Ленин исчез из русского сознания

Разговоры о роли Ленина, начатые месяц назад в его 150-детний юбилей, вяло продолжаются и по сей день. Это обсуждение доказало, что есть процессы необратимые. Боевая пропаганда «за СССР» и «за социализм с китайским лицом» ползет изо всех щелей, как Мишкина каша из волшебного горшка, но замусоленные темы эти полностью переродились внутренне. В частности, Ленин больше не с нами. Поясню. Мы живем по-прежнему в реальности, где самым зримым и наиболее определяющим поворотом русской истории остается ночь, когда главою правительства стал неформальный лидер РСДРП(б). Но где сегодня тот образ Ленина, солнца советской интеллектуальной и духовной системы? Куда исчезла многомерная лениниана, составлявшая собою, пожалуй, треть советской идеологии до 1953 года и добрых две трети после ХХ съезда? Канонический образ Ленина – как советского начала начал – почти растаял. Советская идеология, как оказалось, не может воспроизводиться вне государства, без единого источника. Она рассыпается на еретические толки, в СССР, приведшие бы своих проповедников, по меньшей мере, к неприятностям. В итоге мы получили двух заметно разных Лениных, и оба мало похожи на победительного юбиляра 1970 года. Речь не идет о том, что существуют «плохой» и «хороший» Ленины. И в доперестроечное время Ленин был, например, антигероем, архизлодеем для писателя Владимира Солоухина – и героем-демиургом для его оппонента поэта Степана Щипачева. Дело в другом. На наших глазах распался, разделился надвое апологетический образ Ленина. И оба этих Ленина потонули в тени новодельного сверхдемиурга Сталина, бытующего также в двух лицах. Если приглядеться, с нефтяных-кокаиновых 2000-х существует Сталин огламуренный, менеджерский, этакий «солидный господь для солидных господ», обходящихся с ним запанибрата. И рядом: Сталин – бог «собачьей смерти врагам народа» и «неуклонно возрастающего благосостояния». Поклонники первого Сталина, как правило, потихоньку насмехаются над «массами», себя отождествляя с теми сталинскими «меченосцами», кому повезло. Адепты второго Сталина, по-далевски скажем, нищатся – предаются всенародному самоуничижению, о механизмах коего впору писать монографию. Так и с двуликим Лениным. Есть Ленин части российских политиков и преуспевающих публичных людей. Они осуществили то, что их предшественники, поборники «возвращения к ленинским нормам» и «конвергенции», не успели сделать в перестройку. Те пытались доказать, что Ленин-де – грандиозный политик и мыслитель, но по сути – обычный отец-основатель модерновой нации. Помнится, даже на страницах «Пионерской правды» 1990 года некий историк партии объяснял последним пионерам, что революция все-таки была нужна, и Ленина сравнивал с Вашингтоном, Ататюрком и махатмой Ганди. Сегодня российский «гош кавьяр» («левая черная икра» – как во Франции прозывают любителей черной икры и левых идей) чувствует себя интеллектуальным монополистом. Гош-кавьяровцы разом ратуют и за ленинские, и за сталинские нормы – сказать по чести, одинаково умозрительно. В условиях нынешнего строя и открытой информации элитарный клуб «Миллионеры за Ленина» (а еще больше – «Миллионеры за Сталина и менеджера его Берию») впечатление производит сюрреалистическое. Непонятно, зачем Ленину и Сталину следовало делать именно то, что было сделано, если венцом советского творения – словно рюмка коньяку с ломтиком лимона – оказались эти господа, в целом довольные текущим положением и даже в предперестроечном СССР невообразимые. Самих же гош-кавьяровцев понять отчасти можно: многие из них принадлежат к поколению «ойчегомынатворили», вступившему в перестройку в деятельном возрасте. Еще удивительнее в массе простые ленинцы. Во-первых, они обратились во сталинцев – чуть менее чем поголовно. Ленин для них теперь – только ступенька к Сталину, к «картинам мирной, роскошной жизни, царства труда, науки и грандиозного искусства» (как писал А.