Никита Кучеров: "Не знаю, где бы я сейчас вообще был, если бы остался. Может, из-за незалеченных травм с хоккеем бы закончил"

Нападающий "Тампы-Бэй" Никита Кучеров в интервью "СЭ" рассказал о ситуации с травмой плеча, которая произошла в 17 лет, когда игрок еще был в структуре ЦСКА. По его словам, в амрейском клубе к нему отнеслись без уважения. – И что в итоге с плечом было? – Точный диагноз не назову, но в первый же день мне сделали снимок и сказали: "Как они тебя вообще могли допускать до тренировок?! Твое плечо вообще ничего не держит!" Все было разорвано с обеих сторон, плечо гуляло. Они в шоке были. Потом решили проверить второе, которое оперировали в Москве, когда мне было 17 лет – ЦСКА тогда оплатил. Тоже удивились. Оно было сделано так плохо, что в любой момент мог случиться рецидив, и потребовалось бы новая операция. Оно у меня до сих пор до конца не разработалось. Раньше не мог даже штангу завести за голову. Сейчас получше стало. Почти восемь лет прошло – а я до сих пор с этим плечом немножко мучаюсь. И я же помню, как делали эту операцию. Приехал с утра в больницу. Взяли анализы. Через пять минут сказали: "Раздевайся, ложись на койку, сейчас мы тебя отвезем". Я не видел врача, не разговаривал с ним. Он не удосужился объяснить мне, что он будет делать, какая это вообще операция. Меня даже не предупредили, что после нее мне надо будет сразу на плечо бандаж надеть и ходить с ним около четырех недель. Прооперировали. Будят с утра: "Мальчик, вставай. Надо уходить, палату для других освобождать". Восемь утра, я еще от анестезии не отошел, ничего не понимаю. В туалет не могу сходить, потому что больно встать. Бандажа нет. Спасибо Никите Гусеву, что он поехал в ортопедический магазин, купил его за свои деньги и привез. До сих пор благодарен ему за это. Если бы не он, не знаю, что бы делал. Родители работали в Нью-Йорке, а бабушка на другом конце Москвы. Для нее ехать – целая проблема. Но она в итоге все-таки приехала. Там не было ни врача из ЦСКА – вообще никого. Мне не сказали, что надо делать, какие таблетки пить. Просто выкинули из палаты и велели идти домой. И я с бабушкой в девять утра, полусонный, поехал на маршрутках. Бабушка меня тащила, потому что я практически идти не мог: анестезия еще до конца не прошла. Приехал домой – не знал, что таблетки надо пить. Опять заснул, проснулся с болью. Бабушка не понимает, что делать, дает обычные обезболивающие, но они-то в моей ситуации были как слону дробина. Болело от всех разрезов очень сильно. Да еще и порезали как на скотобойне. До сих пор такие шрамы... Вот такое отношение, все вместе, и подтолкнуло меня уехать и пойти по другому пути. – Вы это решили уже после операции в Тампе, увидев разницу? Или еще до отъезда? – Когда мне сказали: "За операцию плати деньги сам" – это стало последней каплей. В то время у нас в ЦСКА была пара защитников – Яша Рылов, Игорь Ожиганов, – которые делали операции за свой счет. Потом в клубе им вроде бы на протяжении полугода отдавали деньги. Но, во-первых, у меня не было таких средств, которые требовались для моей операции. А во-вторых, в тот момент в клубе менялось руководство. И я не знал, вернет ли деньги новое – или скажет: "Мальчик, иди отсюда, не мы с тобой договаривались". И я сразу сказал: все, с таким отношением не хочу с вами больше иметь никакого дела. Позвонил своему тогдашнему агенту в Америку: "Больше здесь не хочу играть. Драфтуй меня в CHL”. Не знаю, где бы я сейчас вообще был, если бы остался. Может, из-за незалеченных травм с хоккеем бы закончил. (Игорь РАБИНЕР) Полное интервью Никиты Кучерова

Спорт-Экспресс: главные новости