Сергей Майоров: «Мы можем рассказать про жопы. Но, думаю, зритель не захочет этого от нас»
«Я хотел стать врачом, летчиком, учителем. Даже хотел работать на мусорке!» — Программа «Однажды» месяц была в отпуске — как вы провели эти каникулы? — Мы не были в отпуске - всего лишь зимние каникулы, как у всей страны. Отдыхаем мы с командой только летом, и не более 3 недель. А так все время в съемочном процессе. Большой отпуск могут себе позволить наши герои; зимой они разлетаются в теплые страны на полтора месяца, летом отправляются в свои заграничные резиденции или в Сочи. Наш первый эфир в новом году был 20-го января, и программу сдавали за два дня до премьеры. А до этого истории нужно было написать, смонтировать, озвучить. Так что сразу после Рождества мы вернулись к своим станкам. Я же не Анастасия Волочкова и месяцами не сижу на Мальдивах в шпагате. (Смеется.) — Но Новый год ведь отмечали? — Отмечал. И отсыпался. 30 декабря с Всероссийским Дедом Морозом я участвовал в детских новогодних мероприятиях телеканала НТВ. 31-го устроил себе трип по театрам. Днем наконец-то посмотрел мюзикл «Привидение», поставленный моей подругой – режиссером Аней Шевчук. Потом, прогуливаясь по красивому городу, пешком дошел до театра Вахтангова. Мой друг – креативный продюсер Олег Борщевский - подарил мне билеты на спектакль «Мадемуазель Нитуш» с потрясающим актерским составом: Олешко, Аронова, Гришаева. Саша Олешко, увидев меня в зале, начал немного «зеленить» - это старая театральная традиция, когда в спектаклях появляются экспромты, смешные импровизации. В момент, когда герой Олешко Флоридор с ученицей Денизой перелезали через забор, Саша произносил реплику: «Я не знаю, что напишут критики!», а потом добавил: «Я не знаю, что скажет критик Майоров». Зал рассмеялся. И я получил колоссальное удовольствие от роскошного действия и от «привета» своего давнего товарища. Саму же новогоднюю ночь провел дома, смотрел на салют с 20-го этажа, потом - шоу по телевизору, а в три часа пошел спать. Утром первого января я улетел в Гамбург на пять дней. Уже на следующий день у меня начались встречи со студентами университета, изучающими русский язык. В свободное время ходил на мюзиклы, побывал на балете Ноймайера «Щелкунщик» в театре оперы и балета Гамбурга. Уже через 15 минут действия я понял, что «Щелкунчик» Большого театра в постановке Григоровича — настоящий шедевр, и равных ему в мире нет. Вернувшись в Москву, катался на санках и лыжах у друзей в Подмосковье, хорошо, что к Рождеству снег выпал. (Смеется.) — «Однажды» уже вернулась в эфир. А куда пропала «Малая земля»? — Скоро вернется. «Однажды» — это регулярный журнал, и он, несмотря на трудоемкость, актуальный и оперативный телевизионный формат. Вот сейчас, например, все говорят о Собчак, значит, у нас будет в эфире Собчак. Все говорят о Петрове, Прилучном, Лазареве, значит, и мы их с радостью представим своим зрителям. Роем эксклюзив и находим. Вот скоро будут Сергей Гармаш, Кирилл Набутов, Полина Гагарина, Александр Невзоров и десятки других уникальных героев. Не позволяем себе расслабляться, потому что мы лучшие в этом жанре. А «Малая земля» — это специальный лонгрид, подробное повествование. Это реальное возвращение к себе, к родителям, к друзьям, к своим плюшевым мишкам и куклам. Тут важна эмоция. Поэтому и производство цикла неспешное. Страна сейчас находится в активном движении: Владивосток едет работать и жить в Хабаровск, Омск — в Новосибирск, Екатеринбург — в Пермь. Огромное количество людей уезжает из Москвы в регионы, а из регионов переезжает в Москву. Рыба ищет где глубже, человек – где лучше. «Малая земля» - проект для «уехавших и понаехавших». Мы отвечаем на вопросы: зачем и куда приводят мечты? Это истории о счастье. А счастье в нашем проекте – это когда тебя ждут и обнимают искренне. Мы не про «чмоки-чмоки» и надуманные улыбки на светских тусовках, а про носки с дыркой, про давно не стираного мишку, про старые пожелтевшие фотографии и про мам, которые каждый день волнуются и всегда радуются