Больше/меньше, чем поэт. Как сегодня проходят литературные вечера
"Не знаю, почему вы решили, что поэт в России больше, чем поэт, — говорит Дмитрий Ерохин, молодой человек с длинным хвостом и бородкой. — В России, чтобы стать поэтом, сначала надо умереть". Дмитрий кидает несколько бусинок в прозрачный графин в форме черепа. Это называется "игра в бисер": все участники обсуждают заранее заданную тему и выбирают, какую сторону примут. А в качестве аргументов читают стихи. Для этого они тут, собственно, и собрались. "Качественный ивент" У Ланы Сергеевой вечернее черное платье, театральная маленькая шляпка, разноцветные ногти и шпильки, на которых я не смогла бы даже стоять. Лана на этих шпильках бегает из зала в зал и прыгает со сцены за столик и обратно. Быть красивой Лане положено по статусу: она называет себя музой "Салона изящных искусств", хотя прежде всего она — его создатель и организатор. Пока поэты и слушатели расслабленно пьют вино, она следит за регламентом и отмечает, кого вызывать на сцену следующим. Лана разговаривает с каждым гостем так, словно встречи с ним ждала всю жизнь. И всегда улыбается. Даже когда вспоминает о смерти любимого человека. "Я писала стихи с пяти лет, а "настоящие" — лет 19. Но даже в сеть их не выкладывала — это была очень личная штука, — рассказывает она. — Он был одним из немногих людей, которым я их показывала, и говорил, что мне нужно заниматься поэзией. А вскоре после того разговора он ушел из жизни". И когда Лана случайно нашла в интернете объявление о поэтическом вечере, в ней "что-то щелкнуло": "В таком состоянии особенно веришь в знаки свыше". Тот "чужой" литературный вечер Лане не понравился: там было жюри, жестко критиковавшее выступавших, много мата и "ориентир на зрителя, который это схавает". Лана решила, что хочет сделать по-другому, и в 2013 году создала свой "Салон изящных искусств". Наверное, он появился бы в любом случае: Лана говорит, что она "с этой идеей родилась и со временем просто расшифровала ее в своей голове". Она начала читать с четырех лет, причем сразу с Бунина: "Я посмотрела на полку, и мне просто понравилась зеленая книга, а это были его стихи", — а вместо садика ходила в школу искусств, где занималась балетом, вокалом и живописью. Неудивительно, что салон Ланы не ограничился поэзией: здесь есть и танцы, и вокал, и просто музыка. "Всегда можно остановиться на том, чтобы написать стихотворение и читать его с гаджета, — объясняет она. — Но даже если человек читает театрально и классно, довольно сложно несколько часов слушать однотипную речь". Чего здесь нет — это сурового жюри: за авторов голосуют зрители. Форматы — разные, "игра в бисер", как говорит Лана — самый интеллектуальный. Сегодня тема дискуссии — "Поэт в России больше, чем поэт?" (или, возможно, — меньше). Задача — устроить не просто концерт, каких в Москве десятки, а "качественный ивент". "Иногда говорят: это же стихи, это крик души… но этот крик надо огранить, — уверена Лана. — Иначе он останется просто попыткой творчества, которую лайкнут друзья". "Просто ямб-хорей нас не устроит" В туалете клуба поет высокая женщина — живьем, а капелла, что-то джазовое. "Заходите-заходите!" — говорит она, увидев мое ошарашенное лицо. Это распевается Ирина Ру. Через несколько минут она выйдет на сцену и исполнит несколько своих песен. "Я писала стихи, и кто-то мне сказал: попробуй наложить на них музыку, они очень мелодичные. Наложила — оказалось, это джаз", — говорит она. На столиках — вино и коктейли, за столиками — люди. Кто-то обнимается, один юноша кормит свою девушку десертом с ложечки. На сцену выходят очень разные авторы: один читает стихи "самой важной женщине в моей жизни после жены, конечно же, маме". Другой — что-то романтическое. Вот поет блондинка с фигурой Барби. Вот барышня в красных