Как принять, что твой ребенок – не гений

Колумнист BeautyHack и отец троих детей Алексей Беляков рассказывает, почему важнее всего воспитать не гениального ребенка, а счастливого. Знакомая восхищается пятилетним сыном: «Мне кажется, он гений, во всем гений». Замечает мой чуть ироничный взгляд: «А ты что, свою Киру не считаешь гениальной?». Наши дети ровесники, и это опасный вопрос. Что я ей ответил – скажу в финале. У меня есть давние друзья, муж с женой. У них очаровательная дочка, сейчас ей уже 25. Аня росла в буквальном смысле на моих глазах, я даже нянчил ее. Родители Аню боготворили. Я часто бывал у них в гостях, мы болтали-выпивали, но едва возникала Анечка (она была совсем ненавязчивым ребенком), родители требовали: «Прочитай стишок, спой песенку!» Аня что-то застенчиво бубнила, родители смотрели на гостей требовательно: ждем восторгов, аплодисментов, умиления. Короче, обычное дело. Я сам безумный папаша. Мне хочется о каждой новой фразе моей Киры оповестить весь мир, благо теперь для безумных родителей есть социальные сети. И нередко уже заношу руку, чтобы выбить в фейсбуке великий афоризм дочери, но останавливаю себя могучим усилием воли. Успокойся, Беляков, это лишь твой персональный кайф, зачем мучить других? Не скрою, меня чуть нервирует, когда мамаши-папаши строчат: «Ой! Мой Димочка, сладкий пирожочек, сегодня сказал, что…» Или: «Моя Катюшенька, сладкая бусинка, сегодня выступила в садике, посмотрите видео!» Димочка ничего особого не сказал. Катюшенька сплясала как и положено четырехлетке. Да, очень мило, не более. Тысячи «очень мило» в сети. Сотни тысяч. Миллионы. Ни разу у френдов я не прочитал ни одной уникальной фразы ребенка и не увидел ни одного потрясающего танца. Они и не обязаны. Они дети. Нормальные дети. А мы – не очень нормальные родители. Что тоже в порядке вещей, это наш основной инстинкт. Только не надо обременять весь мир этими фразами и танцами. Так вот про Аню. Года в три, как и положено, Анечка начала рисовать. И тут родители совсем спятили. Они решили, что Анечка – гениальная художница. Чуть позже она стала ходить в какой-то местный кружок, и родители по всему дому развешивали ее рисунки. Нет, это как раз очень хорошо, ребенок должен расти в ласках и восхищении. Но родители принялись раздаривать ее рисунки всем гостям. Они искренне были уверены, что Анечкины шедевры будут развешивать и в других домах. Ситуация дурацкая с этической точки зрения. Потому что в рисунках Ани не было ничего выдающегося, ну совершенно ничего, обычные каляки-маляки. (Без ложной скромности: я в том же возрасте рисовал куда интереснее, но моя мама никому не впаривала мои «полотна»). И гости изображали кислое умиление, брали эти рисунки, а потом не знали куда деть. Я был бы счастлив продолжить рассказ так: какой же я был дурак, надо было хранить эти работы, потому что сейчас Аня – модная художница с выставками в Нью-Йорке и Токио. Но фигушки. Лет в 12 она забросила рисование. Обидно, но не более: ничего выдающегося у Ани так и не возникло. Согласитесь, к отрочеству талант уже должен проявиться. Но нет. А родители страдали. Страшно ругали дочь, пытались заставлять, «Мы в тебя верили, а ты…» Они же были уверены в гениальности дочери, а она вот так, взяла и бросила… Ну не свинство? Она грубила в ответ. Да, страдали они по-настоящему. Кажется, до сих пор страдают. Хотя Аня стала толковым менеджером. Но блин, менеджером, а не художником! Какая трагедия для интеллигентных родителей. Не надо сходить с ума, дорогие родители. Нет трагедии. Не надо вот этого – «мы так в тебя верили…». Развивайте таланты, танцуйте, рисуйте, но сразу будьте готовы принять: мой ребенок – не гений. Всё. Не мучайте его. Не проецируйте свои комплексы: я не стал, а он обязательно станет! А вот не станет, и что? Да, мы редко можем быть объективны, но есть посторонний взгляд, экспертное мнение. И если ваша родительская оптика вас обманывает – спросите других, специалистов. Не верите этому, спросите другого. Хотя, конечно, услышать про «сладкого пирожочка», что у него нет перспектив в музыке или теннисе – драма. Однако лучше драму пережить быстрей и раньше. А не когда в 14-16 лет всем станет окончательно ясно, что ребенок категорически немузыкален или непластичен. Только родители вложили уже кучу денег, сил, амбиций. Ребенок при этом возненавидел танцы