успехам наших героев. Для меня это очень важное человеческое и авторское высказывание: кем бы мы ни стали, чего бы ни достигли, мы все родом из детства, и есть люди, которым мы очень многим обязаны. Этот документальный цикл про нас, про то, какими нас воспитали и какими мы стали. — Кого из героев мы увидим в ближайшее время? — Не хотел бы раскрывать имена героев: второй сезон «Малой земли» в стадии активной подготовки к съемкам. А время сейчас сильно конкурентное. Воруют, понимаете ли. (Смеется.) Но, поверьте, это будут истории на разрыв аорты. — Вы рассказываете о людях, которые живут вдали от родителей. Но ведь вы сами не уезжали далеко от дома. — Ну, да… Общежитие в институте мне не полагалось. Я не знаю, что такое жизнь на общей кухне, сковородка жареной картошки на весь этаж, один санузел на 10 человек. Я из ближнего Подмосковья. Моя «движуха» прошла не в общаге, а в холодных вагонах последних электричек с Ярославского вокзала. Но малая родина – это не всегда далеко. Москва — мой родной город. Но все мое детство прошло в маленьком гарнизоне подмосковного Монино. Там работали мои родители, и там есть места, которые мне очень близки - это был оазис счастья. Когда я сейчас приезжаю туда, я расстраиваюсь. Потому что моя любовь к кино родилась в кинотеатре «Огонек», но там теперь гипермаркет. Дом офицеров в ужасном состоянии стоит. А ведь на его сцене Алла Пугачева, Геннадий Хазанов, Карел Гот, София Ротару давали по шесть концертов в день. В нашей военно-воздушной академии учились не только лучшие офицеры СССР, но и всего соцлагеря. Поэтому чистота и порядок у меня – с детства привитые качества. Меня и в пионеры принимали не у Мавзолея, а на аллее космонавтов - галстук мне повязывал летчик-космонавт Георгий Тимофеевич Береговой. На этой аллее есть памятник покорителям космоса с первыми автографами Гагарина, Терешковой, Титова. Но он разрушается, и до него уже давно никому нет дела. Академию закрыли, и городок умирает. Еле-еле выживает уникальный музей авиации с его уникальными самолетами и вертолетами. И это моя малая земля. Но я пока не понимаю, чем могу помочь и что сделать. Коллеги спрашивают: «А не хочешь ли ты поехать в свое Монино и рассказать о нем с экрана?». Хочу, но стесняюсь. Мне как-то не по себе себя снимать. Поэтому пока я не стану героем «Малой земли». Сергей с братом Алексеем в детстве. Фото: личный архив — Тогда расскажите, каким вы помните себя в детстве? — Я был очень любознательным ребенком. Мне все всегда было интересно. Меня дома называли «почемучкой». (Смеется.) В разное время я хотел быть то врачом, то летчиком, то учителем, то пожарным. Меня восхищали профессионалы. Я наблюдал за их действиями и наслаждался их разговорами. Я даже хотел работать на мусорной машине! В домах нашего гарнизона почти не было мусоропроводов, два раза в день по поселку проезжала машина и собирала отходы. Ритуал был ярким и очень интимным. Ведра выносили нарядно одетыми, причесанными, так, чтобы все видели, что у тебя все хорошо. А если было не очень хорошо, то отправляли детей. Вот этот ритуал превращался в получасовую тотальную сходку населения. На ней все обсуждали новости, сплетничали. И все ждали машину, переживали, если вдруг она задерживается, потому что торопились ужинать у экранов телевизоров. Когда мусорщик приезжал, то брал ведра и с шутками-прибаутками выбрасывал все содержимое. А какие он комплименты делал женщинам! Те таяли на глазах. И мне казалось, что его ждут как явление, на него смотрят как на бога. Вот и я мечтал, что тоже буду работать на этой мусорке. Когда мой отец уходил от нас, а я хорошо помню этот день, он наступил на мой игрушечный грузовик, который был моей мусоркой. Папа со скандалом раздавил мою мечту. И когда добрые соседки меня спрашивали: «А что случилось?», я им заявлял, что мама выгнала папу, потому что он сломал мою мусорку. Неподалеку от моего дома был аэродром: вышел из квартиры, проехал на велике 70 метров, и вот он – огромный военный аэродром, весь заросший травой. Там всегда снимали