Миф о миллионе: сколько на самом деле людей служило во власовской армии

Миф о миллионе: сколько на самом деле людей служило во власовской армииРовно 75 лет назад, осенью 1945 года, в Советском Союзе начались следственные действия в отношении генерала Андрея Власова и его сподвижников, служивших в годы Великой Оте­чественной войны Гитлеру… Увы, в наше время появилось немало желающих «пересмотреть», ревизовать советскую историю. Власов для таких ревизионистов является вовсе не предателем, а «героем антикоммунистического сопротивления». Не случайно они сегодня нагородили вокруг этого предателя множество мифов и легенд. Один из таких мифов – рассуждения об «огромном количестве» советских людей, якобы пошедших на службу к гитлеровцам. Называют цифры то ли в миллион, то ли в полтора миллиона человек, согласившихся надеть вражескую военную форму. Мол, тако-о-ого никогда не было в российской истории! И виноваты в этом, конечно, исключительно «бесчеловечная советская власть» и «людоед Сталин», которые-де были настолько ненавистны населению СССР, что советские люди прямо-таки массами ринулись записываться во всевозможные «добровольческие» подразделения, набираемые фашистскими оккупантами… Что на это можно сказать? Предателей хватало всегда и везде Во-первых, немецкую военную форму никакой пресловутый миллион не надевал. Речь идёт о 800 с небольшим тысячах советских граждан, которые по разным причинам встали на путь коллаборационизма, то есть сотрудничества с врагом. И не только по военной линии, но и по чисто гражданской – обслуживали немцев в самых разных оккупационных учреждениях в качестве мелких чиновников, уборщиков, разнорабочих, медицинских работников и т.д. Что касается военных коллаборантов, то большинством тут были выходцы из Западной Украины и Прибалтики, где традиционно сильны даже не столько антисоветские, сколько русофобские настроения – отсюда и желание служить любому внешнему врагу России. Генералу Андрею Власову, представителю «русского коллаборационизма», о личности которого я не раз писал на страницах нашей газеты, в конце войны удалось сформировать всего две дивизии, состоящие не только из русских людей, но и украинцев, белорусов, татар и других народов Советского Союза. И то – одна дивизия была неполного состава. Таким образом, вся «русская власовская армия» насчитывала не более 50-60 тысяч человек… Во-вторых, тема коллаборационизма в годы Второй мировой войны является сложной не только для нашей страны. Ведь с немецкими захватчиками сотрудничало множество бельгийцев, поляков, голландцев, французов и представителей прочих европейских стран, завоёванных нацистами. В Югославии, например, вообще кипела настоящая гражданская война всех со всеми. Одни только сербы тогда разделились на четников-монархистов, воевавших под знаменем бежавшего в Лондон короля, красных партизан, дравшихся под командованием коммуниста Иосипа Броз Тито, и фашистов-коллаборантов, поклявшихся в верности Гитлеру! Резали они друг друга без всякой пощады и с такой жестокостью, что приводили в ужас даже немецких военных. А французы, которые вроде бы до сих пор считаются нашими союзниками по вой­не, умудрились сформировать для немцев целую дивизию СС, где, по некоторым данным, служило гораздо больше людей, чем во всём движении Сопротивления генерала Де Голля! И что, это сталинские репрессии подвергли французов на такое массовое сотрудничество с врагом? Или советская коллективизация? Мне кажется, что сложившаяся ситуация была связана с необычностью характера Второй мировой войны. То была не просто схватка между отдельными государствами, а настоящее смертельное противостояние враждующих друг с другом идеологий – нацизма, коммунизма и либеральной демократии. Во всяком случае, Гитлер изо всех сил старался придать войне именно такой характер. И, как видно, действовал он в этом плане отнюдь не безуспешно… Что же касается нашей страны, то сотрудничество с врагом, увы, имеет в России свои давние традиции. Вспомним, кто водил врагов на Русь во времена татарского ига. Не русские ли князья, которые таким вот гнусным образом решали свои властные амбиции? А эпопея князя Курбского во времена Ивана Грозного? А многочисленные изменники, которые якшались с иностранными интервентами во времена Смуты начала XVII века? Или господа белогвардейцы во времена Гражданской войны, продававшие Родину иностранцам, как говорится, и оптом, и в розницу? Так что стоит признать, что в страшные и переломные моменты русской истории наш народ проявлял не такое крепкое единство, какое нам, наверное, хотелось бы видеть. И на то, очевидно, были свои объективные предпосылки и исторические причины. Не исключением в этом плане стали и суровые годы Великой Отечественной войны. «В русских стрелять без предупреждения» Основной причиной перехода к врагу стали, безусловно, тяжкие условия немецкого плена. Сегодня среди наших антисоветчиков модна теория о том, что якобы немцы не могли создать нашим пленным нормальные условия существования по причине слишком большого числа захваченных советских солдат в начальный период войны. Мол, в Германии не рассчитывали на такое количество пленных, отсюда и такое «вынужденное» (!) зверское обращение. Ещё говорят о «вине» советского руководства, которое якобы не подписало Гаагскую и Женевскую международные конвенции об обращении с военнопленными – это, мол, чуть ли не «законно» (?!) развязало руки палачей из СС в деле уничтожения наших солдат. Смею утверждать, что все эти доводы – полная ложь, которую наши ревизионисты повторяют вслед за битыми гитлеровскими генералами: те, в свою очередь, в своих послевоенных мемуарах таким образом пытались оправдаться за совершённые ими военные преступления. На самом деле, Советский Союз официально подтвердил признание обеих конвенций – Гаагской в 1941 году, а Женевской – ещё в 1931-м. И со своей стороны строго соблюдал эти соглашения по отношению к пленным немцам. А вот нацистам было