Владимир Яглыч: «Я всегда хотел быть героем»
«С актером Владимиром Яглычем у меня связана одна психологически важная история,— пишет Вадим Верник.— В 2005 году я учился автовождению. Так случилось, что как раз в это время Володя позвал меня в картинг-центр — там мы решили сделать с ним телесъемку. Когда съемка закончилась, он предложил мне самому сесть за руль маленького гоночного автомобиля. Машина на бешеной скорости помчалась по кругу... После этого я перестал испытывать страх за рулем. А вот для Яглыча скорость, сумасшедший ритм, бойцовские истории — родная стихия и в жизни, и в кино» Володя, где это ты так загорел? Я буквально на днях вернулся из Таиланда, из отпуска, который у меня, как правило, бывает раз в году. С семьей отдыхал? Ты знаешь, нет. Я всегда стараюсь выделять недели две только для себя. У меня был спортивный отдых с моими друзьями. Я там занимался в основном ОФП — общей физической подготовкой. Тебе что, в Москве этого не хватает? Как тебе объяснить? Для меня это не обязанность — типа в Москве хожу, на отдыхе ничем не занимаюсь. Нет. Я занимаюсь спортом всегда: в отпуске, дома, на работе. Мы знакомы с тобой лет двенадцать, и с тех пор ты заметно изменился — поднакачался. Ну, я никогда не был субтильным, просто немножечко... неоформившимся. Сейчас ты прямо Сильвестр Сталлоне! (Смеется.) Нет-нет-нет. Я все-таки хочу носить костюмы. А ты не думаешь, что твоя комплекция лишает тебя какого-то количества, а главное, качества ролей? Понятно, что офицеры, солдаты, военные — это всё твое. Но вот чтобы увидеть тебя в той острохарактерной роли, которую ты сыграл у Анны Меликян в фильме «Про любовь: Только для взрослых», надо сильно постараться. Ну или быть Анной Меликян. Этим и отличаются прекрасные режиссеры, продюсеры, которые не просто зарабатывают на фильмах, а могут увидеть и что-то вытащить из актера неожиданное, ему не свойственное. Что касается формы, могу тебе сказать, Вадим, что, даже когда я был поменьше, то и тогда не особо блистал в каких-то других по типажу ролях. Но ты смог бы, например, сыграть рефлексирующего героя? Думаю, смог бы. Да ты посмотри на меня — я и так рефлексирующий герой. (Смеется.) Я сейчас сильно переживал, пока парковался: «Господи, что происходит?» Безусловно, всегда интересно найти себя в совершенно новом амплуа, но для этого нужен хороший режиссер. И здесь не в форме моей дело. Ты прав, нужно отважиться увидеть меня другим. Владимир Яглыч Кто-то еще отважился, кроме Меликян? В фильме Меликян я немножко какой-то нелепый. Сейчас у нас выходит «Команда Б» на телеканале СТС, где я играю такого летчика-полукосмонавта, и это совсем иная история. Есть команда А, которая готова лететь в космос, а есть команда Б — эти ребята никогда не полетят — не смогут, да их никто и не пустит. Этот проект так долго рождался: мы делали пилот, потом его запускали, ждали одобрения, потом его заморозили, потом вообще отменили, но в итоге мы его сделали. Так что это для меня такая приятная история. Возвращаясь к твоим, скажем так, базовым ролям. Здесь есть органика и другого рода. Ты ведь из армейской семьи, твой папа — офицер, так? Страшные слова — «из армейской семьи». Как правило, говорят: если у тебя папа военный, значит, в 6:30 подъем, в такое-то время отбой, дома строевая подготовка и прочее. Нет, у меня абсолютно адекватные, любящие родители, которые всегда меня поддерживают, всегда радуются моим творческим успехам. У меня не было этого конвоя: «Вот ты родился в семье военного, значит, пойдешь в высшее военное училище». Хотя, конечно, я и сам об этом думал. Мне всегда военные импонировали, есть среди них настоящие герои, которые мастерски выполняют свой долг. А почему же ты не пошел в военное