«На моем месте должна была быть другая»

Кто прокладывает дороги жизни и что выводит нас на их перекрестки? Судьба, божий промысел, случайность… Лурьяна и Дмитрий не должны были встретиться, а поженились. Думали завести ребенка, а получилась двойня. Алина родилась здоровой, а Артур задохнулся, и шансов выкарабкаться у него было мало. Ребенок выжил, а вот муж на стройке упал с лестницы и сломал ногу. Да так, что думали ее ампутировать. И вот вам пожалуйста: один взрослый инвалид, другой только появился на свет и все время болеет, плачет, да еще со временем выясняется, что теряет слух. Больницы, врачи, силы, деньги, терпение... Что за испытание такое, что за боль? И где найти силы, чтобы все превозмочь и исправить? Об этом мы и разговариваем с Лурьяной и Дмитрием Алфимовыми.

Лурьяна: У нас была интересная история такая, как мы вообще встретились. Я работала в то время на Севере, в Уренгое, бухгалтером. Вообще, родилась я в Орловской области, в селе, где очень много дагестанцев. Выросла, отучилась на бухгалтера в Карачаево-Черкесии. Поработала немножко на базе, которая продавала мороженое, выписывала там накладные. Потом устроилась в теплицы — помидоры там, огурцы. Работа тяжелая, жарко, особенно летом. И мне моя тетя говорит: «Ну что ты там жаришься, давай я тебя на Север устрою?» Валенки она мне купила, я взяла валенки и поехала на этот Север бухгалтером. То жарилась, а то стала замерзать.

© Сергей Мостовщиков // Алина

Так вот. Пока еще училась в Черкесске, у меня была лучшая подружка. Я уехала, она вышла замуж, и мы с ней потерялись. Лет двенадцать прошло. А тут я мерзну на Севере, сижу в «Одноклассниках» и вдруг нахожу ее. И она мне пишет: приезжай ко мне скорее в гости в Кисловодск. И я вдруг собралась и поехала. Столько радости! Обнимашки... А тут она говорит: «Сейчас ко мне зайдет один парень, я его хочу с золовкой своей познакомить». Ну хорошо. И вдруг приходит этот парень, Дима. Весь такой грязный, в шортах, в краске, штукатурке — маляром он был. Ну поздоровались, я пока пошла посуду мыть, а они поехали золовку встречать. Возвращаются, смотрю — он весь такой уже разодетый, в рубашечке, наглаженный. Ну так вот и вышло — думали его свести с другой, а на ее месте я оказалась.

Дмитрий: Я жил здесь, в Ставрополе, был женат. Восемь лет в браке прожил, но детей не было, развелись. И тут звонят мне знакомые и говорят: «Ну что ты там сидишь один, перебирайся к нам в Кисловодск, мы тебе тут работу найдем, познакомим с девушкой хорошей». Я квартиру свою сдал и уехал, устроился на работу. И вот как-то решили меня все-таки с девушкой познакомить, я заехал в гости, смотрю — стоит такая красота. Думаю: ничего себе! Потом она уехала к себе на Север на вахту, мы переписывались, созванивались каждый день. А потом поженились, и она переехала ко мне.

Стали жить, родились дети. То не было ни одного, а то сразу двое. И радость, и трагедия сразу. Они родились, а я ногу сломал. Да так конкретно, что раздробило всю нижнюю часть. На стройке лестница покатилась, нога соскользнула — и ее всю вывернуло. Привезли меня в больницу в Кисловодске, посмотрели снимок и говорят: не-не, мы такие переломы не делаем, мы тебе просто ее отрежем — и все. Хорошо, у меня двоюродный брат — травматолог в Пятигорске. Отвезли меня туда на скорой. Четыре часа шла первая операция, ногу собирали как мозаику. Пластины, шурупы. Сустав собирали по частям. В общей сложности на сегодняшний день мне сделали тринадцать операций. Потому что и нога потом неправильно срослась, и кости из-за спиц начинали гнить. Так что детей своих я нянчил в основном в горизонтальном положении. Или на коленках к кроватке подползал и качал их — сам ходить толком не мог, как ребенок.

Лурьяна: Вообще, когда я узнала, что будет двойня, я была в шоке. Беременность у меня проходила тяжело — из-за почек. Помню, ехала на поезде с вахты, мне стало плохо. Температура, жар. Кое-как доехала до Тобольска, там у меня тетя живет. Отвезли меня в больницу, и давай делать УЗИ. И такие говорят: о-ой! Поздравляем, у вас двое! Как?! У меня глаза были по пять рублей.

© Сергей Мостовщиков // Алина и Артур Алфимовы

Тяжело их было носить. На сохранении я лежала. А потом была в гостях все у той же подруги в Кисловодске, и у меня отошли воды. Вызвали скорую. Муж приехал на костылях. Подруга потом рассказывала, что он от нервов все замки и все двери ей в доме починил, с детьми ее все уроки сделал — не знал, куда себя девать.

Роды трудные у меня были, дети недоношенные. Артуру всего один балл поставили. Алина сразу закричала, а он нет. Гарантий ему никаких не давали, шансов было очень мало. Лежал на искусственной вентиляции легких, весь в гематомах. Я молоко сцеживала, носила ему в реанимацию. Полтора месяца мы там пролежали.

Потом нас выписали. Артур был как мраморный: бледный весь, все жилки видно. Но хотя бы мы выкарабкались! И вот так по чуть-чуть, по чуть-чуть стал он расти. Растет. И Алина растет. Вот им по два года. Она разговаривает уже, а он что-то совсем немного. И я замечаю, что я его прошу: покажи мне глазки, покажи мне носик — а он как будто не понимает. Или бегает, я ему говорю: Артур, не надо. А он откликается только на пятый раз. Поехали к неврологу. Не думала, что это проблемы со слухом, мыслей даже не было, потому что музыка, бывает, играет, и он танцует. В ладоши хлопнешь, он слышит. А невролог посмотрел и отправил нас к сурдологу. И там нам определили тугоухость второй и третьей степени.

Ну как это лечить? Делали ему процедуры, водили его учиться говорить. Стали искать специализированный садик. Нашли только в Ставрополе, переехали ради этого сюда. Он потихоньку начал говорить, а тут у него — бац! — ангина. Да такая сильная, что я сама перепугалась. Кое-как его вылечили антибиотиками, смотрю — а он стал хуже слышать. Посмотрела нас сурдолог и поставила теперь уже четвертую степень тугоухости.

Аппараты, что у нас были, уже на пределе. Подкручены на максимальную громкость, и то он в них переспрашивал все время: «Мама, что? Как ты сказала?» И вот чтобы купить новые, современные аппараты, нам пришлось обратиться за помощью в Русфонд. Артур теперь так хорошо слышит, что даже начал спорить и рассуждать. Я его, например, спрашиваю: «Нравится тебе в этих аппаратах?» — «Нет». — «Почему нет?» — «Если я уйду вон в ту комнату, я тебя там не услышу!» — «Артур, да если я уйду в ту комнату, я там и сама ничего не услышу...»

Мы с детьми и с мужем часто смеемся. Я считаю, вообще не надо думать ни о чем плохом. Любовь и веселье — вот единственное, что помогает человеку. Все хорошо, кроме голода. Мы радуемся всему, что дает жизнь. Значит, и она радуется, когда что-то нам дает.