Судьбы военкоров ТАСС в Севастополе. Александр Хамадан и Марк Туровский
"До 1948 года я должен написать книги: "Дипломаты" — повесть, "История Японии" — очерк, "Опиум и империализм" — очерк, "Мальчишки" — повесть, "Большая война" — роман, "Сун Ят-сен, или Друг народа","История Японии" — очерк, "Курильские острова", — написал мелким почерком корреспондент Александр Файнгар в маленькой красной книжечке в 1938 году. Однако дожить не только до 1948-го, но даже до 1945-го ему было не суждено. Александр Файнгар-Хамадан-Михайлов Александр Файнгар родился в 1908 году в дагестанском городе Дербент. В 1920-х в Германии он вел революционную пропаганду среди рабочих, за что был выслан из страны. В СССР пытался поступить в военно-морское ленинградское училище, но не прошел по здоровью. Работал в партийных структурах в Таджикистане, в 1930-е годы состоял при советском консульстве в Харбине, был журналистом газеты "Правда" и журнала "Новый мир". Файнгар интересовался историей стран Дальнего Востока, описывал ситуацию в оккупированных Японией регионах Китая, предпосылки Японо-китайской войны и борьбу китайских партизан. Некоторые его произведения выпущены под псевдонимом Ли Дан. В 1935 году после командировки в Америку выпустил книгу "Американские силуэты". Другая его фамилия — Хамадан — использовалась при работе спецкорром ТАСС на фронтах Великой Отечественной, в том числе в осажденном Севастополе, и в газетах. Файнгар попал в плен и погиб в концлагере в 1943 году — здесь его знали как переводчика Михайлова, спасшего от смерти множество военнопленных. На фронт в 1941 году его — снова из-за слабого здоровья — не взяли. Но он быстро нашел другой способ: пошел на войну репортером. Уже через несколько недель после начала войны корреспондент ТАСС Александр Хамадан передавал корреспонденции с выходными данными "Прифронтовая полоса". Один из бланков ТАСС с текстом Хамадана от 5 августа 1941 года хранится в Севастопольском военно-историческом музее-заповеднике. В нем описываются зверства фашистов, о которых узнал от селян, вырвавшихся с оккупированной территории. "— Медицин — доктор? Андросов кивнул головой. — Спасайт большевиков? Собака. Солдаты втиснули фельдшера в кучу раненых и отвели в сторону. Танк дал задний ход. И потом, на полном газу, наскочил на живой клубок тел". Хамадан работал на разных участках фронта от Ленинграда до Одессы, в итоге оказался в Севастополе. "Хамадан прибыл в Севастополь в первый раз в конце 1941 года. Тут наступило относительное затишье, и сюда были направлены корреспонденты многих изданий, они находились в городе до конца января — февраля 1942 года, а потом вернулись на Большую землю. Именно за эти месяцы Хамадан собрал материал для своей книги "Севастопольцы", которую не увидел: когда она вышла, автор уже был в плену", — рассказала научный сотрудник Севастопольского военно-исторического музея-заповедника Наталья Кузьмина. В книгу вошло около 20 рассказов и фотографии. В архиве музея хранится не только первое издание сборника, но и рукописи Хамадана, наброски плана книги в записной книжке, рукописный вариант предисловия к "Севастопольцам" от генерала Ивана Петрова, одного из руководителей обороны Севастополя. Большие хрупкие листы плотно исписаны синими чернилами, абзацев Хамадан не разделял — они обозначены специальными корректорскими значками, много правок. За многими рассказами — не безымянные персонажи, а конкретные люди. Например, работница завода Настя Чаус, которая делала оружейные детали, потеряла руку во время бомбежки города, но после госпиталя вернулась на производство. "Медленно, но неуклонно перевыполняется норма выработки. Весь заводской коллектив с волнением следит за борьбой отважной женщины. Мучительные, напряженные, творческие дни. Чаус продумывает каждое свое движение, в особом порядке раскладывает инструменты и подсобный материал, тщательно изучает процесс работы, ее скорость и ритм", — описывает Хамадан работу своей героини. А вот маленькая отважная Нина Онилова, бывшая швея из Одессы, выучившаяся на пулеметчицу, потому что мечтала быть как Анка из фильма о Чапаеве, и воевавшая в Чапаевской дивизии. "Именно благодаря Хамадану, — отмечает Кузьмина, — мы знаем имена таких героев обороны, как Настя Чаус. Он же первым написал о пулеметчице, Герое Советского Союза Нине Ониловой. Лев Толстой в своих "Севастопольских рассказах" описывал Первую оборону Севастополя 1854–1855 годов. Хамадан, получается, как второй Толстой — описал Вторую оборону." В последние дни обороны, когда стало понятно, что Севастополь обречен, уехать из города можно было только по специальному пропуску. "У Хамадана был такой документ на эвакуацию, — уточняет Кузьмина, — но он им не воспользовался. Передал кому-то из раненых солдат — так делали многие. Сам же остался в Севастополе". Официальной датой окончания обороны считается 4 июля 1942 года, но, как известно из немецких документов, с последними очагами сопротивления они смогли справиться только 17-го числа; в городе оставались десятки тысяч солдат и офицеров. Хамадан, как и тысячи советских военнопленных, в том числе раненых, был отправлен в созданные здесь же, в Севастополе и Крыму, концлагеря. Своего настоящего имени журналист не назвал: Файнгара расстреляли бы как еврея, Хамадана — как сотрудника ТАСС, а значит — коммуниста. "Во второй половине июля в тюрьме (лагерь "Лазарет" в Севастополе — прим. ТАСС) появился Хамадан