училище? Одному богу известно, как меня занесло в актерскую профессию. Назовем это провидением. Хорошо. Но спорт-то всегда занимал важное место в твоей жизни. Спорт всегда был. Но не на первом месте. Я вообще хотел быть химиком. В детстве мне нравились точные науки. Но к старшим классам эта любовь улетучилась. Я учился в школе с углубленным изучением английского языка, и, в принципе, у нас был выбор — становиться или лингвистами, или юристами. Я сначала выбрал юридическое направление и, собственно, стремился туда, но в какой-то момент потерял к этому интерес. Думаю, мой основной выбор сложился из того, что для меня некое разнообразие в жизни гораздо важнее стабильности. И ты сам эту нестабильность ищешь. Когда мы с тобой познакомились, ты только начинал работать в Театре Маяковского. Режиссер Серёжа Алдонин, у которого ты играл в антрепризном спектакле, говорил мне, что ты отличный театральный актер. Но ты вскоре ушел из театра. Кстати, сам или тебя уволили? Я ушел сам. Это было тяжелое решение, но в какой-то момент я почувствовал, что если останусь, то как артист остановлюсь в развитии. Владимир Яглыч На такой шаг далеко не каждый может решиться. Как ни крути, актеру стабильность нужна, а тут еще и академический театр. Ты был настолько в себе уверен? Не было уверенности в себе, не было кино, которое, допустим, есть сейчас. Ничего не было, но я подсознательно чувствовал, что надо идти вперед. Есть такое понятие — «ведро с крабами». Почему, когда живые крабы или раки находятся в ведре, они не убегают? Потому что, когда один из них начинает ползти наверх, остальные тянут его вниз. Да простят меня мои коллеги, но в тот момент я ощущал себя тем самым крабом, я понимал, что мне надо из этого пространства выбираться. С другой стороны, ты прав: под лежачий камень вода не течет. В нашей профессии всё зависит от случая, везения. Если честно, я тогда особо ни на что не рассчитывал. Я просто думал о том, что я мужчина и должен расти, зарабатывать — неважно, есть у тебя семья или нет. Надо было однозначно двигаться вперед. У тебя сейчас есть семья — жена, дочь, да и в профессии ты себя проявил. Уже не надо никому ничего доказывать? Как это не надо? Всегда надо. Особенно самому себе, без этого никак. Тебе недавно исполнилось тридцать пять. Взрослый уже мужчина. Взрослый? Не знаю, можно ли вообще так говорить про артистов. Мне кажется, нет. А что касается семьи, я не думаю, что есть смысл откровенничать на эту тему. Пусть личное останется личным. Но ты же публичный человек. Это не значит, что я должен рассказывать всё о своей семье, о своих близких, о том, что у нас происходит, где мы едим, когда ссоримся. Я снимаюсь в кино и играю в театре. Хотите прийти ко мне на спектакль, посмотреть фильм — я буду только рад. Я тебя понял. У тебя на руке по кругу выбиты цифры: 1, 0, 3, 3, 1, 8, 3. Не могу не спросить, что это значит? Это символ дружбы, шифр. С этой татуировкой не связано никаких печальных историй, просто я решил ее сделать. То есть у татуировки исключительно позитивный смысл. Конечно. Я вообще весь позитивный, во мне нет никакого негатива. Ко мне только с позитивными историями. И ты всегда был таким? Не знаю. Я просто стараюсь всегда быть на подъеме, дарить людям только хорошие эмоции — конечно, до тех пор, пока меня не заставят сделать обратное. Но это случается крайне редко. Владимир Яглыч Ты хорошо сказал: «Быть на подъеме». Это от родителей, из того самого счастливого детства? Как я уже сказал, родители меня очень любили, но вырос я в строгости. И это важно. В нашей семье всегда были расставлены правильные приоритеты. Я не мог рта раскрыть, пока старший мне не позволит этого сделать. Знаешь, иногда приходишь в ресторан, а вокруг