Александр Башлачев: темный ангел русской поэзии
Друзья звали его Сашбаш — так сократили имя Саши Башлачева. Родом с Русского Севера, Вологодчины, он был кем-то средним между святым и юродивым. Ни кола ни двора, музыкант скитался с гитарой по СССР и пел собственного сочинения песни. Был так же странен и плохо понят, как великий русский поэт Велимир Хлебников — тот ездил по стране с наволочкой, в которой носил рукописи. Музыкальный критик Артемий Троицкий, мудрый змей, написал о Сашбаше: «Он открыл нам целую вселенную любви и боли». Так и есть. Отпусти мне грехи, я не помню молитв! Но если хочешь — стихами грехи замолю. Но объясни — я люблю оттого, что болит, Или это болит, оттого что люблю? Часть своей короткой жизни он провел в Питере. Его многие любили, но воспринимали, скорее, как некий экзотический фрукт. В моде были Гребенщиков и Майк Науменко, подражавшие западным рок-образцам, а Сашбаш был какой-то отдельный, самобытный и очень русский. По заряду, мощи его можно сравнить, пожалуй, только с Высоцким — тоже поэтом с гитарой. Но Высоцкий, несмотря на выдающийся талант, был еще и плейбой — громкая слава актера, широкие знакомства в верхах, «Мерседес», жена-француженка… А Сашбаш был нищим и широко известным лишь в узких кругах. Слушая его песни, ловишь себя на мысли, что ни одну из них невозможно выключить посередине. Настолько это мощно. А еще начинаешь понимать, что многие… не он написал. Как сказал один поэт: «Я не пишу стихи, я их записываю». Башлачев, кажется, многое просто записал. Ему надиктовали. Кто? Бог, высшие силы — определение придумайте сами. «Ведь святых на Руси — только знай выноси». Сам такое не придумаешь. Или: «Потом — юродивые-князи нашей всепогодной грязи». Такое вот краткое изложение русской истории. Или: Век жуем матюги с молитвами. Век живем — хоть шары нам выколи. Спим да пьем. Сутками и литрами. Не поем. Петь уже отвыкли. Это почти 40 лет назад написано. И еще через 40 будет актуально. Его «лебединая песня», конечно, — «Время колокольчиков». Долго шли зноем и морозами, Все снесли и остались вольными, Жрали снег с кашею березовой И росли вровень с колокольнями. Если плач — не жалели соли мы, Если пир — сахарного пряника. Звонари черными мозолями Рвали нерв медного динамика. Чувствуете мощь? Это вам не Шнуров и поэты-шестидесятники. Это останется. Сашбаш погиб, выбросившись из окна. Не думаю, что ему надоело жить. Просто он, как пел Джим Моррисон, хотел «прорваться на другую сторону». Прорвался? Незадолго до смерти он написал: «Ведь совсем неважно, отчего помрешь, ведь куда важнее, для чего родился». Давайте вспоминать эти строки время от времени.
