Война и жизнь старейшего десантника России Георгия Ивкина

История семьи Нас встречает невысокий и крепкий мужчина, выглядит гораздо моложе своих 95. К нашему приезду, конечно, готовился: форма десантника, вся грудь в орденах и медалях, бело-голубые полоски тельняшки. Привычным движением поправляет голубой берет — гордость всех членов этого воинского братства. Родился Георгий Ивкин в 1925 году в селе Русское Добрино Самарской области, куда когда-то, после отмены крепостного права, пришли жить еро предки. У деда Константина Макаровича было собственное подворье. В годы коллективизации он отдал его под колхозный двор, и это позволило семье избежать репрессий. Не обошли они только дядю Ивкина — Василия Константиновича: он был сослан на Соловки, потом строил Беломорканал, но вернулся живым. В начале 1930-х годов в Поволжье начался голод. Маленькому Егору, среднему из шестерых детей, поручили тогда следить за малышами. "Брал младших братьев и шел на речку пять километров. Что мы там только не собирали, чтобы пожевать и съесть, — вспоминает герой. — Бывало, видишь осот, вытянешь корень, помоешь в речке и жуешь. В рубашонки насобираем корней и идем обратно пять километров". В 1934 году отец Ивкина Терентий Константинович решил, что так больше невозможно, и завербовался на работы в Сибирь. Семья добиралась до нее целый месяц, но в итоге Ивкины оказались в Красноярском крае. Родители работали на строительстве железнодорожных путей в Красноярске, затем — на станции в Минино. Жили в вагончиках рядом со станциями. Когда срок полугодовой вербовки завершился, Ивкины решили остаться в сибирской глубинке: отец пошел работать на завод, переехали жить в бараки. Сейчас на этом месте находится красноярская больница № 20, говорит Георгий Терентьевич. Рядом как раз выстроили школу — новое здание казалось ребенку дворцом, он с удовольствием бежал туда учиться. "Где-то есть даже похвальная грамота от классного руководителя Ирины Александровны Зеленской за хорошую учебу и поведение", — улыбается ветеран. Многих учителей он помнит по имени-отчеству и сейчас. "Школьных учителей мы любили и слушали. Был у нас учитель русского языка — охотник и рыбак Ерофей Иванович, так, когда он что-то писал на доске, можно было любоваться его каллиграфией", — вспоминает мужчина. После седьмого класса Егор, посоветовавшись с отцом, решил поступать в речное училище. С корабля — на войну Закончился первый курс речного училища, началась практика на судоремонтном заводе в Красноярске. Шел июнь 1941 года. "Я учился на судомеханическом отделении, и мы должны были все знать и уметь. Была широкая производственная практика, но с началом войны ее сократили, а нас сразу перевели на военный режим", — говорит он. Молодого курсанта летом этого же года отправили кочегаром на пароход "Вейнбаум". В первом же рейсе с Ивкиным случилось сильнейшее обезвоживание: руководство судна не позаботилось ни об обеспечении работников водой, ни даже о том, чтобы они знали жизненно важные правила. "Существует режим питья, и он очень важен, нам это не рассказали", — подчеркивает Георгий Терентьевич, впомнив песню "Раскинулось море широко", в которой говорится о погибшем от теплового удара кочегаре. "Я чувствовал, что если пойду в обратный рейс, то просто не доживу до конца пути", — рассказывает Георгий Терентьевич. Во время стоянки он попросту сбежал, перебравшись на другой пароход. Вернувшись в Красноярск, юноша тут же отправился к начальнику судомеханической службы и рассказал о причине "бегства", так что "проступок" ему, конечно, простили. После второго курса Георгий Терентьевич стал третьим помощником механика на трехпалубном пароходе "Фридрих Энгельс". "Я сдал экзамен в судомеханической службе и стал третьим помощником, а это уже считалось командным составом", — рассказывает Ивкин. В ноябре пароход возвращался в Красноярск с юга края и из-за низкой воды на Енисее получил несколько пробоин. Речники смогли откачать воду и заделать пробоины, но в порт приписки до наступления холодов вернуться уже не успели. "Пароход поставили на воду и доложили по радиосвязи в пароходство: судно на плаву, а уже пошла шуга (мелкий рыхлый лед, появляющийся перед ледоставом и во время ледохода — прим. ТАСС), и нам сказали — ниже по левому берегу есть залив, там и будете зимовать", — говорит Георгий Терентьевич. Через неделю после того, как суда встали на зимовку, пришла радиограмма из краевого военкомата о том, что Ивкина и еще двух парней призывают на фронт. "Все понимали, что идет война, и не было вопросов: как, зачем, почему. Есть приказ, говоришь: "Слушаюсь!" — и все". Тогда Ивкин, конечно, не подозревал, что с боями ему придется пройти от Украины до Вены, но до самого Берлина дойти не суждено. Из пехоты в десант Заканчивался 1942, начинался 1943 год. Это было время перелома, Советская армия добивала окруженную в Сталинграде 6-ю немецкую армию фельдмаршала Фридриха Паулюса. Из Красноярска сибиряк попал в Первое Астраханское пехотное училище в Перми, куда эвакуировали материальную базу и немногочисленные кадры его училища. "Однажды нас подняли по приказу, комбриг сказал речь, что сибиряки-курсанты не должны посрамить честь училища, нас посадили на эшелон и отправили на фронт", — вспоминает красноярец. В июне 1943-го Ивкин и другие солдаты приехали в город Киржач во Владимирской области, где формировалась 15-я