дети скачут, прыгают. С одной стороны, это прекрасно, дети должны веселиться, хулиганить, но для этого есть специально отведенные места. В Лос-Анджелесе, например, в ресторанах не встретишь таких детей. Просто там все понимают, что в общественных местах люди, даже самые маленькие, должны вести себя подобающим образом. Что еще тебе привили родители? Уважение к старшим вне зависимости от их социального статуса и положения. Какие-то элементарные правила этикета. Я всегда знал, что женщине нужно открыть дверь, пропустить ее, помочь пожилому человеку. В общем, спасибо маме. А мама чем занимается? Вообще она младший научный сотрудник, но в свое время приняла решение, что будет домохозяйкой, чтобы заниматься мной. В это трудно поверить, но я был болезненным ребенком, чахленьким, у меня были постоянные отиты. Действительно, поверить трудно. В общем, я был из тех детей, у которых манту было больше всех. Знаешь, делают детям такую прививку. (Улыбается.) И при этом я же летчиком хотел быть всю сознательную жизнь. Вот мы и дошли до сути! Да, я хотел летать. А теперь я летчиков только играю. Мне иногда кажется, что самолеты живые, что у каждого из них свой характер. Ну а почему же ты так и не стал испытывать этот «характер» на прочность? Почему не реализовал мечту? Да ты посмотри на меня, я же ни в один военный самолет не влезу! А если серьезно, то я всегда понимал, что это лишь мечта, которая останется где-то на задворках моего воображения. Но я никогда не сидел без дела. Я занимался баскетболом, фехтовал, даже танцевал какое-то время. О том, что ты танцевал, ты говоришь с такой печальной интонацией, будто стыдишься этого. Ну, всё закончилось... Это было в школе на каком-то таком любительском уровне. В мое время подростки занимались в основном боксом, карате и тому подобным. Я занимался боевым самбо, вернулся, кстати, к нему при подготовке к фильму «Воин». Сейчас на всё времени, конечно, не хватает, я сейчас в довольно жестком графике существую, у меня параллельно несколько проектов плюс еще недавно я вернулся в театр. Поздравляю. В Театре на Малой Бронной играю в «Салемских ведьмах». Интересно, а какая логика привела тебя обратно в театр? Понятия не имею. (Смеется.) Несколько лет назад была такая история. Мне позвонил мой товарищ Саша Самойленко и сказал, что Голомазов Сергей Анатольевич, руководитель Театра на Малой Бронной, просит мой номер телефона. Через какое-то время он мне позвонил и предложил главную мужскую роль в спектакле «Леди Макбет Мценского уезда». Владимир Яглыч Сергей из повести Лескова «Леди Макбет...» — это же абсолютно твоя роль: сильный, брутальный, страстный герой. А еще такой мощный характер! Наверное, да. Мы встретились, пообщались, но в итоге ничего так и не сложилось. Проходит еще какое-то время, мы снова встречаемся с Голомазовым, и на этот раз он предлагает мне «Салемских ведьм» Артура Миллера. Я тогда сказал: «Сергей Анатольевич, есть много актеров, которые любят театр больше, чем я...» Вот так честно и сказал? Конечно. «Вы понимаете, у меня будет мало времени, я сложный по графику человек, у меня есть определенная зона комфорта, которая мне нужна и от которой я вряд ли откажусь». Но он все-таки решил попробовать. И мы выпустили спектакль. Насколько он хорош, не мне судить, но зритель спектакль полюбил. Я тебя слушаю, Володя, и понимаю, что у тебя очень независимая натура. Эта натура иногда играет плохую роль. Бывает, люди воспринимают мое поведение как некий вызов. Хотя я стараюсь быть честным, прежде всего с самим собой. Это очень верный подход. В финальных сезонах ты подключился к сериалу «Молодёжка». По-моему, хороший опыт: популярный сериал и так далее. Да. «Молодёжка» за пять лет себя неплохо