Антон Беляев: «Жена стабилизирует мой хаос»

Недавно Антон Беляев в состве группы Therr Maitz презентовал в клубе Stadium новый альбом Capture. Незадолго до этого мы отправились в загородную студию фронтмена, чтобы посмотреть, как идет подготовка к концерту, и узнать, как ему удается совмещать запись новых треков с воспитанием восьмимесячного сына. Антон, твое детство прошло в Магадане, в самых обычных условиях, а твой сын Семен растет не просто в Москве, а в загородном, доме да еще с музыкальной студией. Как тебе кажется, кому из вас повезло больше? А не знаю. Я сам не такой уж прихотливый человек. Мне по большому счету все равно, как выглядит мое жилье. Могу и в более скромных условиях находиться. То, что ты видишь, появилось года полтора назад, когда я задумался о том, что этот момент наступит — у нас родится ребенок и я захочу с ним видеться. Это сложно в таком городе, как Москва, с огромным количеством пробок и временем, уходящим в никуда. Если бы я работал не здесь, за стеной, если бы не мог посреди ночи уйти в студию и начать рубиться, а срывался в Мневники с Ленинского проспекта, где мы жили до этого, меня не было бы дома 90 процентов времени. Это трагическая ситуация и, как мне кажется, неправильная. Поэтому я подготовился к тому, чтобы быть рядом с сыном. Получается, в вашей семье гнездо вил ты? За то, насколько тут хорошо, ответственность несет жена. Моим было только локационное решение. Ты человек вдохновения или расписания? По-разному. Бывает, расписания, бывает, вдохновения — тут от меня ничего не зависит. Я заложник ситуации — чем выше прыгнул, тем выше придется прыгать дальше. Я не хотел бы понижать планку, которую мы взяли, и это обязывает меня работать много. Ты все время говоришь о работе. Антон, признайся, ты трудоголик? Только в том, что я люблю. А в быту я лентяй и безалаберный человек. Я не уважаю временные границы, если это не касается музыки. Но когда это связано с моим продуктом, то как я выгляжу, как я живу, куда кидаю носки и успеваю ли с утра поесть, меня не очень беспокоит. Что для тебя пик карьеры музыканта — выступление в Альберт-холле? Это все сиюминутные радости. Понятно, что это здорово — добиться какой-то цели, сыграть в знаменитом зале, развлечь много людей. Но в общем-то для нас любое выступление — это работа и очередной набор ошибок, которые нужно будет исправить в следующий раз. Но ведь отдача должна быть? Например, делаю я видео (как тот ролик, который мы сейчас выложили в сеть), и мне удается добиться от всех участников процесса того, чего я хочу. И вот оно выложено на YouTube… В тот момент, когда нажимается кнопка загрузки, я понимаю, что сделал все, что мог, и чувствую какое-то удовлетворение. Восьмого марта я буду играть концерт с новым составом, и после — если все пройдет хорошо, а так и будет, потому что я все для этого делаю, — я похвалю себя. Скажу: «Молодец, Антоша!» Но, боюсь, как обычно, через десять минут начну рефлексировать на тему того, что было не так. Просто потому, что мы всегда больше говорим о том, что было не так, чем как это было здорово. Антон Беляев И это говорит человек, вошедший в список «100 самых стильных мужчин», фронтмен группы, которая регулярно получает престижные премии… Когда я слышу, что нас выдвинули на какую-то премию, моя реакция всегда одинаковая — я говорю, что не пойду. Потому что это все пустое? Конечно! Ну, дали — здорово, спасибо им! Юля говорит: «Наверное, ты так же будешь себя вести, и когда тебя на Grammy выдвинут. Скажешь, что тебя это не интересует». Ее можно понять. Есть негласное правило: жена приходит на церемонию награждения мужа в красивом платье, а ты пытаешься Юлю этого лишить. На Grammy ты должен пойти! Вот именно поэтому я должен! Для меня это основная причина посещения всех этих мест, где раздают