кино про войну. Фильмов 30 сняли у нас в Монино. Там всегда было огромное количество звезд. Поэтому артистами меня с детства не удивишь: я видел и Матвеева, и Заклунную, и Еременко, и Польских — кого только не видел. Как-то с пацанами (мне было тогда лет шесть, наверное) мы приехали на аэродром и увидели, что готовят огромную сцену бомбежки. Залегли в траву, наблюдаем… И тут подходит ко мне тетенька и говорит: «Мальчик, ты хочешь три рубля?». Наивная. А кто не хочет? Маме тяжело было воспитывать нас с братом, мороженое могли купить не каждый день, а уж конфеты вообще ели по праздникам. А тут три рубля — счастье-то какое. Женщина говорит: «Надо сидеть под телегой. А когда к тебе подбежит актриса и схватит за рукав, побежишь с ней и будешь кричать. Вот у тебя и будут три рубля». На меня надели какую-то рубашку и посадили под телегу. А когда начались взрывы, то меня не надо было просить: «Мальчик, покричи» — я и сам так заорал от страха! Тут подбежала та самая худая актриса и потащила по полю. Уже в сознательном возрасте я понял, что снялся в фильме Евгения Семеновича Матвеева «Особо важное задание». А тетей, которая схватила меня за руку, была Людмила Марковна Гурченко. Так что отчасти они и стали моими крестными родителями в кино. Я понимаю всю магию создания фильмов, но наблюдать за процессом мне нравится больше. Возможно, поэтому из дипломированного актера я трансформировался в рассказчика. — А в более взрослом возрасте? Каким вы помните себя в школе, институте? — Я был таким же увлекающимся. С раннего детства занимался в музыкальной школе по классу аккордеона, ходил в секцию самбо, выпускал стенгазету и вел все праздничные утренники. В десять лет влюбился в театр — в одном только ТЮЗе мы с мамой и бабушкой пересмотрели весь репертуар, потом были спектакли для подростков и взрослых. «Синюю птицу» во МХАТе я смотрел раза четыре. И вы не поверите, но я видел Николая Николаевича Озерова, великого комментатора, в роли Хлеба! Да я много кого видел — огромное количество звезд, которые работали в московских театрах. И та атмосфера мне дико нравилась. Поэтому на уроках математики, алгебры и геометрии, которые я вообще никак не воспринимал, я переворачивал тетрадку и расписывал роли. Вспоминая увиденные спектакли, прикидывал, кто бы из моих одноклассников кого бы сыграл. Например, спектакль «Нахаленок» - естественно, я в главной роли. А кто бы сыграл деда? А, вот Андрей Мащенко им будет. А если с Андреем мои отношения портились, то спектакль он покидал незамедлительно - я вычеркивал его из программки в тетради по алгебре. (Смеется.) Это было моим развлечением. Однажды математик выхватил у меня тетрадь, внимательно посмотрел записи и вернул на перемене. На перечеркнутой красной ручкой программе было написано: «Мащенко с ролью не справится. Обсудим это с родителями». Сергей с братом и мамой Надеждой Александровной Но все же в школе я учился хорошо. Был чемпионом Москвы и Московской области по географии и биологии, которые знал отлично. Помню, увидел у мамы на факультете журнал «Советский Союз» с рекламой «Аэрофлота»: стояла девушка с самолетом в руке, а рядом надпись — «Прямые рейсы из Москвы в Бужумбуру». Я все прочитал и узнал про Бужумбуру. И до сих пор и про Бужумбуру, и про всю Центральную Африку могу лекции читать. И моя друзья, и я были любопытными и неленивыми. У нас не было гаджетов и «Википедии». Чтобы что-то понять, надо было перелопатить огромное количество информации в библиотеках. То же самое — в институте. Поэтому я из поколения много читающих. — Сейчас вы сами работаете со студентами. Вы строгий преподаватель? — Строгий. Студенты на форумах меня обсуждают, боятся, трепещут, когда приходят на первые занятия. Но при этом разведка сообщает, что у меня самый высокий рейтинг среди всех педагогов. Учащиеся знают, что только через преодоление можно добиться результатов. И я вижу, что со временем они начинают относяться ко мне с благодарностью и уважением. Я не бью, не хамлю, не унижаю, но короны жестко спиливаю. «Валентина