаруживается не в будущем, что должно быть свойственно молодым. Альтернатива ищется в прошлом. Но не в реальном, а в идеальном. Вызывают восхищение вождь (то есть Сталин), могущество советской власти и эмоциональная атмосфера того времени («жили, как братья, все друг другу помогали…»). От лидера ждут не создания условий, которые дали бы простор для самореализации, а отеческой заботы, решения всех проблем, избавления от трудностей. Ностальгия – тягостное, тоскливое чувство, депрессивное самоощущение… Настроения у молодых, как у пожилых. Они тоже живут мифами и утопиями – о прошлом. Что это означает? Не видят перспективы, не верят в будущее, потому что настроены пессимистично. Как с такими настроениями двигать Россию вперед? — По итогам войны СССР на правах победителя взял себе Кёнигсберг, который стал Калининградом. Но это – исконно немецкая территория. На каком основании Советский Союз присвоил себе то, что никогда не принадлежало – ни ему, ни Российской империи? — После Второй мировой войны победители размышляли о том, стоит ли вообще сохранять на политической карте Германию, страну, которая в ХХ-м веке дважды ввергла мир в страшные войны. Так же, как и после первой мировой, было принято решение наказать Германию, заставить ее ответить за причиненные другим народам страдания и компенсировать нанесенный им ущерб. Мировое сообщество сочло это справедливым. И правительство ФРГ признает эти границы. Несправедливым, насколько мне известно, это считают только ультраправые и неонацисты. — Почему от нас многие годы скрывали реальное количество жертв, которое понёс СССР? Точная цифра погибших и умерших от ран неизвестна до сих пор. — Сталин сказал, что в войне погибло семь миллионов советских людей. На этом старания статистиков установить точное число жертв закончились. Вождь терпеть не мог говорить о потерях, запрещал писать о них. Хрущев признал, что погибло больше двадцати миллионов. При Брежневе подсчетами занялась комиссия заместителя начальника генерального штаба генерал-полковника Штеменко. Цифры потерь в войне, по данным генерального штаба, таковы. Безвозвратные потери Красной армии – 11 миллионов 944 тысячи 100 человек. А в целом страна потеряла 26 миллионов 600 тысяч человек. К убитым нужно бы прибавить и искалеченных. Из каждых ста мобилизованных двадцать восемь стали инвалидами. Демографы и историки полагают, что окончательная цифра потерь нуждается в уточнении. Но есть непреодолимые препятствия в выяснении истины. Командиры и политработники Красной армии имели удостоверение личности. А рядовых бойцов и младших командиров лишили личных документов. Каждому красноармейцу должны были выдать медальон с пергаментным вкладышем, на котором указывались фамилия, имя и отчество, воинское звание, год и место рождения, адрес семьи. Но весь личный состав медальонами не обеспечили. Если бойцы гибли, а рядом не оказывалось сослуживцев, способных их опознать, то хоронили убитых безымянно, в братской могиле, и получалось, что красноармеец пропал без вести. Поэтому так много оказалось неопознанных тел. И по сей день находят останки бойцов, и невозможно узнать, кто отдал жизнь за родину, памятник поставить, родным сообщить… Без вести пропавшими числились сотни тысяч – с большей долей вероятности можно сказать, что они погибли в первые месяцы войны, но документов у них не было. Беседовал Евгений Кудряц