славу и счастье, и я сопротивляюсь. В этом плане я, наверное, не лучший муж, не поддерживаю девичьи радости. Это как со свадьбой, знаешь? Женщинам важен ритуал. Это сейчас была ирония? Нет-нет, я все понимаю и не отношусь к этому с насмешкой. Просто каждому свое. Лично я в ритуалах не нуждаюсь. Я-то для себя все решил, когда сказал: «Юля, будьте моей женой». Так и сказал — «будьте»? Сказал «будь», мы уже были на «ты». (Смеется.) Для меня после Юлиного ответа все решилось, все встало на свои места. Но за этим последовал еще лимузин, еда, которую мы не ели, потому что сразу улетали, цветы, друзья, фотограф, видео… Свадьба — это такой законченный продукт, пакет услуг. Ты это принимаешь? Конечно! Что ты! Сопротивляться абсолютно бессмысленно — тебя тут же уничтожат! (Смеется.) Мне кажется, эти ритуалы — якорь, который привязывает слишком творческих людей к земле. За это в вашей паре отвечает Юля. Только не подумай, что это крик о помощи через журнал ОК! — «Спасите! Помогите! Заберите меня отсюда!» Ни в коем случае. Мне все это нравится. Если хоть на секунду допустить, что этого нет, моя вселенная превратилась бы в полное… В моей жизни такой человек, как Юля, очень важен, и слава богу, что я ее встретил. Она контролирует меня, стабилизирует мой хаос. Когда бы я отдыхал, если бы Юля мне не сказала, что пора отдохнуть? Когда бы я спал, если бы Юля не сказала, что пора спать? Неужели ты настолько беспомощен в быту? До безумия доходит! Мы недавно сдавали релиз, и я никак не мог его закончить. Девять часов утра. Мы два дня без сна. Звукорежиссер сломался в пять и улегся прямо в студии на диване. Я все сделал, но уйти не мог. Просто сидел, пока с утра не пришла Юля с Семеном, не взяла меня за руку и не увела, не дала сыр­ничек со словами: «Ты закончил. Все. Молодец». Кто бы это сделал, если не она? Антон Беляев На контрасте с занятым мужем Юля не скучает в отпуске по уходу за ребенком? Она ведь до родов вела все дела Therr Maitz? Это очень длинный разговор. Мы все бесконечно рады тому, что появился Семен, и понятно, что основная функция Юли теперь — функция мамы. Думаю, любая мать согласится, что отпуском уход за ребенком назвать сложно. Это, скорее, армейские сборы с жестким тайм-менеджментом и огромными энергозатратами. Конечно, пока сын маленький, никуда Юле от этого не деться, а иногда хочется. Мы все бываем не удовлетворены своими личными обстоятельствами. Но Юля же шла к этому, она этого хотела и приложила массу усилий для того, чтобы это произошло. Поэтому очень счастлива в своем материнстве, к которому пришла осознанно. Ты так говоришь, как будто рождение Семена — личная история Юли и ты тут ни при чем… Мне-то сразу все было понятно. Это вообще острый для женщин вопрос — как совместить или что выбрать — материнство или карьеру. Я ждал, когда жена нарадуется и начнет говорить: «А что же я сижу дома? Я не нужна. Жизнь проходит мимо меня. Вот у меня такой красивый Escalade, а я не могу на нем даже проехаться. Я заточена здесь, как принцесса в замке». И вот оно началось. Сразу же. А у меня уже готовы на этот случай нужные слова. Какие слова? Много слов. (Смеется.) Давай приведу свой пример. Представляешь, я делаю что-то, что со стороны может выглядеть как достижение. Я же сижу в своем личном болоте и думаю: «Господи, какое я ничтожество! У всех все так круто, а я опять какую-то фигню сделал, и никому она не будет нужна». И эти мысли у меня в голове все крутятся и крутятся. Вот здесь то же самое. Какой ты, Антон, чуткий муж, оказывается! Если бы это помогало! Я стараюсь посочувствовать в моменты таких приступов, нечастых, надо заметить. Но в то же время прекрасно понимаю, что это временно и, успокоив человека какими-то словами сейчас, через три дня я получу новую порцию жалоб уже с другого