Die Welt (Германия): в водочном угаре Россия даже проигрывала войны

Водку называют в России «матерью родной». Военные походы заканчивались неудачей, потому что водка мешала продвижению войск. До сих пор в России в историю входит только тот, чье имя стоит на бутылке с водкой. Он подхватил персидскую княжну, свою любовницу и швырнул за борт. В результате чего та немедленно утонула. Его команда наблюдала за происходящим с удовлетворением. Таким образом Стенька Разин доказал, что он — не холоп отца княжны, персидского шаха Сулеймана I. «Волга, Волга, мать родная» — такие слова есть в этой широко известной балладе об атамане донских казаков, поднявшем восстание против царя. А так как эта строчка из песни вызывает такие приятные ассоциации, то появилась водка, в рекламе которой слова слегка переиначили, и они превратились в «водка, водка, мать родная». Навечно в истории России остается только тот, чье имя — случайно или нет — оказалось на бутылке водки. Современники увековечены водками «Горбачев», «Борис Ельцин», «Путинка». «Путинофф», «Медведев» и ностальгической «Сталинской», дань воздана и знаменитым царям — есть водка «Иван Грозный», «Царская» (с портретом Петра Великого), «Императрица Екатерина», а во славу сразу всей династии названа водка «Романов». Этой чести удостоились и зарубежные любители выпить, такие, как «Собеский» и «Чингисхан». Не забыты даже «Пушкин», «Ван Гог», «Шопен» и «Чайковский». Лишь в случае с водкой «Калашников» (в бутылке в форме автомата), «Серп и молот» или «Дух времени» (бутылка упакована в клетку) напиток вызывает далеко не возвышенные эмоции. Нечто подобное произошло с автомобильной фирмой «Руссо-Балтик», которая по случаю столетнего юбилея фирмы в качестве нетривиального рекламного трюка выпустила водку «Vodka Russo-Baltic» в раритетной, выполненной из золота бутылке по рекордной цене в 1,3 миллиона долларов. Бутылку предоставили на время организаторам одной из выставок в Копенгагене, где — как было зафиксировано видеокамерой — ее украл вор и скрылся. Однако пару дней спустя бутылку нашли на какой-то стройке. Сосуд был в целости и сохранности, но пустым. Поэтому о соотношение цены и пользы этого изделия можно спорить. Изобретательность в выборе названий брендов водки независимо от того, где ее изготовили, заставляет вспомнить «широкую русскую душу», но и — если отвлечься от блеска старых и новых царей — печальные страницы русской истории. Поэтому неспроста в России испокон веков говорят: «Бог помогает иногда, а водка всегда». Скорее всего, по этой причине среднестатистический русский все еще тратит 8,8% своего дохода на водку. Потому что «Россия холодная, а водка согревает». Или если верить словам, приписываемым киевскому князю Владимиру с 988 года, то «выпивка — это услада русского. Без выпивки мы обойтись не можем». По мнению некоторых филологов благодаря именно этому обстоятельству слово «водка» стало первым, которое западные языки переняли из русского. Еще до слов «тройка» и «погром». И задолго до слова «гулаг». А вот слово «самогон» там не прижилось, имеется в виду нелегально сваренная «теплая мерзость крепостью 50-60 градусов», как написал о нем однажды какой-то (заезжий) репортер. Подпольное самогоноварение в России неискоренимо. С ним ничего не могут поделать и суровые штрафы, которыми все время грозит начальство, потому что водка —благодать не только для глоток подданных, но благодаря высоким налогам и для государственной казны. Несмотря на это везде, где растет рожь или выращивают картошку, люди гонят самогон. А там, где этого никто не видит или куда полиция заглядывать не решается, им еще и торгуют. Одним из таких мест до конца 20-х годов была Хитровка, московский квартал, населенный бедняками и неудачниками. «Тот, кого мучила жажда, — писал Владимир Гиляровский, живописавший причуды московского была, — подходил к форточке и стучал. Проходило совсем немного времени, "шланбой" открывался и из-за занавески появлялась протянутая рука. Клиент молча клал на ладонь полтину. Рука исчезала, но через мгновенье появлялась вновь с бутылкой «смирновки», и окно вновь закрывалось. Это была коммерция, в которой слова были не нужны». И вот так народ в Хитровке, да и в других местах, тратил подчас последний рубль на водку. А власть предержащие умели использовать в своих целях это пристрастие своих подданных. На это указывает и «Наставление для рекрутов» под названием «О пользе умеренного и вреде излишнего потребления» (водки), подписанное царем Александром II в 1875 году. Но вместо того, чтобы поднимать боевой дух войск, водка приводила иногда к последствиям, противоположным желаемым. После поражения в Русско-японской войне 1905 года один немецкий репортер написал: «Кто же разбил русских? Иностранцы задают себе этот вопрос. Это были не японцы, а алкоголь, алкоголь, алкоголь». Похожее произошло и во время сталинской «зимней войны» 1939/40 годов. Десять миллионов литров водки было отправлено тогда в войска. Ведь ежедневные «сто грамм» входили в дневной рацион солдата. Но так как о людских потерях докладывали с некоторой задержкой, то солдаты получали и порции своих товарищей, которых уже не было в живых, поэтому в иной день «сто грамм» превращались в «пятьсот грамм». Не в последнюю очередь поэтому ничего не получилось из плана Сталина в соответствие с тайными договоренностями в рамках пакта Молотова-Риббентропа быстро захватить всю Финляндию, хотя финны безнадежно уступали Красной армии как в численности войск, так и в вооружении. Как раньше, так и потом — вопреки всем реформам, революциям, войнам, поражениям и победам — в питейных ритуалах ничего не меняется. Настоящим мужиком считается только мужчина, способный выпить много. На пьющего маленькими глотками смотрят как на слабака. Ну, а вообще непьющих подозревают в отсутствии должной лояльности по отношению к государству и церкви. «Жить в России и не пить — непатриотично, антинационально и неестественно» — такие слова якобы однажды произнес ведущий одной из московских детских телепередач. Об этом пишет Соня Марголина в своей книге о водке. Поэтому Виктор Ерофеев начинает свой роман «Русский Апокалипсис саркастической фразой: Вначале было слово. И слово было у Бога. А слово было «водка».