Н. Толстой в заметке к ненаписанному варианту «Гиперболоида»). Во-вторых, сегодняшние красные представления о Ленине и революции равноудалены не только от исторических фактов, но и от советских трактовок. С одной стороны, ту позорно-адскую Россию, что, по мысли новых красных, Ленин поднял на дыбы, не намалевали бы даже Михаил Покровский с Демьяном Бедным. Старую Россию эти деконструкторы презирали, но в ней хотя бы пожили. Несмотря на заклинания о «русофобах-антисоветчиках», неосоветское «историческое знание» свелось к антирусской пропаганде, загримированной под верность «делу Ленина». Впрочем, «дело Ленина», на верность коему наставляли советских людей 50-х – начала 80-х годов рождения, переродилось в «дело Сталина», хоть их ничему такому не учили. Словно позднесоветское пригыгыкивание над «советским – значит отличным», словно либеральная мантра про «не ту страну» и «не тот народ», обязательной в широких кругах становится идея, условно скажем, «крепостьянства». Крепостьяне уверены, будто сегодняшние русские поголовно произошли от воображаемых зачмыренных зимогоров, и считают иное мнение «русофобией». Они столь часто приплетают невпопад «крепостное право», что сразу ясно: как правило, это люди с очень короткой семейной памятью – и у них какая-то беда с самостоянием, национальным и личным. Итак, если в 1970 или в 1980 году советские школьники учили, что рабочий класс под руководством Ленина сверг власть буржуазии, теперь они же, седые и лысые, рассказывают, что Ленин спас вымиравших от голода крепостьян из дворянской неволи. И тут же плачутся на гибель советского образования «из-за капитализма» и объявляют любых оппонентов «жертвами ЕГЭ». С другой стороны, повторной фальсификации подверглась непосредственно история революции. Сегодняшняя (по советским меркам – безумная) трактовка событий 1917 года родилась в головах людей, контуженных распадом Советского Союза и последовавшими потрясеньями. Печать перенесенного шока прискорбна, однако ничего постыдного в ней нет – все мы такие контуженные. Гораздо хуже, что урок перенесенного удара, поначалу пошедший на пользу, стремятся даже не забыть, но вывернуть наизнанку, обращая к вящим заблуждениям. Люди 90-х новейший горестный опыт принялись переносить на события начала века. Многих это приводило к умозаключению, что в революции, которую так долго нахваливали большевики, по правде, не было ничего хорошего. Сами видали, на своем хребте ощутили: страна проходила трудную полосу перемен и, глядишь, прошла бы, но выскочили мазурики, пообещавшие народу все и сразу… Довод о «прогнившем самодержавии» прекратил работать: сами доискались добра от прогнившей советской власти… В воздухе витал житейский трезвый вывод: ценность имеют не прожектерское ниспровергательство, не завиральные идеи, но труд и покой. Тогда популярны сделались объяснения сменовеховского толка: мол, большевики вместе с прочими революционерами обвалили Россию, но хлебнувши со всем народом лиха, помудрели, а история сепарировала козлищ-нигилистов от агнцев-патриотов. Эта версия, поданная, в частности, Вадимом Кожиновым, остается одним из оснований национал-сталинизма. Однако Сталин без Ленина, Сталин, коему в заслугу ставят «истребление ленинской гвардии» – картина еще удивительнее, нежели «миллионеры за Сталина». Тут экстраполяцию на 90-е пришлось докрутить, придумав, что «Ленин сверг либералов». Этот аргумент работает нередко и с теми, кто хорошо относится к дореволюционной России, и конкретно к монархии, и даже к императору лично. Мол, все равно «к власти пришли либералы и все развалили». Что может быть ужаснее либералов? Допустимы любые жертвы, лишь бы либералов не было! И люди с советским высшим пишут буквально: «Если бы не Ленин, Чубайсы и Гайдары пришли бы к власти уже в 1917 году!» – не понимая, что используют фамилии нелюбимых деятелей абсолютно советского генезиса. И заодно уж «Ленин порядок навел и эту вашу свободу проклятую задавил!» Как известно, безумные утверждения от просто ошибочных отличаются тем, что требуют куда более обстоятельных опровержений. И на утверждение «Ленин сверг либералов» придется дать развернутый ответ. Но покуда остановимся на том, что ленинский образ, вокруг которого вращался советский мир, образ, считавшийся вечным, исчез из русского сознания. Под именем «Ленин» даже неколебимые сторонники советской идеи подразумевают уже совсем иную историю.