ракурса. Всегда должно быть что-то не так. Это жизнь. Ну хотя бы график гастролей ты после рождения Семена изменил? Это как раз зона влияния Юлии Александровны, она у нас все-таки генеральный директор, и перед ней всегда стоит дилемма — заработать денег, поставив концерт, или муж дома. Но ты в состоянии без нее принять решение? Она в состоянии принять без меня. Я предпочитаю, чтобы все были на своих местах. Странно делать из человека высококлассного специалиста, чтобы потом стоять с ним рядом и давать советы. У меня работают люди, которых я достаточно долго мучил, и я их не трогаю. Юля составляет расписание на свое усмотрение. Я просто ему следую. Конечно, какие-то вещи она делает скрепя сердце, понимая, что отправляет меня в тур по Дальнему Востоку на две недели, но это работа. Антон Беляев Сувениры с гастролей привозишь? Рыбку? Бедро оленя? Мы довольно часто бываем в местах, где все такое скупое, северное. Оттуда мало что можно привезти и ничем не удивить. Очень скоро тебе придется объяснять это своему сыну, который ждет папу с подарками. Думаешь, поймет? Мы начали с того, что наш дом полностью обустроен для ребенка, чтобы ему было приятно, чтобы он правильно развивался и мы все были рядом. Но я опасаюсь, что то относительное благополучие, которого я добился, будет проецироваться на пацана… Боишься, что Семен вырастет мажором? Мы с Юлей недавно как раз говорили о временах, когда обувь была одна на сезон. Я могу вспомнить каждую пару, которую носил десять лет назад с осени по весну. Новая пара не покупалась, пока предыдущая не сносилась. При этом всю свою жизнь, наверное, до последних лет, я жил не по средствам — всегда любил хорошую одежду и ездить на такси. В институте у меня была повышенная стипендия — 400 или 420 рублей. Помню, получил деньги, поехал на такси в магазин, купил кофту за 380 рублей, кардиган, вернулся на такси и опять погрузился в реальность общежития — «дайте соль, дайте хлеб». А у меня еще долгов было на 200 рублей. Такое не расскажешь. Это надо пережить. Не хочу, чтобы мой сын рос человеком, который не понимает, как это, когда вообще нет денег. Придется, видимо, как-то искусственно его ограничивать. Потому что в условиях, когда у ребенка всегда все есть, можно вырастить что-нибудь не то. Но вообще я смотрю на Семена, и уже видно, что у него есть характер, какие-то свои замашки, позыв к самостоятельности. Думаю, он все правильно поймет. Ну и я все-таки не нефтяной магнат. Я не безлимитный и вряд ли буду спонсировать его достижения. Будет сам карабкаться. Тема денег для тебя так важна? Часто по работе мне приходится сталкиваться с людьми, с которыми что-то произошло и они вдруг вырвались из нищеты. Это что-то кошмарное. Так очень легко сломать человека — давая ему все, что ему хочется. Конечно, деньги меняют людей, и я в общении стал пожестче, но в остальном, кажется, мне удалось удержаться в рамках. Я зациклен на профессии, расширяю эту зону, но я не стану покрывать все вокруг позолотой. Кто-то покупает Rolex в золотом корпусе, а кто-то, как Элтон Джон, ездит на гастроли со своим роялем. Ты бы хотел иметь свой рояль? Пока нет. Может, я еще сойду с ума через пять лет, не знаю. Но пока, я считаю, надо отделять излишества от того, что на самом деле работает. Видишь, вон стоит синтезатор Minimoog — ребята выставили его на продажу, а рядом на сайте продается такой же в позолоте. Он так же звучит, но стоит три с половиной миллиона рублей. Как будто говорит: «Мой владелец может себе позволить вот так!» То есть это уже немножко другой уровень. Антон Беляев с сыном Как по-твоему, что сложнее — испытание богатством или бедностью? У меня была очень смешная история. В переходе на Ленинском, где мы жили, стояла бабушка. Каждый раз, когда я приезжал домой на такси, мне нужно было пройти через