колготках танцует под песню Ланы. А один из авторов в буквальном смысле рвет на себе тельняшку, читая стихи со словами "Русь" и "ватник". Кто-то слушает выступающих внимательно. Кто-то явно просто ждет своей очереди выйти на сцену, а закончив, быстро уходит. "Я вам открою страшную тайну, — улыбается Дмитрий Ерохин. — Практически любой поэт — за редким исключением — приходит на такие мероприятия, чтобы почитать самому". Дмитрий об этом много знает: он сам шесть лет занимался организацией "поэтических движух". Когда-то работал врачом-неврологом, а сейчас ведет несколько популярных пабликов во "ВКонтакте". Пишет и стихи, и прозу, когда-то занимался музыкой, но бросил: "Музыке надо посвящать много времени, а у меня с ним не очень. Я лучше ничего не буду делать, чем буду делать плохо". — "Вы во всем такой?" — "Да, особенно в уборке! Не люблю, когда где-то убираются, но недоубираются. Может, в силу внутреннего хаоса стремлюсь к внешнему перфекционизму…" Дмитрий говорит, что стихи пишет только для чтения со сцены: если читать их не вслух, будет "не то". Но после его выступления хочется перечесть что-то самостоятельно, глазами: тексты у него насыщенные, со звукописью и десятком образов. Лана говорит, что старается, чтобы все авторы были такими — непростыми. "Просто ямб-хорей нас не устроит, — объясняет она. — Если человек пишет как Пушкин, это здорово. Но нам не нужен второй Пушкин, нам нужен первый Иван Петров". Интеллектуально и философски звучит "первый Алексей Теплухин". Ему 26, он когда-то трудился мастером на стройке, как сам говорит: "Жизнь помотала". Сейчас он психолог и работает с детьми-инвалидами — говорит, просто случайность. Как и стихи: "Любой стих — это стечение обстоятельств. Идешь по улице, раз — упал стих на голову". "Настоящие" стихи начали падать ему на голову в 15 лет, в основном — философские. Сейчас Алексей пишет "о том же, только немножко получше". "Не надо бояться" Лана говорит, что в салоне следят за качеством стихов и стараются не допускать графомании. Она уверена: некоторые из здешних авторов "останутся в веках". И все-таки мало какие из звучащих со сцены строк можно представить в школьной хрестоматии. Но, как ни парадоксально, это не очень важно. Любой автор может получить свою долю аплодисментов и комплиментов. "Кто-то напишет гениальное стихотворение, и оно понравится 30% аудитории, — говорит Дмитрий Ерохин. — А кто-то напишет полную фигню, но она тоже понравится 30% аудитории. Мне много времени понадобилось, чтобы это понять". Некоторые к тому, что они пишут, относятся очень серьезно: Алексей Теплухин, например, даже свои детские стихи читать отказывается. У кого-то с этим попроще. Владимир Мисковец в первом классе написал: "Дятел грохнулся с березы и упал на ежика. Больше дятел не летает, как дуршлаг вся рожица". Сейчас он часто пишет про своего кота — говорит, девушкам это особенно нравится. Юлия Сазонова тоже не стесняется своего "Февраль, бушуют ветры, ты не ходи раздетым", написанного в девять лет. Она и сейчас пишет забавные стихи, которые артистично читает со сцены: "А я сегодня немножко странная, красивая безумно, безумно пьяная". Публика принимает аплодисментами: забавное часто "идет" лучше трогательного, и Юля это знает. "Юля, а зачем человек пишет и читает, если знает, что из него уже не выйдет ни Ахматовой, ни Бродского? — задаю я свой главный вопрос. — Ведь если очень хочется писать, можно делать это в стол". Юля задумывается. "Если ты не чувствуешь от этого кайфа — не делай. Мне нравится слышать комплименты. И мне кажется, те, кто пишут в стол, втайне б хотели бы, чтобы их прочитали и признали. Но боятся. Не надо бояться". "Не надо бояться, что ты не Бродский?" — уточняю я. "Да пофигу вообще, — смеется Юля. — Нормально и так". Бэлла Волкова, Константин Крашенинников