Талызина просила 5 тысяч евро за съемку» — Можете ли вы вспомнить свое первое интервью? Кто был вашим героем? — Алла Пугачева и Филипп Киркоров. Я словно сразу попал на Олимпийские игры - это было страшно. Мне позвонили из координации и сказали: «Пошла активная информация о том, что Пугачева и Киркоров разводятся. У тебя есть возможность взять у них интервью для «Утренних новостей шоу-бизнеса». И я поехал. Снимали в половине двенадцатого ночи в знаменитой двухэтажной квартире Киркорова в районе Земляного Вала на набережной реки Яузы. Вышла Алла Борисовна, внимательно все осмотрела, тихо, но жестко сказала: «Значит так, камеру выше, свет весь на меня, и чулок-фильтр на объектив». Вот эти три бесценных совета я получил от великой певицы - теперь сам рассказываю, как надо снимать женщин. Тогда я не задавал заготовленных вопросов, а просто поговорил о том, что было интересно мне, о природе сплетен и слухов. Позднее, уже работая ведущим в эфире, я начал серьезно изучать основы журналистики — ходил на занятия в университет, слушал лекции бесспорных авторитетов, читал книги и, главное, начал очень много писать. У меня был хороший первый шеф-редактор — Галина Дмитриевна Логашина, очень яркая и профессиональная дама. И очень жесткая. Когда я ей приносил тексты своих выпусков «Новостей шоу-бизнеса», она, покуривая, внимательно просматривала их и, не поднимая глаз, говорила: «В печь!» После чего я шел их переписывать. И только раза с седьмого сдавал тексты, примерно в половине пятого утра. Но где-то через четыре месяца муштры Галина Дмитриевна посмотрела на меня удивленно, потом на текст, выкурила сигарету и молвила иронично: «Ну что, Сережа, кажется, ты что-то понял». С тех пор я начал хотя бы высыпаться. — Сейчас работы своих коллег тоже можете отправить «в печь»? — Могу и жестче отправить — направлений много, кроме печи. (Смеется.) Фото: личный архив — Вернемся к вашим героям. Есть ли истории и персонажи, которые особенно запомнились? — Помню всех, кого-то в большей, кого-то в меньшей степени. Одной из важных, судьбоносных героинь в моей профессиональной биографии была и остается Светлана Сорокина. Я с большим уважением отношусь к тому, что говорил во всех моих проектах и форматах Владимир Познер. Я очень горжусь историями о великих оперных дивах Марии Гулегиной, Джойс ди Донато, Анне Нетребко, о кинодивах Катрин Денев и Фанни Ардан, о матушке Ариадне из Усольского женского монастыря, о маэстро Доминго, о пилоте пассажирского Боинга 777 Ольге Грачевой. Я в восторге от общения с Кириллом Набутовым, Александром Олешко, Анной Шатиловой, Андреем Данилко. Навеки со мной останутся истории о Елене Образцовой, Софико Чиаурели, Дмитрии Хворостовском и всех легендарных участницах проекта «Бабье лето». Ильдар Абдразаков, Ольга Перетятько, Владимир Кошевой, Кирилл Серебренников, Диана Арбенина, Валерия - потрясающие люди, откровенные истории. И этот список бесконечен. — Случались ли форс-мажоры, когда артисты срывали съемку, отказывались вместе работать? — Для нас это не форс-мажор. Отказался и отказался — тогда мы материмся, вытираем слезы, приезжаем в офис, пьем кофе и продолжаем жить дальше. (Улыбается.) И посылаем «добрые слова» в адрес агентов героев, которые, как правило, могут ситуацию разрулить, но предпочитают деньги договоренностям. Агенты вообще очень любят просить деньги за любое интервью своих звезд, а мы принципиально никому не платим — это наша позиция. Однажды с одной великой артисткой, которая попросила за съемки пять тысяч евро, я даже начал иронично дискутировать. Я сказал: «Во-первых, у нас таких денег нет...». — Имя артистки — это секрет? —Это была Валентина Илларионовна Талызина. "... а во-вторых, не понимаю, как можно оценить вашу уникальную жизнь, память. Почему пять тысяч евро…" Она отвечает, что ей на даче надо забор поставить. Понимаю. Но я не печатаю деньги. И в бюджете проектов нет такой статьи расходов. Дискуссия продолжилась: а если я найду, допустим, 4 тысячи евро, что вы мне не расскажете? Или заплачу 10 тысяч