под фамилией Михайлов. Его репортажи об Ониловой, Павличенко мы читали в дни обороны. Он был контужен, давало о себе знать застарелое легочное заболевание. С немцами он заговорил на немецком языке, объяснил им, что был в Германии. Так Хамадан — Михайлов Александр Михайлович — стал переводчиком в лагере", — вспоминала медсестра Ольга Мараховская, рассказ которой через много лет после войны был записан музейными работниками. Михайлов, как рассказала Мараховская, добился открытия в лагере прачечной — в больших котлах кипятили воду и стирали бинты, оборудовали дезинфекционную камеру — обработка одежды помогала бороться со вшами. Благодаря ему гитлеровцы разрешили пленным брать продукты, которые для них стали передавать горожане, и "это спасло от голодной смерти многих раненых". В феврале-марте 1943 года, когда советская армия победила в жесточайшей битве за Сталинград, немцы стали относиться к пленным намного хуже, участились аресты и казни. В это время Михайловым заинтересовалось гестапо, его попытались укрыть в инфекционной больнице, но немцы быстро вернули его в лагерь и поместили в отдельную камеру. Стало ясно, что угроза становится смертельной. К нему пускали только Мараховскую, ставившую уколы, и в ночь перед гибелью Михайлов признался ей, что он — тот самый репортер Хамадан. "Попросил сходить за ядом к аптекарю Мише, тот отказался дать. [Хамадан] попросил сообщить семье. Передал мне маленькую черную записную книжку с тремя фото, часы ЗИФ без стрелки большой. Вошли несколько гестаповцев и выносить начали Хамадана на носилках. Пленные, узнав, что приехали за Михайловым, все вышли — пришлось гитлеровцам проталкиваться через толпу. Прибежал Миша с флягой с ядом, Хамадан попросил у него пить. Вел он себя достойно, гордо, ничуть не испугался. Потом полицаи нам сказали, что Михайлова расстреляли", — записано со слов Мараховской. Книжку и два фото после войны Ольга Мараховская отправила жене Хамадана, а часы долго хранила как память о нем и передала в музей только в 1980-х годах, когда и были записаны ее воспоминания. В 2014 году родные Александра Файнгара передали в севастопольский музей его личные вещи — среди них та самая записная книжка с планами до 1948 года и рукописи очерков для "Севастопольцев". Марк Туровский Участвовал в обороне Севастополя и другой корреспондент ТАСС — Марк Туровский. Данные и документы об этом хранятся в фондах Государственного музея героической обороны и освобождения Севастополя. В составе 25-й и 95-й стрелковых дивизий Туровский участвовал в боях под Одессой, Перекопом, Ишунем, был политруком. В Крым журналист прибыл в 1941 году из Одессы вместе с Приморской армией. В Севастополе он работал по специальному разрешению, у него были спецдопуски к определенным объектам осажденного города. Есть данные о Туровском и в музее Героическим защитникам Севастополя на территории 35-й береговой батареи. Марк Туровский родился в 1912 году в Белоруссии, городе Лоеве Гомельской области. Сначала был рабочим, потом поступил в институт журналистики, закончив который, стал сотрудником газеты "Красная смена". Переехав в Крым, был принят редактором газеты "Крымский комсомолец", его очерки и интервью печатали "Красный Крым", "Красный черноморец", "Маяк Коммуны". В 1940 году поступил на работу в ТАСС — корреспондентом по Крыму. Когда началась война, Марк Туровский стал специальным военкором ТАСС. В Музее обороны и освобождения Севастополя хранятся черновики статей Туровского, в которых он рассказывает о деяниях нацистов в Севастополе и Крыму. Пожелтевшие машинописные страницы со множеством рукописных вставок и исправлений — видно, что над текстом вдумчиво и тщательно работали, правя написанное и добавляя штрихи и детали. Журналист много встречался с героями обороны Севастополя, готовил интервью, очерки и заметки. "Из симферопольских тюрем гестапо в пригородный совхоз немцы привезли 2000 человек. Рабочим и служащим совхоза дали трехдневный отпуск. В течение трех дней непрерывно работали душегубки. После тяжелых пыток и издевательств 2000 человек были умерщвлены. Чтобы замести следы своих кровавых преступлений, немцы сожгли трупы казненных, а пепел смешали с навозом". Это только один и совсем небольшой фрагмент статьи Марка Туровского. Даже когда город был сдан, журналист оставался на посту и отправлял материалы в газеты, которые издавались теперь уже вне Крыма — и бойцам, и тем, кто трудился в тылу, необходима была актуальная информация о происходящем. Газеты приходилось печатать на оберточной бумаге, пергаменте, их формат уменьшался, но они все же выходили. Сам журналист вспоминал эти дни так: "Каждая газета выходила с неимоверным трудом. Частенько в типографии гас электрический свет. И тогда вместо короткого сна по очереди рабочие типографии и журналисты руками крутили печатную машину. Вместе с севастопольцами небольшой, но боевой коллектив редакции ["Красного Крыма"] перенес все тяжести и лишения героической обороны. И как свидетельство этому — медаль "За оборону Севастополя", которой была награждена газета". После войны Марк Туровский продолжал работать в ТАСС, часто встречался с теми, кто когда-то был героем его военных очерков. Его награды говорят сами за себя: ордена Отечественной войны, Красной Звезды, в послевоенное время медаль Гагарина за материалы о космосе. Туровский был заслуженным работником культуры Украинской ССР. Карина Сапунова, Юлия Острогожская
