Наш товарищ Василий Теркин: почему народная поэма вышла у Твардовского не сразу

Если есть в русской литературе герой, про которого хочется говорить, то Василий Теркин, боец и балагур, гармонист и на все руки мастер, — явно. Один из внимательных и эрудированных читателей в начале 40-х написал Твардовскому о том, что человек с именем Василий Теркин в русской литературе уже есть. Именно так звали персонажа, который появился на страницах одного из романов Петра Боборыкина в 1892 году. Тот, первый Теркин, был купцом, но Твардовский честно ответил, что любые совпадения случайны, и менять имя героя он, конечно, не будет. Понять автора нетрудно: боец был известен советскому читателю уже несколько лет. В ходе советско-финской войны солдаты и офицеры Красной армии с удовольствием читали короткие, лубочные истории — например, «Как Вася Теркин белофинского связиста связал», «Как Вася Теркин помог танкистам». Их автор в то время был корреспондентом газеты Ленинградского военного фронта «На страже Родины». Вместе с Твардовским над Васей (полное имя, а затем и отчество герой получит позже) Теркиным работали поэты Николай Тихонов, Виссарион Саянов и Самуил Маршак, драматург Цезарь Солодарь и едва ли не вся редакция газеты. Будущий редактор «Нового мира» не возражал: фельетоны 1939–1940 гг. были и забавой, и пропагандой, и пробой пера. Относиться к зарисовкам серьезно не было нужды. После окончания советско-финской войны (или, как ее называют теперь, «финской кампании») Теркин пропадает со страниц: фронтовых дорог не было, в мирной жизни герою места не нашлось. Однако новая война дала Теркину второй шанс, и на этот раз, по признанию самого Твардовского, все было уже всерьез. Поэт работал над поэмой в начале 40-х, тогда вчерне была написала знаменитая «Переправа». Параллельно Твардовский думает о том, чтобы продолжить свою «Страну Муравию», поэму о русском крестьянстве, вместе с поэтом Борисом Палийчуком создает казака Ивана Гвоздева и продолжает писать в стол что-то, чему предстоит стать одной из главных книг о войне. Перепробовав несколько жанров и героев, поэт возвращается к образу Теркина. Вася стал Василием, и 4 сентября 1942 года в газете Западного фронта «Красноармейская правда» старый знакомый герой обрел новый, собственный голос. Читательская благодарность была невероятной. Сразу. С первых глав. Теркину писали письма, Теркина искали (и, конечно, находили, ведь «в каждой роте есть такой»), строки из поэмы переписывали, хранили и заучивали наизусть. Благо написан «Теркин» так, чтобы сделать это мог даже тот солдат, что никаких стихов в жизни не видел («Вот стихи, а все понятно, все на а все понятно, все на русском языке» — отмечал автор). Необстрелянные мальчики и полковые дядьки, медсестры и политруки, офицеры и кашевары признали Василия Теркина своим безоговорочно. Подобный успех в русской литературе — великая редкость: обычно автору приходится иметь дело сначала с ревнивой писательской средой и острой на язык критикой, но Твардовский эти препоны миновал, не заметив. Поэт говорил с читателем напрямую, без посредников, и даже мнение идеологически бдительного начальства, которое ставило создателю «Василия Теркина» на вид слишком явное отсутствие «роли партии» и мешало (в меру сил) выходу поэмы, особой роли не играло. Твардовский хорошо знал войну, и именно поэтому никакой партии в «Теркине» так и не появилось. Никаких славословий, никакой мишуры, никаких реверансов — все было слишком серьезно, Твардовский писал народную поэму. Здесь ошибиться было нельзя. Народ отвечал бесчисленными письмами. Они сыграли в судьбе «Василия Теркина» существенную роль: автор планировал закончить историю возвращением героя в строй после ранения, но читатели потребовали «продолжить поэму, ибо Теркин будет продолжать войну до победного конца». Это требование Твардовский выполнил беспрекословно: последние главы произведения относятся к 1945 году, глава «От автора» была написана в ночь с 9 на 10 мая. Ослушаться партийного начальства поэт мог себе позволить, но спорить с читателем, который точно знал, что Теркин дойдет до Берлина, не имел права. Успех поэмы был предопределен и формой («Переправа, переправа, берег левый, берег правый» — эти слова словно бы сами сходят с языка, их хочется повторять), и содержанием (Теркин умен, но не высоколоб, весел, но знает меру и толк, лих, но тверд и честен — в нем читатель увидел все лучшее, что было в нем самом), и, главное, настроем.В «Василии Теркине» много горечи, но ни автор, ни его герой не сомневаются в том, что война будет завершена на территории врага и победа будет за нами. Теркин, обобщенный, живой, убедительный русский солдат, готов спать на земле, месить грязь осенью и замерзать зимой, грызть краюху и биться с фрицем на кулаках — но не готов поверить в то, что русские солдаты умирали на своей земле зря. Нет. «Бой идет святой и правый, бой идет не ради славы, ради жизни на земле».За это поэму полюбили раз и навсегда. КСТАТИ Фразы из поэмы «Василий Теркин» стали крылатыми и вошли в устную речь.Нет, ребята, я не гордый, я согласен на медаль.Бой идет не ради славы, ради жизни на земле.Города сдают солдаты, генералы их берут.Не гляди, что на груди, а гляди, что впереди. Борис Пастернак считал «Теркина» высшим достижением литературы о войне, оказавшим большое влияние на его творчество. Иван Бунин так отзывался о поэме: «Это поистине редкая книга: какая свобода, какая удаль, какая меткость, точность во всем и какой необыкновенный народный солдатский язык — ни сучка ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова!» Читайте также: Девушка и небо