Аманда Сейфрид: «Сбылась моя мечта об уникальной свадьбе»

Кто-то завидует красоте Аманды Сейфрид — «инопланетянки» с глазами героинь японских аниме. Кто-то обожает ее за роли в любимых фильмах: их уже около пятидесяти... Но далеко не все знают, что эта успешная 31-летняя актриса борется со страшным заболеванием и при этом не побоялась стать матерью. Нам удалось поговорить с Амандой обо всех ее тайнах. Сейфрид считается одной из самых закрытых актрис. Чего стоит только свадьба: о том, где она прошла, знают лишь сама Сейфрид, ее супруг, актер Томас Садоски, и... любимая собака актрисы Финн, которую взяли в свидетели... В марте Аманда стала мамой, но до сих пор имя ее дочери не разглашается. С этого мы и начали наш откровенный разговор с актрисой. — Почему вы вот уже полгода не выдаете, как назвали малышку? — Мы с мужем так решили. Друзья и родные в курсе, а остальным знать не обязательно, и по-моему, на это не стоит обижаться. Она же еще совсем малышка! Хотя белья и одежды с вышитыми инициалами дочки хватит на сто лет вперед! (Смеется.) Знаете, на самом деле мы ничего не планировали, я забеременела случайно. Но это оказалось для нас с Томасом самым прекрасным и благословенным сюрпризом на свете. (Томас и Аманда познакомились в 2015 году, обручились в сентябре 2016-го, а поженились только этой весной, за несколько дней до рождения дочери. — Прим. ред.). Одно дело — воображать себя в ситуации, когда идешь к алтарю или рожаешь дитя, и совсем другое — когда эти события происходят реально. В такие моменты даже не верится, что это происходит наяву! Во всяком случае, обнаружив, что беременна, я испытала именно эти ощущения. Томас был в другом городе. А я безумно хотела сообщить ему эту новость лично! Не по телефону или послав картинку с результатом УЗИ. Ох, неделя до его приезда была самой невозможной в моей жизни! Мне с трудом удавалось себя сдерживать. Все дни я пыталась написать что-то вроде поэмы — именно в стихах преподнести Томасу мою беременность. Увы, я вложила в поэму слишком много эмоций, так что она получилась чересчур абстрактной, и Томас с первого раза ничего не понял! (Смеется.) То, что касается лично двоих, вызывает желание сохранить тайну, молчание позволяет не растрачивать полноту чувств... Мы и свадьбу устроили, как сбежавшие юнцы. Нашли одно местечко в нашей огромной стране, прихватили с собой надежного человека, имеющего право скреплять брачные союзы, и сбежали. Сбылась моя мечта об уникальной свадьбе. Здорово, правда? — Говорят, вы дома рожали, а не в больнице? — Схватки длились 24 часа. И первые одиннадцать я была дома с мужем и мамой. Потом приехала акушерка, а еще через несколько часов, когда я буквально корчилась от боли, мы все отправились в клинику. И я, уже порядком измучившись, выбрала нар­коз. Все прошло отлично, я и моя девочка в полном порядке. Ощущаю себя очень счастливой и готова повторить все сначала. Хотя после родов возникла проблема: слишком много молока. Грудь распирала адская боль, возник мастит, я готова была сдаться и перестать кормить грудью. Но все уладилось. — Еще до рождения дочки вы удивили голливудских коллег тем, что купили дом практически в деревне — в двух часах езды от Манхэттена, с садом-огородом и прочими деревенскими радостями... Что заставило вас это сделать? — Да я мечтала так жить с раннего детства! Хотим, чтобы наши дети росли именно здесь, ходили в местную школу. Я обожаю этот городок в долине реки Гудзон. Рынок, где я покупаю продукты, — это же прелесть, здесь все только местное. Да и у себя в огороде я сама выращиваю овощи: помидоры, морковь, салат, капусту. А прилегающие конюшни и амбары превратила в гостевые домики. Так что мы с мужем очень привязаны к нашей чудной ферме и