воздушно-десантная бригада. Поначалу не было ни жилья, ни еды. Тогда Георгий отправился к командованию, чтобы рассказать о ситуации. "Чего нам только не выдали: были американские консервы и концентраты, теперь главной проблемой стало, чтобы с голодухи никто не бросился переедать, иначе могли бы получить заворот кишок", — говорит Ивкин. Солдаты решили эту проблему самостоятельно: каждый взялся контролировать напарника. Потом в лесу построили землянки и десантные вышки, с которых молодые бойцы учились прыгать. "Сначала нас учили прыгать с аэростатов, научили приземляться на воду, в лесах, населенных пунктах. Потом было восемь прыжков с самолетов Ли-2 — точной копии американских "Дугласов", — вспоминает Ивкин. Совершали и регулярные марш-броски на 25 и 50 километров. Крупнейшая операция В сентябре 1943 года началась одна из крупнейших военных операций Советской армии — Днепровская. Три воздушно-десантные бригады разместились за рекой, задача — содействие войскам Воронежского фронта и дальнейшее наступление на Киев. Однако из-за ошибок в подготовке и проведении операции десантники были высажены разобщенно, попали в окружение, но все-таки сумели оттянуть на себя значительные силы врага. Соединение Ивкина в высадке и десантировании не участвовало, находясь в резерве главного командования. Как впоследствии вспоминали бойцы 15-й бригады, в которой служил Ивкин, их перебросили на аэродром для последующей высадки в тыл немцев. Десантники вспоминали, что двое суток лежали с надетыми парашютами ПД-41, потому что сидеть с ними было неудобно, и ждали приказа о десантировании. Но командование, оценив потери от первых высадок, от этой идеи отказалось. Красноярец попал в разведвзвод батальонной разведки. Целью было находить у немцев в линии фронта слабые места и, забрасывая бойцов в тыл врага, готовить в этом месте прорыв. "Одна группа должна незаметно просочиться, вторая должна приблизиться с фронта. Задача просочившихся — наделать шуму и уходить вглубь. Немцы пытаются их поймать, но десантники-то — ребята бегучие, а немцы не очень любили бегать, они все больше на мотоциклах. И когда немцам суматоху делаем, идет прорыв", — улыбается Георгий Терентьевич. Второй шанс на жизнь Довелось Георгию Ивкину участвовать и в продвижении через Румынию. В то время румынский король Михай уже принял решение о выходе из войны, и Советская армия вступила на территорию Венгрии. Ивкин вспоминает, что немцы, когда у них возник дефицит топлива, закапывали танки в землю и использовали их как огневые точки. "Но щелкали мы их как семечки", — говорит он. В сутки подразделению Ивкина удавалось преодолеть от 10 до 30 километров. Но окончание войны ему увидеть было не суждено: в начале апреля во время Венской наступательной операции Георгия ранило в ногу. "Увезли в госпиталь. Я говорю врачам: "Давайте быстренько ставьте меня в строй, чтобы мой полк далеко не ушел". Но через два-три дня у меня поднялась температура, врачи открыли бинты и поняли, что началась гангрена. Тогда и рухнула моя надежда быстро вернуться в строй", — с печалью в голосе вспоминает Ивкин. Врачи предлагали ампутацию ноги ниже колена и протез, но сибиряк категорически отказался. "У меня организм сильный, давайте вместе бороться, и если будем вместе бороться, то ногу мою сохраним", — убедил он медиков. Пулю из кости все же удалось извлечь, и ногу спасли. Но в госпиталях Георгий тогда провел почти год. А День Победы он встретил в Венгрии. "Выходил на улицу на костылях, царила эйфория, радовались все, в том числе и местное население. Наших раненых, кто не мог ходить самостоятельно, вывозили на каталках, кого-то выносили на носилках. Это было всеобщее ликование", — вспоминает Георгий Терентьевич. В первый эшелон, отправляющийся с ранеными в Советский Союз, он не попал по недоразумению: отстал от команды и был остановлен патрульными, а так как документы были у сопровождающих в колонне, то молодого солдата задержали. Как выяснилось потом, в этом бойцу крупно повезло. "Эшелон шел через Польшу, и его взорвали бандеровцы. Так и получилось, что, задержав меня, мне спасли жизнь", — вспоминает Ивкин. На родину он вернулся следующим эшелоном, который шел через Румынию. ВДВ на всю жизнь Вернувшись из армии в ставший родным Красноярск, Ивкин закончил машиностроительный техникум и пошел работать на Красноярскую ТЭЦ-1, потом на другую. Всего энергетике Георгий Терентьевич отдал без малого 60 лет. Воспоминания о небе и прыжках с парашютом, несмотря на ранение, мужчину не оставляли. После войны он прыгал несколько раз с парашютом на красноярском острове Отдыха. Но, как сейчас говорит, ощущения были совсем не те, что во время тех 15 военных прыжков. Однако принципы десантуры он не только сохранил на всю жизнь, но и старается передать их своим пятерым внукам, шести правнукам и восьми праправнукам. "Десантнику — быть физически подготовленным, знать приемы рукопашного боя, иметь крепкие нервы. Но главное — друг друга поддерживать во всем, десантники — это очень дружные ребята. И этот принцип я пронес через всю жизнь", — Георгий Терентьевич говорит, что продолжает следить за развитием ВДВ России. В 2018 году имя Георгия Ивкина внесли в Книгу рекордов России как самого старшего ветерана Воздушно-десантных войск России. Сертификат об этом ему вручили в канун Международного дня пожилых людей, который отмечается 1 октября. Дмитрий Мармышев