этот переход. И вот однажды, возвращаясь подшофе, я дал ей пятитысячную купюру и пошел дальше. А краем глаза вижу ее реакцию — у нее шок. Видно, что она давно не держала в руках такие деньги. И я стал это практиковать. Каждый раз, проходя там, стал давать ей, что было в кармане покрупнее. И знаешь, в какой-то момент бабушка вообще перестала на деньги реагировать. (Смеется.) Антон, ты такой и есть — бодрый и позитивный — или это маска для публики? Мы все чем-то прикрываемся. Я не думаю, что людям нужно видеть все переживания артиста. Смотри, в промо к последней пластинке Тома Йорка из Radiohead говорится, что он расстался с женой, с которой очень долго был вместе, и эта пластинка — результат. Да, иногда рассказать поклонникам о чем-то личном, наверное, стоит. Но, если честно, я ничего не знаю ни про Тома Йорка, ни про его жену, были ли у них проблемы за тридцать лет совместной жизни и что он все эти тридцать лет чувствовал. Для всех Radiohead — это такая машина качественной интеллектуальной музыки, и мы не знаем, что за этим стоит, а тут вывалилось — сломавшийся, уставший от жизни человек, которого перестала понимать жена… Зачем все это? Плюс я насколько творческий, настолько и прагматичный человек. Идеальное сочетание качеств. Я вижу, что за мир вокруг меня. Люди любят не это. Им нравятся тачки полированные, артисты в бабочках и фраках, пришедшие со своими красавицами женами, миллионщицами Instagram, на красивый прием. Если они узнают, кто я и что я, думаю, они просто испугаются. Откуда ты знаешь, что любят люди? Я недавно слушал потрясающую лекцию Курпатова о работе мозга. Мы же все время боремся, пытаемся понять психологию пользователя, который потребляет нашу музыку, и почему музыка в два притопа, три прихлопа работает для масс, а наша… сложней. Там все очень просто. Мозг — это машина. У него утилитарное предназначение. Человеку нужно выживать, и мозг посылает сигналы для действий, которые обеспечат его выживание. Элементарно. Поэтому мозг выбирает что попроще. Мозг. Сам. Не человек. Вот перед ним три задачи с примерно одинаковыми концовками. Одна заковыристая, другая не очень заковыристая, а третья совсем простая, шагни — и все. Мозг шагнет. Так работает физиология. Это открытие тебя обрадовало? Скорее шокировало и породило кучу вопросов. Но вообще это объясняет всё. Моя музыка — это постоянный вызов. Я проверяю, насколько я могу сделать сложно, но при этом доступно для людей. Так вот, имея более простые варианты, люди всегда выберут их. Не потому, что они приняли это решение, а потому, что машина так работает. То есть мы ни в чем не виноваты? Вообще! Есть теория о том, что, когда ты свободен от быта, у мозга якобы появляется дополнительное время и ресурс на то, чтобы хорошенько думать. А в реальности упрощение приведет к атрофии мозга. Ты не то что не будешь решать сложные задачи, ты даже не будешь подозревать об их существовании. Может быть, уже твой внук не будет. Или правнук. Но для начала надо вырастить сына. Что, кроме графика, изменилось в твоей жизни с рождением Семена? Пришло понимание каких-то элементарных вещей, которое наверняка есть у всех родителей и родителей родителей. Наконец это дошло и до меня, и вместе с неадекватной привязанностью и любовью появился чудовищный страх за Семена. Я вижу все опасности вокруг него. Сейчас, когда он только начинает двигаться, все это подсвечивается в моем воображении красными огоньками, как в компьютерной игре. Я уже думаю, как буду его забирать из милиции. Благодаря Семену мне стало понятно многое. Вот как ты не звонишь маме полтора месяца не потому, что ее не любишь, тебе просто рассказать нечего, а для нее это серьезный стресс. Сейчас я понимаю почему. Текст: Юлия Сонина. Фото: Евгений Дюжакин. Стиль: Кирилл Вычкин. Груминг: Алена Павлова