или музыку. Но не всем, как той Ане, хватает духу сказать: «Баста! Я не стану великим, отвалите, предки!». Год назад я общался с Цискаридзе, который – если кто забыл – ректор Вагановского училища. Николай Максимович рассказал мне об истеричных мамашах, как они не хотят слышать, что дочь не годится в балет. Что лучше ее забрать из училища поскорей, не вселять дурацких надежд, придумать другие занятия. Почти никто не воспринимает адекватно такие слова. «Вы ничего в этом не понимаете!» - кричат они преподавателям. Да, они-то понимают. Они же знают, что у них дома Ульяна Лопаткина, а вокруг только злыдни и завистники. И продолжают истязать дочь балетом. Она, конечно, станцует пару раз «маленьких лебедей», но на этом ее триумф и закончится. И начнется трагедия. Каждый раз, когда я слышу от родителей, что они растят новую Машу Шарапову, меня просто колбасит. Маша Шарапова – одна, а неудачливых девчонок – тысячи. Которых родители чуть ли не бьют ракеткой по голове: «Ты будешь заниматься, будешь!». Теннис – это прекрасно. Но как занятие, как движуха, как способ быть в форме. Не надо этой дикой «шараповщины», особенно когда тренер вам говорит: не получится, успокойтесь. Ребенок – это не набор ваших дурацких амбиций, которые вы собираете как игрушку Lego. Сюда красненький кубик, а сюда синенький. Это совершенно отдельный характер и сознание. Часто «кубики» не складываются. «Школу разочарованного отца» я прошел со старшим сыном. Тимофей не выказывал никаких талантов, ну совсем никаких. И это меня бесило. Да, умный мальчик, быстро научился читать, но и всё. А меня разбирали черти: я же успешный литератор и журналист, еще я неплохо рисую, играю на гитаре, значит, он должен быть таким же. Нет, должен быть лучше! И это самая жестокая родительская ошибка. Пытаться кроить ребенка по своим же лекалам. На том нелепом основании, что он – ваш. Ваш, да другой. Совсем другой человек. Мы пытались отдать сына на спорт: нет, не хотел. Мы привели его в знаменитую школу Казарновского, с театральным уклоном, он вообще не понимал, зачем он здесь. Мы отчаялись: ну почему наш ребенок такой бездарный? Мы же сами такие яркие, интересные, вдохновенные! Лет в 16 Тимофей стал говорить нам, что он будет водителем автобуса, чтобы мы от него отстали. Короче, беда. К тому же его выгнали из школы за плохое поведение. И тогда я уговорил приятеля с телевидения взять сына к себе, мальчиком на побегушках, подай-принеси. Тимофей на удивление легко согласился на такую работу. Стал исправно ходить каждое утро, был очень доволен, что сам зарабатывает. Он там уже больше пяти лет, быстро сделал карьеру, начальство его обожает. Он очень четкий, очень надежный, очень серьезный. Однажды был забавный случай. Режиссер предложил ему появляться в кадре, что-то оперативно приносить ведущим: там информационно-развлекательный эфир, создать ощущение динамики. И Тимофей отказался. Я возмутился: как так, тебя бы увидела вся страна, пятнадцать секунд славы каждый день! Во мне продолжали тлеть комплексы «разочарованного отца». Тима пожал плечами: «Пап, я просто не хочу. Мне это не надо». Тут я окончательно понял, что это совсем другой человек. И человек гораздо взрослее и мудрее меня, как ни парадоксально. Теперь мне стыдно вспоминать всю свою жалкую ругань с сыном. Как я хотел выстругать из него куклу по своему образу и подобию. Да, он не стал писателем и артистом, он стал просто очень хорошим человеком. С двумя младшими дочерьми я уже не повторял эти глупости. Вернусь к началу. Что я ответил своей знакомой насчет моей младшей дочери. Нет, я не считаю ее гениальной. Она очень прикольная девчонка, смешно рисует и фантазирует, мы с ней сочиняем целую сагу про двух толстых собачек. Но я понимаю, что Кира ничем особенным не выделяется среди сверстников. Может быть, позже что-то проявится, мы всегда ей поможем, направим, подбодрим. Только без истеричных поисков гениальности. Она занимается рисованием, но кто из детей не рисует? Я не всучиваю ее картинки всем подряд, не вывешиваю их в фейсбуке. Кира ходила на танцы, но ей это быстро надоело, а заставлять мы не стали. Может быть, зря, может быть, надо было гонять пинками, через слезы, может, мир потерял великую балерину. Но найдутся другие, я не волнуюсь за будущее Большого театра. А нам не нужна великая балерина, нам нужна просто счастливая дочка.