зарекомендовала. Но опять же у меня была договоренность с режиссером, что все вопросы касательно моего персонажа мы решаем сообща. Андрей Головков в этом плане всегда шел мне навстречу, мы обо всем старались договориться на берегу, а не во время съемок. Поэтому нам всегда удавалось избегать конфликтных моментов. В общем, со временем ты стал более дипломатичным. Нет, я остался максималистом, который просто набил себе шишек. (Смеется.) Ты же сам сказал, что мне тридцать пять, — надо взрослеть, пытаться уже себя немножечко гасить, хотя это не всегда легко дается, конечно. А ты так сильно любишь комфорт? А кто же комфорт не любит? Вот поставили нам сейчас во дворе шлагбаум. Подъезжаешь на машине, нажимаешь на кнопочку — шлагбаум красиво открывается-закрывается. Но какие-то ушлые товарищи не до конца проверили документы при его установке. В результате шлагбаум снесли, и сейчас у нас висит шнурочек. То есть ты приезжаешь в мороз, выходишь, отогреваешь руки, вставляешь в замочек ключ, поднимаешь этот сиротливый шнурок... По мне, так лучше потратить деньги на юриста, который бы грамотно составил договор, ничего не нарушая. Проще вложиться во что-то, чтобы комфортно существовать, вот и всё. Так что да, комфорт я люблю. Скажи, а твоя страсть к мотоциклам еще осталась? Всё на месте. Но мне кажется, что это не страсть, а скорее часть моей жизни. Сейчас, правда, я езжу реже — графики сложные, да и к себе в том числе уже надо ответственнее относиться. Но мотоциклы есть, периодически меняются. Я слышал, у тебя их целый парк. Штучки четыре найдется точно. Владимир Яглыч И где ты их держишь? Вот в этом дворе за шнурочком? Нет, они стоят в подземном паркинге, в тепле. Наверняка c мотоциклами связаны твои самые сильные впечатления. В последнее время в основном с семейными путешествиями. Но пару лет назад мы с товарищем ездили на арендованных мотоциклах в Чили. Мы поехали в самую южную точку материка — к Вилья-О’Хиггинс. Там потрясающая природа, ледники, достаточно странная дорога, которая прерывается паромами, абсолютно пустыми, потому что на ближайшие пятьдесят километров никого, ни души. И такое единение с природой. Там не берут телефоны, нет Instagram, да там вообще ничего нет — только ты, твои мысли и дорога. Такой момент абсолютного обнуления. Для меня такие поездки — это как способ зарядить свой аккумулятор, наполниться новой энергией. Поэтому мы и начали с тобой с того, что две недели в год я обязательно должен потратить только на себя. Чтобы вернуться к себе. А ты себя когда-нибудь «терял»? Надеюсь, что нет. Но я бы не стал, конечно, говорить, что у меня всё всегда под контролем. В таком случае можно было бы расслабиться, а расслабляться нельзя. Надо работать, думать. Мне кажется, сейчас, в тридцать пять, начинается самое интересное. Вроде уже не мальчик, не школяр, не студент, вроде уже довольно твердо встал на ноги, но при этом еще полон сил. Наверное, сейчас самое время оставить след в истории. Громкие слова. Громкие слова, конечно, но хотелось бы. Я всегда хотел быть героем. А герой должен что-то сделать: спасти кого-то, защитить — вот это интересно. А так... Ну прожил жизнь, и тебя забыли. Хочется, чтобы потомки тебя помнили, говорили: «Ну дед у нас был — ох!..» (Смеется.) Хватило бы сил. Уж чего-чего, а сил у тебя хватит на многое! Ну, силы — это же только физическое. Нужно как-то с собой поэкспериментировать еще, в правильном смысле этого слова. А то знаешь, как говорят: «В этой жизни надо попробовать всё» — зачастую имея в виду все виды наркотиков, групповой секс и гораздо реже квантовую физику. Вот поэтому нужно экспериментировать, но с умом. Фото: Владимир Васильчиков. Стиль: Мария Пушкова. Груминг: Екатерина Ушкалова/Avant-scene