Автор романа-эпопеи «Русский крест» Александр Лапин рассказывает о том, почему свою новую книгу назвал «Святые грешники», и как современному человеку обрести гармонию с самим собой и окружающим миром. «Сознание нужно расчистить для творчества» — Александр Алексеевич, герои вашего нового романа — взрослые современные люди — находятся в духовном поиске. У каждого он идёт по-своему, но есть общая основа. В чём она заключается? — Это объединяющее начало сформулировано в самих религиях. Смысл духовных поисков всех монахов, аскетов, святых — в обретении душевного спокойствия, равновесия и внутренней гармонии. В христианстве это называется благодать, в буддизме — нирвана, в исламе — хал. Не суть. Все ищут такого состояния. Примирения с самим собой. Чтобы человека не мучили его комплексы, и он мог жить. А уже из этого получается счастье. Если человек спокоен, уравновешен, размерен, то эта внутренняя гармония выходит вовне. И люди вокруг него тоже становятся спокойными, гармоничными — относятся к нему положительно. Этот принцип я вывел для себя ещё в молодости. Каждый человек многогранен. В нём есть всё — и святое, и грешное. (Собственно, поэтому мой новый роман так и называется.) Если ты поворачиваешься к людям определённой стороной своей личности — они к тебе обращаются той же самой стороной. Таким образом, тебе кажется, что окружающие с тобой на одной волне. Тем более если у тебя ещё и сильный характер. При такой ситуации легче решать все вопросы. В буддизме есть понятие срединного пути. Хотя здесь, похоже, погрешность перевода. Елена Рерих толкует его более верно: путь гармонии. Если ты достиг её, правильно на всё реагируешь, то и поступки совершаешь правильные. А они вместе с правильными мыслями создают тебе благоприятную судьбу. Люди говорят: «Смотри, какой везучий! Всё у него получается» На самом же деле наша судьба — внутри нас. Причём выясняется, что святые всех религий пользуются похожими технологиями: с помощью мантр, молитв и других способов вытесняют из сознания всё лишнее. И достигают одного и того же состояния, которое только называется по-разному: безмыслие, чистота разума, остановка внутреннего монолога, бесконечной словомешалки и т. д. Освободившееся пространство уже можно заполнять более высокими вибрациями. А это всегда вибрации творчества. Они дают человеку возможность двигаться вперёд. «Одним нужны духовные костыли, другие могут идти сами» — Чем отличается духовный поиск современного человека от того, как люди эти вопросы решали раньше? — В романе я это особо не афиширую, но там есть такой подход: духовный поиск сегодня — это поиск, который нужно вести не в тишине, не сидя в пещере, как это было раньше, а в обычной жизни. Потому что она стала более динамичной, интенсивной. С другой стороны, и люди теперь более грамотные, сознательные. У Ивана Ефремова есть роман «Лезвие бритвы». В нём один из героев — индийский художник — хочет, чтобы его, как йога, замуровали в пещере и он просидел там сколько-то дней в тишине и полной изоляции: это один из эзотерических приёмов. А ему просвещённый человек говорит, мол, ты понимаешь, так приходилось делать раньше. Например, брали из деревни какого-нибудь неотёсанного человека в монастырь. У него психика заскорузлая, тяжёлая — пробить её непросто. Замуруешь такого — может, его прошибёт, и он переродится. А ты человек современный, живущий в этом мире. Пишешь картины. И уже настолько утончён, что тебе такие технологии не нужны. И я тоже считаю: сегодня все люди грамотные, могут читать любую литературу — духовную, научную. И многие способны развиваться самостоятельно. — Получается, человеку стало легче находить ответы на волнующие его вопросы? — И легче, и тяжелее. Все мы на разном уровне духовного развития. Поэтому многим нужен учитель, священник, помощник... Нужны костыли в виде обрядов, песнопений, танцев... А некоторым — которые уже дальше продвинулись — этого не надо. Они могут идти вперёд сами. Для меня примером является Сергий Радонежский. Он сегодня самый современный святой. Потому что не был монахом в полном смысле этого слова. То есть затворником, отгородившимся от мира. Он не запирался. Всегда активно действовал. Сергий не смотрел на жизнь, рассуждая: как Бог даст, так и будет. Он мирил князей, не давая им друг друга