евро, то в этом случае, расскажете ли вы все эксклюзивно и откровенно? Один очень известный артист — его имени я не называть не буду — просил тысячу евро за то, что он пустит к себе в дом, и еще 200, если потребуется показать молодую жену. Мы, конечно, его не сняли, но постебались от души: «Знаете, у нас есть всего 1100 — может быть, ваша жена на заднем плане помашет нам платком?» И он абсолютно серьезно принял эти правила игры, согласился, но потребовал передать конверт у подъезда дома. Чувствую, что дело становится абсурдом, и задаю вопрос: «А как быть с налоговой-то?». Попрошайничество это идет и от нищеты, и от скудоумия. — Вы решили прямо оторваться... — Да. Мы же живем в согласии с законом — а кто налоги платить будет? Если серьезно, я не понимаю этой тенденции. Профессия актера изначально предполагает публичность. Поверьте, не любовь к искусству толкает людей на экран и сцену. Конечно, деньги никто не отменял, актеры должны хорошо зарабатывать в кино и театре. Но наша задача, моя в частности, привлечь к артистам, их проектам особое внимание. Я хочу, чтобы зрители ходили смотреть на них и платили за это удовольствие. Об этом, кстати, новая книга у Тома Хэнкса — потрясающая, почитайте его литературный дебют. В нем о жести, которая существует между продюсерами, актерами и СМИ. В Голливуде контракт выполнятся жестко. Джулия Робертс получает большие деньги еще и потому, что обязана поработать на кассу не только талантом, но и лицом. Раз премьера, собирай чемоданы и будь мила с журналистами, впереди полмира и никакого нытья. Через репортажи с вечеринок, премьер, через интервью и фотосессии раскуривается любой проект. И если кино не соберет в прокате, значит, ты как актриса ничего не стоишь. А у нас что? Великая актриса современности, полная тайн и загадок, Юлия Снигирь. Ничего о себе и кое-что об искусстве - почти святая. Она не всегда и вопросы-то понимает, а уж отвечает так, что сразу «в печь». Юлии кажется, что никто ничего не знает о том, как она стала актрисой. Все все знают. Но она играет небесное создание. Поэтому никаких комментариев ни о Цыганове, его детях, ни об Осадчем, ни о ком. Светлана Ходченкова на премьере сериала «Хождение по мукам» прошла горделивой тенью, никому не сказав слова, — великая! Зачем пришла? Вопрос: сколько для продюсеров заработали Снигирь и Ходченкова? До тех пор, пока наши актрисы не поймут, что они – расхожий материал, и таких "уникальных" московские вузы выпускают по 200 штук в год, пока они не сформируют свои стиль и способы поведения с прессой, пока они не поработают на эту часть профессии, они не станут мегазвездами, они обречены на забвение. Если ты пришла или пришел в профессию актера, будь добр помнить, что на тебя обращают внимание миллионы. Каким тебя запомнят и сколько тебе заплатят за твою работу, зависит от того, как выстроишь свою публичную жизнь. Есть и другие примеры. Вот, Екатерина Гусева. Она никогда никого не пускает в свой дом — это ее территория, закрытая. Имеет на это право. Но когда с Катей разговариваешь, то степень ее открытости удивляет. Как профессионал я понимаю, что она не обо всем хочет и будет мне рассказывать. Да и я не преследую цель стать ее биографом, духовником. Но то, как она мыслит в кадре, обезоруживает репортера. И, поверьте, этого откровения достаточно, чтоб сделать рейтинговую программу. То же самое можно сказать и об Анне Нетребко, которая просит только об одном: «Давайте не будем о грустном, чтобы я не плакала». «Это Майоров! Майоров не про жопы» — Вы с таким наслаждением говорите о работе. Неужели никогда не хотелось бросить все и уйти? — Каждый раз в период кризиса я думаю о том, куда исчезнуть. Всегда очень тяжело существовать, когда меняются начальники и коллективы. Ты работаешь на канале, а потом приходит другая команда и ломает тебя, перестраивает под себя. А если не получается, то сразу же ненавидит. Был период, когда я пять лет не появлялся в эфире. И не знаю, появился ли бы снова, если б не Тимур Вайнштейн. У всех продюсеров я долгое время