Пушкин забыт. И что с того
Оставим пустые славословия и старинные пересказы школьных сочинений, какие-то обрывки стихотворений и «моего дядю», который, конечно, «самых честных правил», но что с того. Пушкин забыт. Так уже случалось, кстати. Федору Достоевскому не нужно было бы читать свою знаменитую речь о том, что Александр Сергеевич — это солнце, которое взошло над русской культурой, если бы это и так все знали. Плевать было многим из тогдашних гимназистов и на Онегина, и на станционного смотрителя Вырина. Всех занимала решительная и беспощадная борьба с царизмом. Кое-кто из начинавших в ту пору, когда Достоевский говорил о Пушкине, уплывут еще философскими пароходами и сгинут в первых советских лагерях, но это будет совсем другая история. Забытый Пушкин — это, если коротко, русская культура, лишенная и всемирности, и самобытности. Писатели пописывают, читатели почитывают. Школьники зубрят, не особенно вдаваясь в смысл. Пушкина путают то с Тютчевым, то с Лермонтовым. Осталась вот фраза про «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», которую поминают к месту и не к месту, но кто ее произнес и в каком контексте — это уж лишнее, это уж вы нас не грузите. Странно это прозвучит в 2020 году, когда Пушкин изучен вдоль и поперек, но если мы вдруг захотим сохранить отечественную культуру, то нам придется Александра Сергеевича возвращать. Вспоминать. Заново открывать. Как будто не было двух столетий. Как будто не было у нас никакой пушкинистики, как будто мы с чистого листа открываем для себя главного русского поэта. По букве, по строчке, по каждому стихотворению, драме или повести. Иначе, если все останется как есть, Пушкин окончательно превратится в артефакт минувшей эпохи, интересный только историкам литературы. Автор этих строк на самом деле не слишком оригинален и, будем честны, повторяет многие тезисы, которые высказывала в свое время Марина Цветаева, почувствовавшая то же самое: мы его теряем, и это — подлинная национальная катастрофа. Несколько раз избежать трагедии удалось. Получится ли в этот раз, трудно сказать: слишком уж мы стали самонадеянны, слишком велико упоение собой и бахвальство. Но шанс пока есть. Это единственная хорошая новость.