сожрать. Возглавил и благословил борьбу русского народа за независимость. Послал своих ратников на Куликово поле. Хотя по идее как монах должен был сидеть в скиту и ни во что не вмешиваться. Думать только о собственном внутреннем развитии. Духовно расти в уединении — тоже технология. И может быть — это хорошо. Но её тогда надо проверять. Ты из скита-то вылези и пойди туда, где страсти кипят. Если можешь от них отстраниться, сохраняешь спокойствие и свою внутреннюю сущность, тогда ты действительно крутой парень. На этом проверяется святость человека — в битве. А вот творчество помогает ему окружить себя аурой, не давать врагу — бесам — ворваться в душу и в ней господствовать. «Веротерпимость перерастает в вероуважение» — Верите ли вы, что люди, исповедующие разные религии, могут найти общий язык? — Конечно, верю. Это вопрос большой грамотности людей. Большой души. Больших свершений. Мы ведь ищем одно и то же. Во-первых, Бог един. И если уж высшие церковные иерархи находят возможности встречаться и обсуждать какие-то вопросы, то мы и подавно должны искать точки соприкосновения. Почему ещё я в это верю? Родился в такой стране. Россия — империя. Здесь есть все основные мировые религии. Плюс иудаизм и масса языческих культов. Но мы все уживаемся. У нас не было таких религиозных войн, как на Западе, где гугеноты и католики резали друг друга десятками лет. Вспомните Варфоломеевскую ночь и т. д. В России есть большой задел — веротерпимость, которая уже перерастает в вероуважение. «Телесная любовь — не грех» — В вашем романе описание напряжённых духовных исканий соседствует с откровенными эротическими сценами. Не вполне привычное сочетание для поборников традиционной нравственности. Что бы вы им ответили? — Во-первых, там речь идёт об исламе. А он не считает секс, эротику, телесную любовь грехом. И по данному поводу пророк Мухаммед много раз высказывается. Поэтому вся эротика, которая касается отношений одного из героев с его женщинами, замешана на сурах Корана, откровениях пророка и хадисах его последователей. А пророк был по этой части человек сведущий. Недаром у него было 13 жён (в некоторых источниках — больше). И понимая, что сексуальная жизнь — очень важный момент, который способствует человеческому счастью и гармонии, он на этот счёт написал немало рекомендаций. Поэтому в моей книге нет ничего такого, что противоречило бы исламским представлениям о сексе: это некое подобие рая, в котором будет пребывать человек, и Бог ему этот рай показывает. — Почему в христианстве не так? — Здесь был определённый перегиб. И мы несём его последствия в своей морали, нравственности и представлениях о счастье. А ислам возник позднее, и Мухаммед видел, что вот это чрезмерное воздержание, истязание себя деформируют личность и даже порождают садистов. Подобные наклонности, возникшие у части монашествующих, привели к созданию инквизиции, которая позволяла им реализовать свои половые извращения. Что говорить? На днях Папа отправил своего посланника в Чили расследовать обстоятельства педофилии, в которой заподозрили местного епископа. Такие случаи всплывают постоянно. Это проблема целибата. «Хотел бы написать современное житие» — В новой книге вы как писатель использовали новые для себя приёмы. Какие ещё формы вам интересны и могут быть использованы в следующих книгах? — Мне бы хотелось написать современное житие. У нас много житий святых, но это всё было создано 300, а то и 700 лет назад. И по форме не соответствует нынешнему восприятию. Однако я думаю, что такое явление, как житие святого — вне времени и пространства. Просто его нужно осовременить. Подать так, чтобы было интересно. А это действительно захватывающая история — с точки зрения внутренней духовной борьбы человека. Как он свои грехи осознаёт и изживает. Может быть, удастся реализовать этот замысел в следующей книге. А роман, над которым работаю сейчас — «Крымский мост», — несколько другой. Он касается крупного духовного подвига — подвига народа. Его воли. Того, как эта воля выражается. Как правители должны её исполнять. И какие существуют проблемы, если они к ней не прислушиваются. В своей книге о присоединении Крыма к России я хотел бы раскрыть эту тему. Но так, чтобы это было интересно и читалось легко и красиво. Как всё, что я пишу.