устойчиво ассоциировался с золотым периодом СТС, с «Историями в деталях». Возвращение на НТВ, с которым долгие годы были заморожены любые отношения, стало для меня проверкой на прочность и профпригодность. Я понимал, что за эти пять лет я изменился внутренне и внешне. От депрессии я сильно поправился. Но ко мне Тимур Леонидович отнесся крайне деликатно. И я начал пахать, чтобы оправдать его доверие. Уже через полгода у программы «Однажды…» выросли рейтинги, через год мы номинировались на ТЭФИ, а сейчас мы – лидеры слота и один из самых авторитетных проектов НТВ. И к тому же я похудел на 47 килограммов (Смеется.) — Как справились с собой? Раньше говорили, что лень не давала вам добраться до спортзала. — Я поборол лень. И во многом это случилось благодаря моим студентам и молодым коллегам. Видя, насколько я им интересен и важен, я понял, что должен нравиться им еще больше. Я должен стать молодым! А как похудел — вопрос питания, медицины, скажем так, комплекс всевозможных мер. А еще любовь близких. — Что ждет программу «Однажды», как думаете? — Мне кажется, мы только начинаем приближаться к тому, что по-настоящему можем делать. Полтора года существования программы были прелюдией, увертюрой, а сейчас начинается основное действие — и мы к этому готовы. Все видят, как растут рейтинги и авторитет «Однажды». В своем таймслоте, а мы жестко конкурируем с художественными фильмами и сериалами как Первого канала, так и «России 1», мы лидеры. Мы становимся и лидерами своего канала, часто опережая бесспорных авторитетов НТВ. Мы часто побеждаем своей 40-минуткой с тремя историями — и не про жопы, не про Шурыгину, не жену Джигарханяна. И это не может не радовать, это дает уверенность в жизнестойкости проекта, его востребованности и актуальности. — А если придется ради рейтингов рассказывать про жопы и разводы, согласитесь? — Смешная история недавно случилась. Была пресс-конференция проекта «Ты супер!», на ней присутствовали Тимур Леонидович Вайнштейн и Игорь Яковлевич Крутой. Наш шеф-редактор Денис Морозов подошел к Тимуру Леонидовичу и говорит: «Нам Крутой очень нужен в эфир». И Тимур подвел Дениса к Крутому. — Игорь Яковлевич, это ребята из «Однажды», они очень хотят, чтоб вы стали их героем. — О нет, я про жопы не говорю. — Это Майоров! Майоров не про жопы. — Да, я был у него, он — про душу. Мы, конечно, можем рассказать и про жопы. Но, думаю, зритель не захочет от нас про них услышать. Себе изменять нельзя. И нельзя обманывать своих зрителей. В условиях жесткого рынка каждый из них на вес золота. Фото: личный архив — В следующем году вам исполнится 50. Как смотрите на эту цифру? — Возраст сегодня не ощущается. В августе прошлого года моя племянница Анастасия подарила нам с братом внука. Настя, моя крестная дочь, которой я еще недавно менял памперсы, которую водил по магазинам и театрам, катал на санках, запрягаясь в лошадку, - фактически моя дочь — стала мамой и родила сына Егора. Шок сменился радостью еще и потому, что меня как деда никто не воспринимает. Когда 22-летняя Настя говорит мне «Сережа», все думают, что это моя молодая подружка. Когда со мной идет вторая племянница Лиза (ей 10 лет), все думают, что это моя дочь. Я очень надеюсь, что и Егор никогда не будет называть меня дедушкой. И для него я всегда буду большой и любимой игрушкой Сережей. — Часто получается видеть Егора? — Нечасто, но получается. Потискать его, повозиться с ним, увидеть, как он радуется, отправить ему подарки — это для меня поток энергии, счастье. Двадцать минут с Егором равносильны месяцу отпуска на тропических островах. — Чего вам не хватает, чтобы чувствовать себя абсолютно счастливым? Частного самолета, чтобы перемещаться в пространстве и снимать еще больше историй. А еще хочется получить волшебную палочку: вот так взмахнешь — и летишь, делаешь, что тебе вздумается. Это связано не с какими-то заскоками и прихотями, а с профессией. В моей жизни много удивительных людей, о которых я вспоминаю с благодарностью. И хочется рассказывать об этих людях бесконечно.
