Антон Войцеховский: о режимных объектах, вениках и космодромах

Ведущий «EXпериментов» Антон Войцеховский побывал на «Радио Москвы» и дал интервью ведущим программы «Все свои» Наталье Лисицыной и Игорю Игореву. Речь шла о том, насколько трудно снимать фильмы без коптера, как проникнуть на режимный объект и почему научная журналистика никогда себя не исчерпает. Мы публикуем фрагмент беседы: Антон, вы сами придумываете темы для своих выпусков? По-другому не получается. Если мне кто-то будет давать темы, я быстро скисну, потому что это выжигающая профессия, нужно вкладывать в нее душу. Если она тебя не торкает, ты выгоришь за один-два года. С какими сферами науки вы работаете? Со всеми, от ракет до растений. В научно-популярной журналистике нет ограничений, этим она меня и привлекает. Могу рассказывать о чём угодно, вчера про веники, сегодня про пластики — и это всегда интересно. И про технологии? Да, этим мужская научно-популярная журналистика отличается от женской. Девушки любят про людей, медицину, про все человеческое, а мальчики любят про гаджеты, машины, про то, что двигается, дымит, ездит. Вы как-то писали, что хотите снять фильм о космодромах. Удалось? Удалось. Первый космодром находился во Французской Гвиане, в Южной Америке. Это самый близкий к экватору космодром, самый коммерческий и самый востребованный. Так называемых стационарных космодромов более 37. Но что считать космодромами? Любая подводная лодка с баллистическими ракетами – это космодром. Есть заброшенные, а действующих 10-12. Я посетил Плисецк, Восточный, Байконур, Французскую Гвиану. Несмотря на внешние различия, принцип устройства у всех примерно одинаковый. Самый большой из всех — Байконур. Вообще, отличительный признак любого космодрома в том, что он раскидан по огромной территории, на которой очень много объектов. Проще было договориться с нашими или с зарубежными? Это плавающий вопрос. Приезжаешь, например, на сверхрежимный Плисецк, который считается военным, а там спокойно разрешают летать на коптере. Приезжаешь на абсолютно гражданский, невоенный, открытый для туристов космодром на Французской Гвиане, а там говорят: «Коптер? Ни за что! Никогда! Только ногами, только с земли». Даже не дали взобраться на бетонные пристройки. Как вы снимали вид сверху до того, как появились квадрокоптеры? Первый фильм, который я делал, назывался «Газ» — я снимал его с вертолёта. Нужны были камеры, которые зафиксированы на стабилизирующей платформе, чтобы изображение не дрожало. А таких не было, потому что это считалось оборудованием двойного назначения. Пилот говорит: «Сюда не полечу, туда не полечу». Сплошные мучения были. Конечно, когда появились коптеры, многие вздохнули свободно. И темы новые появились. К фильму «Мосты» я смог приступить только когда коптеры достигли определённого технического развития. Хочется искать новые художественные решения, ведь многие объекты уже вдоль и поперёк отсняты. В чем сложность работы с учеными? Российские спикеры ведут себя более зажато, чем иностранные. У нас никто не приучен говорить просто о сложных вещах. Все пытаются умничать, а за рубежом учёные общаются спокойнее и проще. Это неправильно, нужно доносить до людей то, чем занимаются учёные. Канал «Наука» как раз представляет из себя мост между наукой и простыми людьми. Причем необязательно, чтобы о науке говорили только учёные. Есть еще люди вроде меня, журналисты, которые берут на себя смелость объяснять сложные вещи. Нужно соблюдать баланс: ученым всегда есть что сказать, но и журналистам есть что добавить. Сколько снимается один фильм? Самый быстрый фильм я сделал за полторы недели, самый медленный – за полтора года. Это не значит, что я ничего не делал полтора года. Просто я не мог вырваться: пока ждал съемок одного проекта, пришлось переключиться на другие. Над чем вы сейчас работаете? Скоро выйдет работа про мётлы и веники. Оказалось, что у них есть свой создатель — в конце XVIII века один американец сделал эти веники из растения сорго. До этого они были из разных материалов, но конкретно из сорго придумал он, и даже разбогател на этом. Культуре дали название сорго-веничная. Я придумал сценку: муж был недоволен своей супругой, которая плохо подметала, и изобрел этот веник. Так мы сняли реконструкцию, в которой я был этим самым изобретателем с бородой, а мой продюсер — супругой. Мы сейчас много играем, потому что получается очень смешно и доходчиво. Антон, за семь лет вы еще не исчерпали все темы? Вот вы говорите в микрофон, а кто был изобретателем микрофона? Как он появился? Какие были виды? Можно делать программу про что угодно. Я могу окинуть взглядом студию и найти огромное количество тем. Вот у вас закалённое стекло, двойное. Чем отличается от незакалённого? Почему звук не распространяется в вакууме? Тем достаточно. Дна этого болота ещё никто не достигал. Куда вас не пускают снимать? Откровенно говоря, таких мест не существует. Говорят, что в Кремле снимать нельзя, но на самом деле можно, только нужно договориться. То же самое с метро. Есть закрытые города, закрытые предприятия, но если соблюдать определённые процедуры, все возможно. Когда ты снимаешь космодромы, за тобой следит человек, должность которого называется ЗГТ, защита государственной тайны. Этот человек смотрит, как ты снимаешь, потом проверяет, что ты отснял. Про что вы стараетесь не снимать? Я стараюсь не снимать то, что до меня уже много раз снимали. Если это темы, лежащие на поверхности — Большой адронный коллайдер, Чернобыль, метро — то многие люди, поумнее меня, уже давно этим занимались. Я сделал фильм «Большая чистка» про клининговые компании. Казалось бы, простая бытовая тема, но очень много интересных вопросов. Профессиональные средства для чистки стоят в разы меньше, чистят лучше, а почему их не покупают? Выяснилось, что они дурно пахнут. То есть реально всё очищают, но их не будут использовать в быту непрофессионалы, потому что от них запах как от тухлых яиц. Я хочу провоцировать людей на поиск. Я взялся за космодромы, потому что понимал, что могу зайти с другой стороны. Обычно космодром – это стартовая площадка, бетонный клочок, с которого стартует ракета. Все снимают про финальный этап, запуск, а я хотел рассказать про весь комплекс, про остальные 18 объектов, которые также в этом задействованы. А в космосе хотели бы поснимать? А кто не хотел бы? Вы не хотели бы? Мне кажется, любой бы согласился. Но давайте будем последовательны: сначала заселим Марс, а потом будем снимать телепрограммы.