нисколько не томимся от отсутствия городских развлечений. Мы развели живность: козу, поросенка. Спасли с мужем недавно двух котят. Прикупили кур и одного петуха, и с ними случилась какая-то странная история. Куры не неслись — полгода ни одного яйца! Тогда мы купили еще курочек, и те, первые, глядя на этих, начали вовсю заниматься своим делом! (Смеется.) — О вашей любви к животным ходят легенды. Когда вы жили в Нью-Йорке, встретить вас без вашей собаки было нереально. Да вы даже на интервью приходили со своим знаменитым Финном! — Я даже брала его на съемки, он, например, снялся в «Игре на выживание». Но знаете, Финн появился у меня случайно. Я никогда не была собачницей или кошатницей. Но однажды на съемках сериала «Большая любовь» увидела на руках у нашего художника славного щеночка, похожего на медвежонка. Оказалось, что у его австралийской овчарки появились щенки, всех пристроили, а этот один остался. Я и взяла его. Глупая идея на самом деле — с моим-то графиком, разъездами... А у песика в первый же день разболелся живот. Пришлось мчаться к ветеринару... Так, начав заботиться о своем питомце, я и поняла, что влипла. Полюбила свою собаку до безумия. Вот и пришлось моему Финну летать со мной — в общем, вести совсем не собачий образ жизни. Зато я сама его выгуливала дважды в день, где бы ни находилась, сама ему готовила правильную еду... — Как я поняла, готовить вы вообще любите. О том, что вы умеете печь вкуснейшие пироги, ходят легенды! На кулинарные курсы ходили? — Нет. Я увидела в Интернете одну девушку, которая показывала всякие чудеса с выпечкой, и пригласила ее к себе погостить. Мы отлично проводили время на моей кухне. И да, теперь я смело могу утверждать, что печь пироги — легче легкого. Хотя почему-то это не всегда очевидно. Как-то один мой бойфренд, для которого я специально испекла пирог с орехами, недоверчиво спросил: «Неужели ты и правда сама это сделала?» (Смеется.) Хотя я ужасно боюсь пожаров: с любой плитой или камином всегда может что-то приключиться. — Ваше желание жить вдали от шумной толпы, страхи насчет пожара — все это как-то связано с вашим заболеванием, о котором вы говорите открыто? — Конечно. Страхи, фобии, непроизвольное стремление все контролировать — симптомы моей психосоматической болезни, обсессивно-компульсивного расстройства психики. Диагноз мне, к сожалению, поставили только в 19 лет. К сожалению — потому что моя жизнь была бы намного легче, если бы еще в детстве я знала причину своих панических атак, бессонницы, безумных страхов. Если бы могла обсудить их со специалистом, получить лекарства. Ведь я каких только ужасов о себе не представляла, уверенная, что со мной что-то не так... Лет в тринадцать я открылась маме, но она пожала плечами — мол, понятия не имею, что это может означать. И посоветовала не заморачиваться. Всякого рода психологические и тем более психические проблемы — табу для большинства людей, они не хотят их замечать... При этом у нас была прекрасная семья. Родители счастливы в браке, есть сестра любимая. Конечно, я старалась не выдавать себя. Хорошо училась, занималась спортом, у меня было много друзей. Но стресс, который я испытывала наедине с собой, мешал радоваться жизни. Все эти навязчивые состояния временами превращали мое существование в настоящий кошмар. Уже в пятилетнем возрасте я не терпела, когда носки не были уложены ровнехонько, одна пара к другой, и не разложены по цвету... С ужасом вспоминаю и то, как в 14 лет у меня неделю длилась бессонница... Господи, как было бы здорово, если бы взрослые сказали мне тогда: «Это не страшно. С этим можно нормально жить. Ты не инопланетянка, не чужая в этом мире, не сломанная кукла…» Но я услышала что-то подобное, лишь когда выросла и