Алишер Хозяинов в программе "Бла-бландинки" от 12.05.2018

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это программа «Бла-бландинки». Мы начинаем. Ольга Данилевич. О. ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева. В гостях у нас мечется по студии фактически звездный стилист и музыкант Алишер. АЛИШЕР: Здравствуйте всем слушателям «Говорит Москва». В этот прекрасный солнечный день здесь сидят две красивые блондинки, заточили себя здесь в студии. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Такая работа у нас. О. ДАНИЛЕВИЧ: Мне кажется, что у нас неплохое заточение с видом на Сити, на Храм Христа Спасителя. АЛИШЕР: Удивительно. Первый раз вижу, чтобы в одном окне сразу самые известные достопримечательности одного города. О. ДАНИЛЕВИЧ: Мне кажется, мы можем продавать иногда вход в студию. АЛИШЕР: Для съемки – точно. О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы поговорим об этом с главным редактором. Пока нам не давали добро на это. У нас есть слушатели. Поэтому нужны наши контакты, для того чтобы с нами связываться. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: +79258888948 – номер для ваших СМС-сообщений. Телеграм @govoritmskbot, Twitter govoritmsk, а звонки мы традиционно не принимаем. Поэтому пишите и в наш также еще Instagram bla_blandinki. Я по твоим глазам прочитала, что ты намекаешь на то, что я забыла про Instagram. О. ДАНИЛЕВИЧ: Так. Давайте с самого важного, самого актуального – сегодня финал Евровидения. Наша участница Юлия Самойлова, к сожалению, не прошла в финал по итогам первого полуфинала. И было так много разной критики. Критиковали как шоу, так и песню в целом, так и исполнителю. Вы как относитесь? АЛИШЕР: У меня особое отношение к Юле. Потому что меня в свое время познакомила с ней Алла Борисовна. Она ее патронировала, когда был проект «А-фактор», и я делал Юле все время какие-то наряды для выступлений каждый раз. Так мы и сдружились. И для Евровидения в том числе Юля обратилась ко мне, чтоб я сделал ей наряд для этого. А я еще в шутку говорю: «Юля, ты знаешь, я очень много звезд выводил на сцену, на всякие конкурсы. Та же Наргиз на «Голосе» была полностью в моих нарядах. Я говорю: ты обязательно надевай мое платье – и победишь, не будешь волноваться, все будет хорошо». И потом, я честно скажу, я не смотрел «Евровидение», даже я был против того, чтобы Юля поехала туда. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Почему? АЛИШЕР: Потому что, открою секрет, мы даже с Аллой Борисовной это обсуждали, она тоже отговаривала Юлю. Потому что, мне кажется, в прошлом году Юля уже заявила о себе. И по мне была песня сильнее. И на этом этапе нужно было уйти. А Юля пошла дальше, было рискованно. Лично я был не в восторге от песни. Меня многое что ломало. Думаю: «Ну, ладно. Она мой друг». Сделал платье. И удивился, когда на следующий день в Фейсбуке увидел, что она надела вообще другое платье. Я даже не знаю, откуда оно взялось. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но вы видели то платье, в котором она выступала. Вы как этот наряд оцениваете? Потому что это же есть какой-то отсыл. Вот эти платья с проекциями, которые уже не первый раз использовались в том числе. АЛИШЕР: Да. Знаете, как? Я не хочу комментировать вот это все. Я вообще настаивал, что давай ты просто выкатишься на коляске в джинсах, в рваной майке и в кедах. И все. Ты должна быть понятной, доступной и объяснимой девочкой. Вы же понимаете, у нас рулит Первый канал. Кто будет меня слушать? Вот сделали так. Но даже когда они сделали так, Юля попросила сделать ей красивое платье. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Какое было платье? АЛИШЕР: Оно было льющееся, немножко даже с налетом буддийского чего-то. И у нее были такие сказочные лесные цветы. И она по идее с этой конструкцией, с этим понятием земли, горы, водопада очень сливалась. И это было органично. А когда я увидел, что она в этом голубом платье с бусинками. То есть как-то немножко диссонанс для меня был. О. ДАНИЛЕВИЧ: Жемчуг такой. АЛИШЕР: Может, это ее выбор. Может, заставили. О. ДАНИЛЕВИЧ: Это ее выбор? АЛИШЕР: Я не знаю. Я с ней не общался, не виделся. О. ДАНИЛЕВИЧ: И она вам никак не объяснила, почему она не в вашем наряде? АЛИШЕР: Нет. Хотя она очень переживала, чтоб я сделал. Я ей сделал много нарядов. То есть на всех фотографиях, где она где-то появляется, она в моих нарядах. Но на самом конкурсе… И я должен был ехать туда, сопровождать ее. Но Первый канал не дал нам такой возможности, и все. Мы отдали платье. А я просто знаю. У меня легкая рука, я фартовый парень. И я много кого выводил на сцену. Это было очень большое количество людей в моей практике. И люди выстреливали. Вы знаете, это мистика. В нее можно верить или нет, или подумать, что я с каким-то самомнением. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что вы делаете? Заряженное платье на победу – это как? Вы мантры какие-то читаете? АЛИШЕР: Нет. Ты представляешь себе успех. Когда ты что-то делаешь… Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Визуализация. АЛИШЕР: Неважно, что вы делаете. У нас то же самое было с Наргиз, с Никитой, с Земфирой. Много с кем я делал самые первые выходы и самые первые выступления. Я как бы проецирую успех. И я объясняю это людям. И в ночь перед вылетом я с Юлей разговаривал, объяснял ей. Понятно, что это волнение страшное, для нее ответственность. У нас же в стране всегда так: если отправляют человека на Олимпиаду просто как на эшафот. Поэтому человеку психологически очень сложно совладать с собой, и ответственность большая. Она хрупкая девушка. Наверное, я не до конца ее убедил сделать все, что я ей сказал. Хотя мне казалось, что если я ее убедил, я спросил: «Ты поняла, как себя вести и как реагировать на зал? Чтобы это все вместе работало». А, может быть, ее перед выходом переубедили. Знаете, бывает, особенно для девочки. Вы же девочка, понимаете это. Представляетесь, вы настроились на одну волну, вам все сказали, инструкцию дали, сказали, где куда посмотреть, как встать, как взглянуть – и тут бац, сбили вашу траекторию. Когда комета несется с огромной скоростью. А на самом деле Юля – она комета. Я овен. Алла Борисовна тоже овен. Юля тоже овен. Мы несемся. Мы такие. Рога все сшибают. И Юля неслась, как комета, в этом во всем. И эту комету просто кто-то сбил с траектории. О. ДАНИЛЕВИЧ: Было на самом деле заметно. АЛИШЕР: Был такой эффект, как будто человек в другом платье, потерянный человек, по-другому поет. О. ДАНИЛЕВИЧ: Она очень растерянной была. АЛИШЕР: Она была очень растерянная. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Может, ее кто-то расстроил прямо перед выходом, какую-нибудь гадость сказал? АЛИШЕР: Не знаю. Я не был там рядом. Поэтому можно догадываться о чем угодно. Я немножко верю в такую мистику. Причем, это не просто мистика, а это такая мистика рабочая. Она логическая. То есть если ты понимаешь, что сейчас будет происходить и ты к этому готов – да. Как только тебя кто-то сбивает с пути – все разрушается. О. ДАНИЛЕВИЧ: А вот вы говорили про то, что вы собирались поехать, но не получилось. А не получилось почему? Не оплатили ваш полет вместе с ней? АЛИШЕР: Да, Первый канал… О. ДАНИЛЕВИЧ: Это второй вопрос, к которому я хотела вас тоже подвести. Но вы сами себя подвели. Мама Юлии Самойловой уже сказала, что будут, конечно, разбирать, как говорят критики, провал Юлии на Евровидении. И среди прочего она говорит: «Виноваты те, кто это все организовали, потому что волна негатива началась, когда вышел клип на эту песню». И мама Юлии говорила про то, что клип копеечный, сделан на коленке, денег не дали. Это репутация страны. И мама возмущалась, что денег не дали. При этом вчера появилась новость, журналисты подсчитали, что примерно 15 млн Первый канал потратил на подготовку выступления Юлии Самойловой. Скажите, пожалуйста, а нам реально денег не хватило, или в чем-то еще проблема? АЛИШЕР: Вы знаете, ничего не хочу говорить. Но Юля сидит на коляске, которую я, отправляя человека представлять страну, поменял бы. И когда она получила отказ в этом, мне все стало ясно. О. ДАНИЛЕВИЧ: Она просила, чтобы поменяли коляску, и ей не поменяли? АЛИШЕР: Я ей сказал: «Юля, понимаешь, надо, чтобы было все хорошо, все правильно, все круто». Я объясню свою позицию. Мне абсолютно все равно это Евровидение. Вот клянусь. Мне абсолютно даже все равно, что подумает наша большая необъятная родина. Мне было важно во всей этой истории, как люди во всем мире отреагируют на появление Юли на таком конкурсе. Потому что у меня есть претензии к самому Евровидению. Я не хочу выпрашивать у Евровидения как гражданин какой-то отсрочки, понимания по отношению к России. Но я считаю, что Юлю надо было оставить, просто потому что она человек, и миллионы людей на Земле в ее положении просто смотрят это. Это как бы такой луч надежды, то есть то, о чем мы говорим, толерантность. И вот эту толерантность, для меня очень прискорбную, что конкурс Евровидение, который провозглашает «толерантность», они не поступили по отношению к Юле так. И просто на политической основе… понятно, что она волновалась, понятно, что она спела плохо, все понятно. Надо было ее просто оставить. Всем людям понятно. О. ДАНИЛЕВИЧ: Подождите. Нет, нет, стойте. Можно я вас сейчас на секунду перебью? Вы говорите – спела она плохо. Вы только что это произнесли. Наряд у нее не очень. Это вы тоже сказали. АЛИШЕР: Наряд нормальный. Я сейчас не к тому, что наряд плохой. Наряд нормальный. Просто был другой. О. ДАНИЛЕВИЧ: Это песенный конкурс. Если ее допускать к финалу, тогда… АЛИШЕР: Нет. Не к финалу. Ее надо было оставить просто для таких людей. О. ДАНИЛЕВИЧ: Оставить где? АЛИШЕР: Блин, я не знаю. В десятке мест. В пятнашке. О. ДАНИЛЕВИЧ: Если она проходит дальше, она проходит в финал. Это был полуфинал. И значит, она проходит в финал. АЛИШЕР: Мы же все понимаем, что в Евровидении, если надо, люди стоят, доходят, куда надо. Но это мои субъективные мнения. Но просто Юля заслуживает не потому что она мой друг. Она заслуживает многого. Никто не говорит, что это финальные 5 мест. Никто не говорит. Просто она должна была быть там. И все. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: В финале. АЛИШЕР: Ну, где-то. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Смотрите, наш слушатель 840-й много написал. Но смысл в том, что Юлю просто подставили. «В прошлом году она была провокацией, а в этом году, хоть во что одень – не помогло бы. Не стоило ее так подставлять», - пишет 840-й. Вы думаете, что ее подставили? АЛИШЕР: Я не думаю. Может быть, есть какая-то доля интриги в этом. Я не знаю. У нас такие события происходят в стране, что, может быть, знаете, сейчас еще какая-то волна интриг и замуток не нужна сейчас. Я сам не люблю вообще по жизни игру на низменных чувствах, а это как раз этим и пахло, и это выглядело примерно так. У меня только одно в голове желание после того, что произошло – просто чтобы время быстрее прошло, и все. Знаете, как бывает сон, который ты зачем-то увидел. И все. Надо быстро это все забыть, и все. Я уговаривал Юлю не ехать. И после Киева надо было ей никуда не ехать. О. ДАНИЛЕВИЧ: Пройдет очень немного времени, но пройдет. И мы начнем искать нового артиста, для того чтобы он представлял Россию на Евровидении уже в следующем году. В этом смысле у вас есть какие-то предположения, на что нужно обращать внимание, на каких конкретных артистов. Может быть, вы сами хотите туда поехать? И конкретно на что в номере. То есть это сочетание и шоу, и песни, и голоса, и музыки. АЛИШЕР: Я давно в шоу-бизнесе, около 30 лет, почти с детства. И я понимаю, как реагирует зритель и понимаю западный менталитет. Я считаю, что мы, наверное, начнем понимать друг друга с европейцами и с остальным миром, когда мы их перестанем учить знаете чему? Простым вещам. Учить любить, учить понимать, учить созерцать, вообще учить чему-либо. Потому что вот возьмите любую песню, которую Россия где-то как-то представляет – на олимпиадах, к Чемпионату мира по футболу сейчас, Евровидение. Почему наши артисты всегда думают, что западные люди не знают, что такое любить, что такое горевать, умирать, рождаться? У нас возьмите любую песню, которую представляет Россия – это всегда какая-то нравоучилка. И я всегда поражаюсь. Наши даже умудряются у иностранцев купить, но это обязательно нравоучилка. Зачем? Конкурс Евровидение – это просто поп-песня, это песня-развлекалка, это песня… Знаете, была песня «Лицедеи». Мне кажется, если вот такая хрень бы играла на Евровидении, весь мир бы просто подпевал. Текст песни не должен быть такой: «Ты борись, ты со мной, я спасу мир, вы должны понимать». Вот зачем это? О. ДАНИЛЕВИЧ: С другой стороны, это и выигрывает. Потому что если вспомнить, с какой песней выступала певица Джамала и почему Украина в прошлом году получила право проводить у себя Евровидение, как раз было об этом. АЛИШЕР: Украина – это та же Россия. Это все то же самое. Это все одно и то же. Мы из одного горшка все вылезли. И что мы сейчас говорим? Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Должно быть веселье, развлечение. АЛИШЕР: Украина – это та же страна, пошедшая по другому пути. Артисты поют те же самые песни. Я люблю Украину, у меня куча друзей. Но родом мы все из бывшего Советского Союза. Мы все пытаемся нравоучениями заниматься. Господи, надо петь просто «тыр-пыр, мотопыр», про любовь. И чтобы люди скакали, получали удовольствие. Это развлекательный конкурс и песни надо петь развлекательные. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Сейчас лидирует израильская певица, потому что из каждого угла в Израиле звучит ее песня. Слышали? АЛИШЕР: Да, я слышал. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вот она как раз про то, что вы говорите, мне кажется. АЛИШЕР: Конечно. Я не понимаю, почему нашим продюсерам, которые решают, какая песня будет, это непонятно. Я не понимаю, почему мы все время пытаемся весь мир чему-то учить. Господи, они все построили, у них все есть, у них все работает, песни у них продаются покруче наших. Зачем заниматься все время… И меня удручает, сейчас песня вышла Полины Гагарины с Кридом про футбол. Вы меня, конечно, простите, я не фанат футбола. В песне, которая посвящена Чемпионату мира по футболу, нет ни одного слова «футбол», «спортсмен», «беги», «забивай» и «мяч». Как может быть песня про футбол, призыв к футболу, когда там вообще никак ничего… Но если вы послушаете, она опять нравоучилка, опять училка. То есть мы все время пытаемся всех учить. Зачем это делать, я не понимаю. Песня про футбол. Послушайте просто бразильцев, послушайте Рики Мартина, Шакиру. У них гимн за гимном. У меня есть две крутые футбольные песни. Я написал специально к Чемпионату мира по футболу. Они как раз… Есть такое понимание – жанр. О. ДАНИЛЕВИЧ: Вам тут же скажут: «Вы хотели хайпануть». АЛИШЕР: Чего? Мне кажется, наш шоу-бизнес и продюсеры местами даже не понимают значение этого слова. Смотришь – и такое ощущение… У нас в детстве во дворе пацаны говорили: «Ты что там, верхов нахватался?». Знаешь, на блатном жаргоне. И, получается, ты нахватался модных слов, а с чем это едят, люди до конца не понимают. Все понятно, что вы решили хайпануть. Но надо понимать другое, что да, мы любим Полину Гагарину, она наша певица, я ее сам люблю, мне очень нравится ее голос. Но ее другие люди не знают. В мире ее не знают. Болельщики других государств, которые приезжают, футбольные фанаты, им вообще все равно. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Надо ваши песни ставить? АЛИШЕР: Да дело не в моих песнях, а в том, что должно быть понимание, куда это направляется, для чего и для кого. Знаете, сегмент. Это как раз в рекламном бизнесе, как в производстве творожков, кефира. То есть этот творожок для детей, он содержит то-то, то-то. Этот творожок для взрослых, этот творожок с фруктами. Зачем для детей делать творог с красным перцем и удивляться, что он не заходит, и все дети потом бегают по-маленькому, понимаете? Вот с песней точно так же происходит. И история с Юлей абсолютно такая же. Зачем отправлять человека на кресле, чтобы она пела, что она борется. Да надо петь ей простые понятные вещи, чтобы боль не была болью еще выбита. Вот и все. И плюс песня сложная. О. ДАНИЛЕВИЧ: Алишер, возвращаясь к моему вопросу: вы бы поехали на Евровидение? АЛИШЕР: Не знаю. Меня вряд ли кто отправит, потому что я не конъюнктурный человек. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Как это? Вы только что сказали, что написали две песни про футбол. АЛИШЕР: Я написал песни. Я сейчас объясню. Песни я написал про футбол. Они веселые и танцевальные, с футбольным текстом. И это знаете, как? Это праздник. Для меня футбол – это праздник. Когда у вас во дворе будет… Знаете, в деревнях отмечается рыбный праздник. И люди кайфуют и получают удовольствие. В этот момент все делается для рыбы. Кто-то майку сделал с рыбой, кто-то костер, рыбу жарит, кто-то на гитаре песню про рыбу написал. Это fun. Конъюнктурно – это когда под ситуации все подстраивается то, что мы сделали сейчас на Евровидении. Пытаются на низменных чувствах играть. Это плохо. Когда есть всеобщая эйфория футбола, рыбного дня – это другое. Это называется состояние души, когда человек кайфует и делает это все. То есть из него прет этот праздник. Он это делает не потому, что, блин, нужно подсуетиться. Нет, это нужно сделать, потому что это праздник, это общий праздник. Ты просто делаешь, и людям это все нравится. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: То есть вы думаете, что вас не отправят? АЛИШЕР: Я уверен в этом. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но если бы отправляли, вы бы с радостью согласились? АЛИШЕР: Я бы поехал. Я просто знаю, что надо просто раскачивать людей простыми песнями с примитивными припевами, потому что люди хотят просто, не задумываясь, запоминать и скакать под какую-то скакалку. О. ДАНИЛЕВИЧ: На английском бы пели или на каком? АЛИШЕР: Конечно, на английском. Зачем людей мучить? Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Русским языком. АЛИШЕР: Русский язык сложный, он менее певучий, чем английский. Я ничего не имею против русского языка. Все же понятно, что русский язык сложный. Тем более такое отношение сейчас. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Как показывает практика, когда наши певцы выступали на русском языке, вообще тоже мы не проходили в финал. АЛИШЕР: Никто не понимает ничего. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У нас очень много сообщений от наших слушателей, которые как раз просят поставить что-нибудь ваше. Мы сейчас поставим одну из ваших песен, чтобы те, кто не знает о творчестве Алишера, услышали что-то. Сейчас мы поставим песню «Москва». Вы немножко о ней расскажите. АЛИШЕР: Смотрите, я живу в этом городе. Я сам родился в Узбекистане в Ташкенте. Но большую часть жизни я живу в этом городе. И я очень люблю Москву. И когда я приехал в Москву, она меня просто пьянила. Я не знаю, чем. У меня здесь много друзей. И, гуляя по Москве, ничего здесь не имея, я просто обращался к духу города, поклялся в любви. Я сказал, что я хочу здесь жить, я хочу остаться, я буду примерным человеком и буду делать все, чтобы было хорошо этому городу. И вот Господь Бог меня вдохновил, я написал текст такой песни про Москву. О. ДАНИЛЕВИЧ: Давайте слушать про любовь и про Москву. ALISHER «МОСКВА» РЕКЛАМА Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мы продолжаем. Ольга Данилевич. О. ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева. У нас в гостях звездный стилист и музыкант Алишер. Всем здравствуйте, кто только сейчас присоединился. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: И мы зачитаем несколько ваших вопросов. +79258888948 – номер для ваших СМС. Telegram @govoritmskbot, Twitter govoritmsk, Instagram bla_blandinki. И вот вы спрашиваете: «Когда будет магазин под названием «Заряженная на успех одежда»?». Это то, о чем вы говорили в первой части. АЛИШЕР: Это напоминает мне, знаешь, по телику шоу идут: «Звоните, я сейчас вам порчу сниму». Я могу в принципе открыть… Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Открывайте же. АЛИШЕР: Знаете, лох всегда найдется. Нет, тут я же говорил, что заряженная одежда на успех не в этом заключается. Наверное, больше в любви как бы к человеку, к переживанию. Обратите внимание, как тренера разговаривают со своими подопечными на Олимпиаде. Ты наблюдаешь за детьми, за гимнастами. Они же как к детям. Они всю душу отдают. И это такая история… Я не знаю, у меня это как-то по жизни происходит. Я как бы в это верю, и оно происходит. Не могу объяснить даже. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Заряжаете и заряжаете. Магазина, в общем, не будет. АЛИШЕР: Да. Я просто не хочу обманывать никого. О. ДАНИЛЕВИЧ: «Все стилисты мира хотят одевать Ким Кадашьян. Вы хотите?». АЛИШЕР: Нет. О. ДАНИЛЕВИЧ: Кого хотите? Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Из калифорнийских звезд. АЛИШЕР: Мне нравится Gaga. Я бы ее одевал. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что бы вы ей придумали? У нее уже было столько всего эпатажного. Куда уж? АЛИШЕР: Дело не в том, что надо придумывать, для того чтобы эпатировать. Она мне нравится за смелость, за то, какой она музыкант. Мне нравится, что уже в поп-музыке, казалось бы, ничего такого уже. Но она сделала и просто разорвала и шаблоны, и всех. Она мне по духу, наверное, нравится. Я поэтому хотел бы посотрудничать с этим человеком, а не для того, чтобы кого-то удивить. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Как вы познакомились с Аллой Пугачевой и стали ее стилистом? Скажите, пожалуйста. АЛИШЕР: Началось с того, что я переодел уже весь шоу-бизнес к тому моменту. Я как бы вообще и клипмейкер. Снял больше 200 клипов. Много кому снимал – и Земфире, и Ветлицкой. И уже работал с Филиппом и с Орбакайте. Уже невозможно было, наверное, меня не увидеть. Потому что, естественно… Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Примелькался в семье. АЛИШЕР: Даже не в семье. Я думаю, что она видела просто мои работы. И потом меня позвали поработать с ней на клипе. Был такой клип «Зона». Там мы познакомились. Потихонечку. С Аллой Борисовной у меня не было такого, что я прямо познакомился и на следующий день переехал с чемоданами. О. ДАНИЛЕВИЧ: Но в какой-то момент переехали с чемоданами? АЛИШЕР: Нет, нет. Там Максим живет, все нормально. Я просто к тому, что я познакомился с ней, и потом после этого клипа первый раз, наверное, что-то ей сделал, может, через полгода. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что вы сделали? Помните? АЛИШЕР: Я сделал ей, я помню, сапоги. Она просила обувь, удобную для сцену. Я делал ей обувь. Потом уже какие-то платья. Дальше больше. Сейчас мы очень плотно, много работаем, сотрудничаем. Я вам открою небольшой секрет. Завтра я снимаю клип. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ей? АЛИШЕР: С Аллой Борисовной? О. ДАНИЛЕВИЧ: Это ваш или Аллы Борисовны? Или вы вместе, у вас там дуэт? АЛИШЕР: Нет, у нас не дуэт. Но это мой клип. И Алла Борисовна будет сниматься. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Долго уговаривали, или это она сама… АЛИШЕР: Вообще она сначала хотела до этого со мной спеть. Была песня… О. ДАНИЛЕВИЧ: Но вы отказали ей? АЛИШЕР: Нет, не я отказал. Потом она, видимо, передумала. Неважно. Я год ждал. Может, и ждал всю жизнь. Я не знаю. Наверное, всю жизнь. Честнее будет сказать. О. ДАНИЛЕВИЧ: Как называется песня? АЛИШЕР: Песня называется «Скажи мне, Алла». О. ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, вы идете по пути Зверева, правда. АЛИШЕР: Знаете, когда Зверев запел… Я тогда просто писал музыку. Я музыку сам пишу. Но я занимаюсь музыкой лет 8. Я написал около 70 песен, наверное. Когда Зверев запел, у меня уже были готовы 2-3 песни. Но я, во-первых, не ожидал, что Зверев запоет. О. ДАНИЛЕВИЧ: Это всегда неожиданно. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Уж если Зверев запел… АЛИШЕР: Нет, не в этом дело. Я не ожидал. И когда он запел, я расстроился. Знаете, почему? Не потому что он запел, не потому что мне что-то нравится или не нравится. Я Серегу люблю. Он безбашенный чувак, очень клевый, веселый. Нет. А потому что я не хотел такого сравнения. Типа «Зверев запел – теперь и ты запел». Я петь хотел и пел с детства. Я модой занимался просто постольку, поскольку я моделью работал, когда в Москву приехал. И что-то так все ушло. И у меня образование дизайнерское. А музыкой я всегда занимался. И первый свой трек (у меня есть такая песня «Море», которую Алла Борисовна взяла к себе на радио, крутила ее, она очень нравится людям)… Когда я хотел первую свою песню показать, вы не представляете, меня трясло просто как кролика перед удавом, потому что мне было даже все равно, что она скажет. То есть меня ломал только сам факт, что сейчас начнутся сравнения. О. ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, давайте, объективности ради, вы не хотели сравнения. Но сначала у Зверева выходит песня «Что ты делаешь, Алла?». А потом вы пишете песню «Скажи мне, Алла». То есть вы имя даже используете. Как вас не сравнивать? Ну, честно. АЛИШЕР: Да пусть сравнивают. Вот сейчас мне уже так по барабану. Я уже не хочу даже отбиваться. Потому что Серега поет попсу такую трешовую. У меня рокешник, очень серьезная музыка. Алле Борисовне очень нравится то, что я делаю, и для меня это очень важно. И главное, что ей нравится искренне. И она меня поддерживает. Она, конечно, говорит: «Ну, блин, еще и ты типа…». Я говорю: «Вот не надо этого сейчас продолжать даже. Это совпадение». Я считаю, что я, наверное, больше музыкант, чем Серега. Потому что я сутками торчу каждый день в студии. Я знаю, как Серега записывал. Он прибежал, записал 2 часа и убежал. Я сутками сижу. Я просто вкалываю над этим. Но это не потому, что я лучше или хуже. Я правда всех люблю, его люблю. Он классный парень. Пусть поет и радует людей своими безумными костюмами. Он у нас, как Lady Gaga. Поэтому у меня другая линия, другая музыка, другой стиль, направление. Вообще все. Неважно. Все люди могут петь и имеют полное право на это. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Алла Борисовна в каком образе будет в этом клипе? Если вы говорите, что это ваше таковое роковое будет. АЛИШЕР: Алла Борисовна в душе рокер, как и я. Я вообще фанат Мерлина Мэнсона, понимаете? О. ДАНИЛЕВИЧ: А что втихую слушает Алла Борисовна? АЛИШЕР: Я не знаю. Я не сижу рядом. Слушает что-то, наверное. Я думаю, что сейчас она больше слушает своих детей. Потому что у нее прекрасные дети, которыми она занимается. Знаете, в этот период жизни ты будешь слушать детей. Это самая главная музыка, это лучшие ее хиты, которые она смогла написать. Поэтому, я думаю, это… Кстати, красиво сказал, между прочим. О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы с Аллой Борисовной по бартеру работаете? Она вам ставит и сценически, поскольку у нее в этом смысле багажа больше, а вы в стиле, подборе нарядов? Или вы на зарплате у нее сидите? АЛИШЕР: Нет, у меня нет зарплаты. Я вообще делаю то, что чувствую. То, что чувствую, сделал, принес, понравилось – она надевает. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Платит? АЛИШЕР: Естественно, да. Мне же бесплатно ткани не выдают в магазинах и портные тоже бесплатно не шьют. Люди должны за свою работу получать деньги. И Алла Борисовна – абсолютно адекватный человек, все понимает. И понимает, что труд есть труд. О. ДАНИЛЕВИЧ: Правда, что вы свадебное платье за ночь сшили? АЛИШЕР: Да. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Как? АЛИШЕР: А куда деваться? Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Просто история, может быть, не все знают. АЛИШЕР: Было на самом деле не так. Я привез ей платье черного цвета. Что-то зима, конец декабря. Я просто привез красивое вечернее черное платье. Она посмотрела, надела его, говорит: «О, красиво». Ей очень понравилось. Макс стоял рядом, говорит: «Очень красивое платье». Она такая мне вдруг говорит. Я ее видел 3 дня до. Она такая мне говорит: «А что оно черное?». Я говорю: «В смысле? На улице снег лежит, зима». Она говорит: «А почему не белое?». Я говорю: «А почему белое? Странно, если бы я сейчас белое принес». Она говорит: «А может я замуж выхожу?». Я говорю: «Предупреждать надо. Я то не знал, что вы замуж». Она говорит: «А можешь такое же белое сделать?». Я говорю: «Конечно, могу. Когда нужно?». Она говорит: «Послезавтра». То есть у нас были по сути сутки. Я метнулся. Молодой, бегаю быстро. Мы сделали белое платье. О. ДАНИЛЕВИЧ: Проживали в это время у нее. Как раз это был тот момент, когда вы чемодан наконец привезли. АЛИШЕР: Нет, я не живу. Мне замок их очень нравится, он очень красивый. Максим большой молодец. Он сделал очень красиво. Но я парень скромный, живу в обычной квартире. О. ДАНИЛЕВИЧ: Как давно вы вообще в Москву переехали? АЛИШЕР: Я переехал давно, сразу после армии. Это был 1992 год. О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы не раз говорили про то, что вы с особым трепетом относитесь к Москве. А была ли мысль переехать? Я имею в виду переехать из России вообще куда-то. Развиваться как музыкант. Вы до этого говорили о том, что в Европе легче, проще к музыкальным всяким… Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Италию вы любите, опять же. АЛИШЕР: У меня в Италии просто семья живет, моя сестра родная, родственники, друзья детства. Дело в том, что Ташкент в Советском Союзе был город мультинациональный, около 5 млн человек: евреи, немцы, армяне, грузины. У меня в классе было столько национальностей. И когда Советский Союз развалился, знаете, как горох разбросало по всему миру. Поэтому я могу поехать в любую страну мира. У меня везде есть друзья, везде знакомые. И это все жители бывшего СССР, Ташкента, Узбекистана. Такого обилия людей, как из Ташкента, по всему миру нет ни из одного города бывшего СССР, чтоб вы понимали. Наверное, только из Москвы, из Питера. Поэтому я приезжаю в Нью-Йорк – у меня куча друзей из Ташкента. Я приезжаю в Лос-Анджелес – куча друзей. То есть везде. Понимаете, я уже не молодой пацан, хоть я и душой молод. Я бы уехал, конечно, потому что людям искусства тяжело, вы это все понимаете и знаете, людям шоу-бизнеса. О. ДАНИЛЕВИЧ: В чем конкретно вам сложно жить в Москве, в России? АЛИШЕР: Мне несложно жить в России и в Москве. О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы говорите - «людям искусства сложно». АЛИШЕР: Я объясню. У нас мода и шоу-бизнес очень локален. То есть не имеет большого шага. Это должно произойти какое-то чудо, как Гоша Рубчинский. Но для меня эта популярность Гоши Рубчинского – это скорее недоразумение. Потому что то, что делает Гоша – это прикольно, это тренд. Но я бы поверил в это во все, если бы большие дома мод делали то же самое. Если большие дома мод не делают то же самое, значит это сиюминутный прикольный тренд. Для меня. Большие дома мод – это большие флагманы. Знаете, Диор, Шанель, Гуччи, Дольче Габана. Большая двадцатка домов мод, которая рулит мировой модой. Никто ничего подобного не делает. Значит это не долгоиграющая пластинка. О. ДАНИЛЕВИЧ: А за счет чего держится? АЛИШЕР: Кто? О. ДАНИЛЕВИЧ: Гоша Рубчинский. За счет чего он популярен уже не один год, не два? АЛИШЕР: Это экстратренд. Знаете, как вы говорите, хайп, наверное. То есть это такая кичуха на грани… О. ДАНИЛЕВИЧ: У вас есть вещи Гоши Рубчинского. АЛИШЕР: Нет. Я в этих вещах пацаном в школе бегал. Мне понятно, почему он это делает. Это прикольно для тех, кто не знает, что он делает. Для меня, человека, который в этой серухе вырос и в этом во всем, у меня это вызывает другой рефлекс. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вам хочется яркости? АЛИШЕР: Нет, не в яркости дело. О. ДАНИЛЕВИЧ: Это слегка напоминает начало 1990-х. АЛИШЕР: Да, мне это напоминает то, от чего я убегал просто. И это использовать и юзать я не хочу. Мне это не интересно. Я молодежи, которая играет, которые родились уже после развала совка – им это прикольно, интересно. Надписи с этими… Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вот им же тогда, получается, не тяжело, никто их не притесняет. Вы говорили, что тяжело людям искусства в России. АЛИШЕР: Понимания меньше. Свободы выражения меньше. О. ДАНИЛЕВИЧ: То есть вы не переезжаете, думая, что вы уже недостаточно юн? АЛИШЕР: Да. О. ДАНИЛЕВИЧ: А так бы вы с радостью это сделали? АЛИШЕР: Если честно, то да. Я очень люблю свою страну. Но я больше дитя мира. У меня нет вообще в голове границ, понимаете? То есть для меня Россия – это одно. Она по-своему классная. Москву я люблю. Это мой дом родной на сегодняшний день. Но мне очень нравится Лос-Анджелес. У меня почему-то ощущение, что я вообще в Ташкенте, когда я туда приезжаю. Там, во-первых, всегда лето, там ходишь в шлепках, в майке рваной. Но я понимаю, что если бы мне сейчас было лет 20, я бы попробовал переехать и что-то поделать. Но тогда, когда мне было 20 лет, невозможно было уехать. Документы, Советский Союз, все было очень сложно. Ну, не получилось. Поэтому я живу здесь, но я радуюсь жизни, работаю с топовыми людьми. О. ДАНИЛЕВИЧ: А вас вообще сразу приняла Москва? АЛИШЕР: Практически да. Когда я пообещал ей быть хорошим человеком. Это мистика, понимаете? Е. ЗВЯГИНЦЕВА: То есть вам не приходилось ночевать на каких-то вокзалах, у вас нет страшных историй работы грузчиком и так далее? АЛИШЕР: Приходилось больше из любопытства, наверное. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Какой вокзал самый удобный? АЛИШЕР: Я отмечал один раз Новый год на Курском вокзале с бомжами. Это было… О. ДАНИЛЕВИЧ: Почему? АЛИШЕР: Я поехал с друзьями в очень модный клуб. Я уже что-то там делал. И мы приехали в этот модный клуб. Но я жутко хотел есть. А там столы накрыли, но не давали есть. Сказали: «Все с 11 часов». А время было часов 10 вечера. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Час ждать. АЛИШЕР: Да. Уже Новый год скоро, шоу, все дела. И я просто хочу есть. А если я хочу есть, мне все равно: я пойду, на вокзале сосиску съем. Мне пофигу, какой это будет ресторан или ларек. У меня нет этого деления. И я приезжаю на Курский вокзал. Там, естественно, сидят люди такие несчастные, которые не уехали. О. ДАНИЛЕВИЧ: Опоздали? АЛИШЕР: Нет. По каким-то, может, причинам. И я смотрю: какая-то стайка людей, абсолютно веселые, счастливые. И я понимаю, что это бомжи, грубо говоря. И я захожу в туалет руки помыть. И смотрю: они там бегают с шаечками голые, моются. В общественном туалете. С шаечками, с тазиками. Как в бане. У меня было ощущение, что я попал на съемку кинофильма. Они просто мылись в тазиках. И я говорю: «Что здесь происходит? Здесь туалет или баня?». Они говорят: «Скоро Новый год. Мы моемся, чтобы чистыми встретить». И меня настолько увлекла… О. ДАНИЛЕВИЧ: И вы давай трусы снимать. АЛИШЕР: Нет, я был помытый. Я же поехал в модный клуб. О. ДАНИЛЕВИЧ: Мало ли. АЛИШЕР: И я просто решил остаться понаблюдать за вот этим. Потому что им этот Новый год был нужнее, чем тем, куда я пошел. Там был реальный праздник. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Чем вас угощали? АЛИШЕР: Я клипмейкер, режиссер. Мне это было интереснее. Ничем они меня не угощали. Я просто в буфете накупил бутербродов, раздал им, себе купил, выпил какой-то лимонад. Я не пью алкоголь. И я просто видел тот драйв и счастье людей, предновогоднее состояние. И оно было настоящим. О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы помните, что вы загадали в новогоднюю ночь тогда? АЛИШЕР: Нет, это было очень давно. Я не помню. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Какой это был год, помните? АЛИШЕР: Может быть, где-то 1995-1996. Что-то такое. О. ДАНИЛЕВИЧ: После этого чаще вам приходится отмечать праздник где-то в кругу большого количества людей и публично, или это все-таки семейный у вас какой-то? АЛИШЕР: Нет, это дома. Очень много я отмечал абсолютно один. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Одному же грустно. АЛИШЕР: Да нет. Мне наоборот в кайф. Просто получалось так, что перед Новым годом я очень много для Первого канала работал. И мы надевали всевозможные новогодние съемочные моменты. Целый месяц. Каждый день разные клипы, артисты. И все это в жутком режиме. То есть не высыпаешься, не работаешь. И я понимал, что высплюсь только с какого-нибудь 29-30 числа. У меня все закончится. Потому что им надо монтировать. И я тупо с высунутым языком, с деньгами лежал и смотрел по телику все, что мы натворили. Просто в новогоднюю ночь смотрел, кто как одет, правильно ли сняли. То есть, знаешь, я как врач просто там лежал и, обезумевший, смотрел это все. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Скажите мне, пожалуйста, у вас среди клиентов в основном звезды эстрады. А политиков и спортсменов, о которых вы сегодня очень много говорили, хватает? АЛИШЕР: Были бизнесмены и политики, которых я одевал, подбирал стиль. То есть им же не надо на сцену. О. ДАНИЛЕВИЧ: Кто из политиков? АЛИШЕР: Не могу говорить. О. ДАНИЛЕВИЧ: Да ладно? Что вы, договор подписываете? АЛИШЕР: Нет. Ну, зачем? Это не нужно. О. ДАНИЛЕВИЧ: Хорошо. Это были главы каких-нибудь министерств? Какого уровня? АЛИШЕР: Пожалуй, чуть меньше. О. ДАНИЛЕВИЧ: Депутаты, да? АЛИШЕР: Типа да. О. ДАНИЛЕВИЧ: А спортсмены? АЛИШЕР: Спортсмены – это больше на дружеском уровне, знаете. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: С кем дружите? О. ДАНИЛЕВИЧ: В смысле вам не платят за то, что вы их одели? АЛИШЕР: Всегда по-разному. Финансовая цель на первом месте никогда не стоит. О. ДАНИЛЕВИЧ: Так, все, хватит. Я хожу вокруг да около. Сколько стоит платье от Алишера. АЛИШЕР: Всегда по-разному. О. ДАНИЛЕВИЧ: Примерно скажите. АЛИШЕР: Всегда по-разному. О. ДАНИЛЕВИЧ: Хорошо. За сколько вы сошьете платье мне? Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Оля у всех стилистов спрашивает. АЛИШЕР: У вас свадьба? О. ДАНИЛЕВИЧ: Нет, к сожалению. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А вы бы на свадьбу сшили? АЛИШЕР: Будет свадьба – зовите. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Сначала нужно заряженное на удачу платье, потом свадьба. АЛИШЕР: Да, на долгую и счастливую жизнь. О. ДАНИЛЕВИЧ: Зарядите мне сначала просто на жениха, а потом я уже буду у вас свадебное заказывать. АЛИШЕР: Если я начну заряжать не только на платье, но и на жениха, я боюсь, что я выйду из эфира – у меня здесь будет просто очередь. Знаете, из кого? Из фанатов Стаса Михайлова. Я просто у него украду всех фанаток, и все. О. ДАНИЛЕВИЧ: А вы, кстати, Стаса Михайлова никогда не одевали? АЛИШЕР: Одевал. Был клип. Мы с ним работали. Но это было очень смешно и странно. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А правда, что Михайлову нужно надевать такую одежду, чтобы удлинять ему шею, потому что она у него коротенькая, поэтому у него все с вырезом? АЛИШЕР: Даже я сейчас офигел просто. Да нормальная шея. Он, кстати, спортивный мужик такой, накачанный. Кстати, это была проблема для меня, потому что я его не видел никогда. А мне нужно было просто набрать вещей и приехать на съемку. А он прилетал сразу на съемку в Стокгольм из Греции. И когда мне его помощники дали одежду, а он потом просто не влез в нее. Он приехал такой накачанный, спортивный мужик. А мне что-то по телику казалось… О. ДАНИЛЕВИЧ: А вы думали – дрищ. АЛИШЕР: Ну, не дрищ. Думал – он такого нормального телосложения. Он такой сверху прямо накачался. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А снизу не очень. АЛИШЕР: А внизу узенький такой. Знаете, как у культуриста фигура. И я просто обалдел, потому что ему ничего не налазит. Пиджаки не налазили, брюки все были большие. Меня сбили с толку его помощники. И пришлось бегать по Стокгольму, а завтра съемка. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У нас рубрика. О. ДАНИЛЕВИЧ: Да, рубрика. И надо еще успеть поставить одну песню. А рубрика у нас – 5 вопросов, 5 по возможности быстрых ответов. Что вы скрыли когда-то от мамы? АЛИШЕР: Что я приезжаю домой из армии. О. ДАНИЛЕВИЧ: Это был сюрприз. АЛИШЕР: Это был сюрприз, да. О. ДАНИЛЕВИЧ: С какой блондинкой вы бы могли изменить любимому человеку? АЛИШЕР: Неправильный вопрос. Надо «с какой девушкой вы изменили бы…». Почему «с какой блондинкой?». Надо было сказать: «С блондинкой или с брюнеткой вы бы изменили?». О. ДАНИЛЕВИЧ: А вы бы ответили «с рыженькой». АЛИШЕР: Рыженькая – это уже не блондинка, нет? Кто составлял вопросы? Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Короче, запутаетесь сейчас. Давайте третий вопрос. О. ДАНИЛЕВИЧ: Самая большая ошибка в жизни. АЛИШЕР: Самая большая ошибка в жизни – что я поздно запел. Я очень жалею об этом. Я всегда думал, что скажут другие, что скажет мама, что скажут друзья, что надо мной будут ржать. А сейчас мне вообще все равно, кто что скажет. И я просто как изголодавшаяся по еде собака песню делаю пачками. Мне кажется, у меня открыт огромный портал в голове. И у меня ребята-музыканты не успевают делать аранжировки. Просто песни льются рекой. И я не понимаю, что с этим делать. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У кого вы бы попросили прощения? АЛИШЕР: Наверное, у всех. Потому что мы в своей жизни всем по чуть-чуть гадим по-своему. Поэтому просто простите меня все. Я такой подонок. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: И последний вопрос: кто ваш лучший друг? АЛИШЕР: Мой лучший друг сидит рядом. Виктор Степанов, крутейший фотограф, любимый фотограф Аллы Борисовны. Вообще просто клевый чувак, мой единомышленник, с которым мы делаем все проекты. О. ДАНИЛЕВИЧ: Свадебные фотосессии делает? АЛИШЕР: Да. О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы же потом оставите тоже контакты? АЛИШЕР: Да. О. ДАНИЛЕВИЧ: У нас, к сожалению, не останется времени для второй вашей композиции. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мы вас еще позовем. О. ДАНИЛЕВИЧ: За это мы у вас попросим прощения. Мы сами вписались в эту рубрику. АЛИШЕР: Я не смогу вас простить за это. О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы сейчас поговорим еще за эфиром. Спасибо большое. Алишер был у нас в гостях. АЛИШЕР: Всем спасибо. Любите друг друга. Пока. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ольга Данилевич. О. ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева. Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Через неделю услышимся. Пока.