Если вернется Сталин. В Саратове заговорили о памятнике диктатору

Ясно, что можно долго говорить о короткой памяти нынешних коммунистов. Можно, например, предложить товарищу Анидалову изучить список своих однопартийцев – руководителей тридцатых годов. Этот, далеко не полный список, приводитв своей статье исследователь большого террора в нашей области журналист Алексей Голицын. Вот начало этого списка: Анисимов Николай Николаевич – 1-й секретарь Энгельсского горкома. Расстрелян 20 января 1938 г. Антипов Андрей Васильевич – начальник Саратовского областного земельного управления. Расстрелян 20 января 1938 г. Барышев Николай Иванович – председатель Саратовского облисполкома. Расстрелян 30 октября 1937 г. Богородицкий Александр Дмитриевич – уполномоченный областного комитета по заготовкам. Расстрелян 20 января 1938 г. Голяндин Николай Николаевич – зав. отделом школ Саратовского обкома ВКП(б). Расстрелян 20 января 1938 г. Гринштейн Александр Яковлевич – председатель Саратовского городского совета. Расстрелян 20 января 1938 г. Гусев Владимир Дмитриевич – 2-й секретарь Саратовского обкома ВКП(б). Расстрелян 20 января 1938 г. Докукин Николай Александрович – секретарь Вольского горкома ВКП(б). Расстрелян 20 января 1938 г. Ефремов Михаил Григорьевич – с мая 1937 г. – командующий войсками Приволжского военного округа. В 1938 г. был арестован по подозрению в связях с Тухачевским. Освобожден после допроса в присутствии Сталина. Погиб в бою в должности командующего 33-й армией 19 апреля 1942 г. Кавтарадзе Георгий Давыдович – начальник Рязано-Уральской железной дороги. Расстрелян 29 августа 1938 г. Каравай Михаил Михайлович – зав. отделом легкой промышленности Саратовского облисполкома. Расстрелян 20 января 1938 г. Касперский Владимир Владимирович – редактор газеты «Коммунист». Расстрелян 21 мая 1938 г. Криницкий Александр Иванович – секретарь Саратовского Обкома ВКП(б). Расстрелян 30 октября 1937 г. Лепешев Петр Михайлович – директор института марксизма-ленинизма в Саратове. Осуждён 19 сентября 1937 г. к 10 годам лагерей. Умер в 1978 г. Липендин Павел Федорович – 2-й секретарь Саратовского обкома. Покончил с собой в тюрьме в 1937 г. Дальше можно прочитать статье «История репрессий: Охота на Ежова в заповеднике НКВД». Но можно предположить, что современные коммунисты и сами прекрасно понимают, что будет с ними, вернись из небытия Сталин, о чем они якобы мечтают. Они моментально в полном составе оказались бы на одном из расстрельных полигонов. За что? За сотрудничество с буржуазией, работу в контрреволюционной думе, соглашательство с врагами народа. За то, что выступают с речами перед представителями власти, а не усиливают классовую борьбу, не зовут народ на баррикады, не строят социализм. Представляется, что показная тоска по тирану и убийце – лишь элемент бессовестной политической игры. Коммунисты прекрасно видят, как обыватели, глубинный, так сказать, народ тихо звереет от коррупции, беспредела властей, нищеты. Звереет и мечтает о сильной руке. А тут – пожалуйста – КПРФ с ее показушным культом личности Сталина. Но есть в саратовской ситуации и еще один персонаж – Борис Шинчук. Если мы тут вспоминаем историю, то Шинчука уместно сравнить с Анастасом Микояном, был такой партийный деятель. О нем еще говорили: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Подразумевалась политическая непотопляемость Микояна: он работал при Ленине, Сталине, Хрущева, Брежневе. Вот и Шинчук у нас такая же непотопляемая субстанция – никогда не тонет. И при Аяцкове, и при Ипатове, и нынче – все на плаву. Когда Анидалов выступил со своим предложением установить памятник, Шинчук, сейчас он председатель Общественной палаты Саратовской области и директор музейного комплекса на Соколовой горе, хотя и заявил, что Сталин для него «спорная фигура», но с идеей памятника согласился: «Я не против – ставьте». Интересно, у нас директор музея самолично принимает такие решения? Еще Шинчуку хочется задать тот же вопрос, что и местным коммунистам: «Ты представляешь, что будет с тобой, если Сталин вернется»? В лучшем случае – будешь кайлом махать на колымских золотых приисках и рассуждать у костра в тундре о том, спорная вождь фигура или нет. Хотя за такие рассуждения и к стенке поставят быстро.