наконец-то попала к правильному врачу, а он прописал мне лекарство, которое придется принимать всю жизнь. — Говорят, вы принимали свое лекарство и во время беременности, чем вызвали неодобрение тех, кто уверен, что так нельзя… — Можно и даже нужно! Разумеется, я проконсультировалась с медиками, включая гинекологов и детских врачей. Доказано, что отсутствие у матери депрессии и состояний, свойственных моей болезни, способствует рождению здорового малыша. А вот если наоборот — всякое может случиться. В том числе увеличивается риск послеродовой депрессии... — Как ни посмотришь, во всем вы отличаетесь от своих коллег. Вам предлагали записать музыкальный диск, а вы отказались. То же с парфюмом — вы не согласились давать свое имя духам… — Все эти бизнес-проекты кажутся мне несколько пошлыми. Одно дело, когда тебя выбирают лицом какого-то парфюма, созданного большими профессионалами, и тебе реально нравится с ними работать, другое дело — вот так… Да и какая я певица? Зачем мне нужен альбом? Я же актриса. А попеть и поиграть на гитаре могу и дома. — Да, но в кино вы все-таки поете! В «Mamma Mia!», например. Думаю, вам это дается даже легче, чем остальным: вы ведь в детстве учились петь и играть на фортепиано… — Как раз для «Mamma Mia!» особенно напрягаться не приходится. Все пение корректируется в студии звукозаписи. А вот для роли Козетты в «Отверженных» четыре месяца брала уроки, занимаясь по пять раз в неделю. И потом мы каждый день на съемках по 12 часов в день пели вживую. Конечно, исключила весь алкоголь, пила горячую воду с медом и лимоном, старалась не простудиться... Но я не люблю себя настолько ограничивать. — Вы сыграли в кино множество романтических героинь: кроме Козетты в «Отверженных» это и Софи в «Mamma Mia!», и Софи в «Письмах к Джульетте»... А сами-то вы верите в любовь с первого взгляда? — Верю, что она существует, но случается редко. Да и чтобы встретить свою вторую половинку, совсем не обязательно влюбляться с первого взгляда. Просто вы с кем-то общаетесь какое-то время — и понимаете, что больше не хотите расставаться, хотите жить только с ним, рожать от него детей — и все, никакой другой романтики не нужно. Именно так у меня было с моим мужем. — О чем вы мечтаете, чего ждете от будущего? — Ненавижу все эти фантазии о будущем, стараюсь жить тем, что происходит сейчас. В 20 лет ты еще можешь рассчитывать на кого-то или на что-то, словно только этот человек или это событие сделает тебя счастливой. А в 30 лет я испытала страх — как же быстро бежит время! Что будет в 40 лет, не знаю. Хотелось бы иметь троих детей, например. Но одно из моих достоинств — как раз то, что я привыкла жить без ожиданий. Не жду, что мне дадут какую-то работу, не планирую свою карьеру. Все приходит само. — К вопросу о быстротекущем времени. Вас пугает взросление, неизбежное старение? — У меня на лбу есть глубокая морщина, и все операторы обещают так ставить свет, чтобы ее не было заметно на экране. Однако ничего не выходит: я ее всегда вижу, когда смотрю свои фильмы. Но и по­думать не могу о тех страданиях, которые пришлось бы пережить, реши я от этого избавиться. Думаю, в мои 30+ еще рано говорить о ботоксе и подтяжках, я пока только наблюдаю за теми, кто прибегает к экстремальным, с моей точки зрения, вещам. И вижу, что операции по избавлению от морщин делают всех на одно лицо. Мне кажется, себя достаточно поддерживать косметическими средствами. И образом жизни, конечно. Меньше пить, не курить — разве так сложно? К тому же у многих самых красивых женщин мира есть пресловутые морщины — и что?! Я ощущаю себя красавицей, когда здорова, когда позанимаюсь спортом, поем здоровую еду, приведу лицо в порядок... Пять минут у зеркала — больше мне не нужно!