глубоко наплевать на международное право, особенно когда дело касалось обращения с «русскими варварами». Поэтому вся ответственность за преступления против наших пленных целиком и полностью лежит на человеконенавистнической политике руководства Германии и её военной верхушки. Это руководство, кстати, 8 сентября 1941 года издало специальное секретное «Распоряжение об обращении с советскими военнопленными», где были такие слова: «Большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение с ним как с честным солдатом, в соответствии с Женевской конвенцией… Самым строгим образом следует избегать всякого сочувствия к русским, а тем более поддержки… Неповиновение, активное и пассивное сопротивление должны быть немедленно и полностью устранены с помощью оружия (штык, приклад и огнестрельное оружие)… По совершающим побег военнопленным следует стрелять немедленно, без предупредительного оклика. Не следует производить преду­предительных выстрелов…». Из этого документа прямо следует, что гитлеровцы, унижая и уничтожая наших пленных, действовали вполне сознательно и целенаправленно. Одной из преследуемых ими целей была как раз вербовка «добровольцев» во власовские формирования. Для этого был разработан и начал осуществляться комбинированный план по обработке советских солдат, составной частью которого стало создание нечеловеческих условий существования. Понятно, что далеко не все выдерживали такой прессинг, кто-то ломался и шёл на измену Родине и воинской присяге. Вот характерное свидетельство полковника немецкой армии фон Рентельна, бывшего коменданта одного из лагерей для наших пленных: «Военнопленные содержались в чрезвычайно тяжёлых условиях. Люди поголовно были завшивлены, свирепствовал сыпной тиф, питание было исключительно плохое… Я приказал начальнику лагеря построить пленных и объявил им перед строем, что если они хотят сохранить себе жизнь, то могут поступать на службу в немецкую армию. Я заявил военнопленным, что в случае согласия их будут хорошо кормить, снабжать обмундированием, а после войны они получат земельные наделы на своей родине. Согласие на «добровольную» службу в немецкой армии дал 21 человек»… Однако тяжкие условия плена стали отнюдь не единственной причиной перехода к врагу. Роковые иллюзии По поводу проблемы сотрудничества с немецкими оккупантами, в частности, представителей русской интеллигенции, автору пришлось как-то общаться с известным специалистом по данной тематике, преподавателем Государственного университета имени Ярослава Мудрого (город Великий Новгород), профессором Борисом Николаевичем Ковалёвым. Вот какими мыслями он со мной поделился: – Тема сотрудничества наших граждан с немцами не так проста, как она рисовалась в советские годы, когда предмет изучения Великой Отечественной войны носил больше пропагандистский, чем научный характер… Лично я вижу следующие главные причины такого рода соглашательства. Прежде всего, это шок от первых месяцев войны. Вспомним, о чём перед вой­ной вещала советская пропаганда – хотя бы по фильму «Если завтра война!». Там говорилось, что воевать мы будем только на чужой территории и врага разгромим очень быстро – малой кровью, могучим ударом. А что произошло в реальности летом 1941 года? Разгромленными оказались мы, а немцы продвигались по нашей земле буквально семимильными шагами. И у определённой категории людей возникло чувство растерянности. Чувство, что власть неуклонно и окончательно меняется. А эти люди привыкли обслуживать власть, каждый на своём месте и не важно какую. Без этого они просто не представляли своё будущее, поскольку привыкли занимать особое, привилегированное положение в обществе. Кроме того, среди русских интеллигентов было немало обиженных советской властью. Кстати, как раз на такую категорию и делали свою основную ставку немцы. Например, у нас в Великом Новгороде после начала оккупации при приёме в создававшуюся полицию немцы требовали от кандидатов доказательства «страданий от советской власти» – например, справки НКВД об освобождении из мест заключения… Да, идейная антисоветская составляющая у некоторых коллаборационистов, конечно же, была. Но отнюдь не у всех изменников. Скажу даже больше, идейные антисоветчики, по всей видимости, во всей коллаборационистской массе составляли абсолютное меньшинство. Большинство же на сотрудничество с врагом толкали вынужденные жизненные обстоятельства. В своё время мне довелось подробно познакомиться с рядом уголовных дел, возбуждённых против власовцев уже после войны на территории Горьковской области. И знаете, ни в одном из них я не нашёл каких-либо признаков твёрдой антикоммунистический идейности подследственных… …Кстати, очень ярко ситуацию с «идейной твёрдостью» власовцев характеризуют обстоятельства пленения самого генерала Власова. Захватила его в мае 1945 года небольшая группа наших разведчиков из 25-го танкового корпуса вблизи немецкого замка Шлиссельбург. Власов находился в зоне пребывания американских войск, которые дали молчаливое согласие советским представителям на пленение генерала-изменника. Однако генерала сопровождал серьёзный конвой, состоящий из его охраны и членов власовского штаба. Как они могли повести себя в ситуации задержания Власова, было неизвестно. Но арест прошёл, как говорится, без сучка и задоринки! Американцы молча наблюдали со стороны, как советские разведчики остановили колонну автомашин, в которой передвигались власовцы, а потом… Непосредственно на генерала разведчикам указал командир 1-го батальона 1-й власовской дивизии майор Кульчинский, решивший тем самым заслужить прощение со стороны советской власти. И когда командир разведчиков, капитан Якушев, велел Власову выйти из машины, никто не бросился к нему на помощь… Идти на смерть за «любимого» генерала или хотя бы просто отбить его у советских разведчиков никто из власовского окружения не захотел! Оно и не удивительно – «власовская идея» фактически была мертва для самих её носителей…