Один из обвиняемых по «делу Гайзера» Демьян Москвин, которого на процессе назвали главным «технологом-финансистом» преступной группировки из числа бывших руководителей республики Коми, раскрыл причины и обстоятельства того, как он пошел на сделку со следствием. Мужчина дал все нужные показания против других фигурантов дела и полностью признал свою вину, но все равно получил шесть лет колонии за мошенничество. После вынесения приговора Москвин разослал ряду СМИ, в числе которых издание «Медиазона», письмо, которое ставит под сомнение законность судебного процесса над Вячеславом Гайзером и его командой. К письму были приложены аудиозаписи, сделанные в кабинете следователя, который заставлял Москвина говорить в суде то, что нужно для обвинения. Судья требует, следователь инструктирует На первой неделе мая в Москве вынесли приговор Демьяну Москвину, его признали «финансистом-технологом» ОПС Гайзера, приписав ему отмывание преступных доходов группы чиновников из правительства Коми, а также участие в многомиллионном мошенничестве. Москвин почти сразу пошел на сделку со следствием и дал изобличающие показания против своих бывших коллег, а также полностью признал свою вину, надеясь на мягкое наказание вплоть до условного срока. В результате суд приговорил его к шести годам строгого режима и штрафу в 2 млн рублей. После этого осужденный, явно ожидавший не такого приговора, обратился в СМИ. Москвин направил в ряд изданий открытое письмо, в котором изложил причины, побудившие его пойти на сделку со следствием. Из текста письма следует, что оно было написано до вынесения приговора — видимо, Москвин был не совсем наивным человеком и не верил в благополучный исход своего дела. «Меня зовут Демьян Москвин. Я — один из двух фигурантов дела, которые заключили сделку с прокурором. Это не значит, что я сообщил следствию какие-либо известные мне факты и сведения, прежде всего это значит, что я должен был безоговорочно согласиться с версией следствия, какой бы натянутой она ни была, и подписать все „показания“. Ведь, как и 80 лет назад, признание у нас — „царица“ доказательств, особенно когда с другими доказательствами туго. Я считал, что с моей стороны это был рациональный поступок. Как это часто бывает в таких случаях, в обмен на признание вины я был отпущен из тюрьмы под домашний арест. Немногие готовы жертвовать здоровьем и годами жизни в борьбе с репрессивной системой. Ведь она неспособна, не умеет признавать своих ошибок. Как известно, человек, попавший в руки нашего правосудия, не имеет шансов на оправдание. Только вот то, что я называю „рациональностью“, можно назвать и по-другому — малодушием. Нельзя оговаривать себя, а тем более других людей, руководствуясь „рациональностью“. Ведь мы это уже проходили в своей истории и не хотим, чтобы она повторялась. У меня не хватило мужества сказать об этом в суде», — говорится в письме. К письму были приложены два аудиофайла — они также размещены на хостинге Youtube — на которых, как написал отправитель, записаны переговоры в кабинете руководителя следственной группы по «делу Гайзера» генерал-майора юстиции Николая Тутевича. Тутевич занимает должность следователя по особо важным делам при председателе СКР Александре Бастрыкине. Также, по словам Москвина, в зафиксированных разговорах участвует следователь из управления СКР по Коми подполковник Дмитрий Чехович. Записи датированы 7 февраля и 3 апреля 2018 года. Достоверность записей косвенно подтвердили адвокаты обвиняемых по «делу Гайзера», которым голоса следователей и свидетеля Москвина знакомы по судебному процессу. 7 февраля На этой записи человек с голосом Николая Тутевича прямо инструктирует свидетеля Демьяна Москвина, как ему вести себя на процессе и что говорить. Перед этим этот человек жалуется, что ему звонила судья и выговаривала за то, что Москвин действует не по сценарию. Казалось бы, какой может быть общий сценарий у следователя, судьи и одного из обвиняемых, однако знающие люди утверждают, что следователи и судьи зачастую координируют свои действия, чтобы совместно «топить» подсудимых. В расшифровке разговора скрыта нецензурная лексика, которой изобилует речь высокопоставленного следователя. «Тутевич. Ну **** [здрасьте], ну что за ***** [фигня], ***** [блин]? Звонит мне сегодня с утра, ***** [блин], судья [скорее всего, речь идет о судье Елене Аверченко, ведущей процесс по „делу Гайзера“]. Извини, что ругаюсь, ну просто сил нет. Я таких ******** [тумаков] получил за тебя, сегодня, ***** [блин]. Просто сил нету. Я даже не знаю, как с тобой разговаривать. Может быть, до тебя матом дойдет быстрее, ***** [блин]. Иди сюда, че ты там ходишь, бродишь, ***** [к черту]. Тебе что сказали, ***** [к черту]? Не ****** [болтать]! Москвин. Да. Тутевич. Ну а ты что начинаешь разворачивать?! Я понимаю тебя! Ты хочешь показать, какой ты хороший, что ты все знаешь, ***** ***** [блин, к черту], что ты хочешь их изобличить. Не надо ***** [ни черта]! ****** [достал] ты уже, ***** [блин]. У тебя три варианта: „Не знаю“, „забыл“… Третий голос. … и „в делах“. Тутевич. Ну ведь она же продиктовала, что надо тебе говорить, ***** [блин], дураку. Я тебе же довожу, ***** [блин]! Я тебя тоже сегодня ******* [поколочу]. Москвин. Можно я возьму ручку у вас? Тутевич. Зачем, записать? Москвин. Ну да. Смеются. Тутевич. На, запиши, ***** [блин]. Москвин. Хорошо. Тутевич. Она (судья — ред.) сказала: „Скажи этому дураку, ***** [блин], если ты хочешь закончить с этой ****** [суетой]». ******* [достали], издеваются над тобой просто, они тебя скручивают, они вот деньги свои отрабатывают. А тебя как дурака…“ Москвин. Она отвела все их вопросы. Тутевич. Ну ты просто… Третий голос. Она просто устала уже это делать. Тутевич. Она же тоже не может, ***** [к черту], как бы журналисты смотрят, она же не может, ***** [к черту], предвзято вести свои заседания. Значит, вот это вопрос, чем отличается ОПГ от ОПС, ***** [к черту]. Ты что, юрист, что ли, ***** [блин]? Москвин. Откуда я знаю? Тутевич. Значит и говори: „Я не юрист, *** ***** [блин, к черту]“». Далее предполагаемый следователь настоятельно рекомендовал Москвину все время ссылаться на показания, которые он дал на допросах во время предварительного следствия, чтобы адвокаты и подсудимые не ловили его на противоречиях. Эти противоречия, как следует из письма Демьяна Москвина, объясняются тем, что он никаких признательных показаний не давал, а лишь ставил свои подписи под готовыми протоколами. Также человек с голосом Тутевича пошутил, что Москвину уже пора на УДО. 4 апреля Второй разговор, судя по всему, произошел после очередного судебного заседания, на котором Москвин действовал не по сценарию и вместо полного признания своей вины попытался вступить в прения с судьей. В этом разговоре человек с голосом Тутевича пригрозил финансисту, что в случае чего возбудит в отношении него еще одно уголовное дело и посоветовал извиниться перед судом и во всем «сознаться». Такое поведение Москвина якобы должно было смягчить судью и снизить размер наказания, что, в свою очередь, должно было подействовать на второго «сознавшегося» — бывшего зампреда правительства Коми Константина Ромаданова, который также заключил сделку со следствием. «Тутевич. Пожалуйста, верь нам. Не ссы, судьбу себе не порти. Москвин. Да не собирался я это делать! Тутевич. Подожди. Значит, все, будет заседание следующее, скажешь, я там был взволнован, ***** [блин], *** [черт] знает что порол, прошу меня извинить, ваша честь, признаю [себя виновным] полностью. Москвин. Окей. Тутевич. То есть ты полностью должен признать. Пойми. Если честно, я вот тебе открою такую тайну, ***** [блин], что ты нам нужен, чтобы ты меньше получил, чтобы Ромаданов с нами шел до конца, ***** [блин]. Понимаешь? Который ждет, ***** [к черту], твоего решения! Ты нам очень нужен, ***** [блин]! Если ты хвостом будешь вилять, ***** [блин], я тебя арестую ***** [блин], в Бутырку ***** [к черту] пойдешь к ***** [чертовой] фене. Я тебе говорю. Ты думал, ты хитрый хохол. Ты думал: я сейчас им мозг ***, я тогда сдрисну на Украину и *** меня не поймают. Демьян, я тебе скажу. Смех смехом, но как только какая-то *** будет, я тебе сразу предъявляю обвинение и арестовываю. И новые сроки пойдут. Москвин. Но мне этого не надо. Вы мне сказали, что, может, и условный срок будет. Я как бы рассчитываю на него…» Однако «благодетели» раскаявшегося Москвина не дали ему гарантии, что он получит именно условный срок, хотя и постарались убедить его, что все схвачено. «Москвин. Почему бы вам прямо не сказать об этом? Для вас это ничего не стоит. Три года держать в тюрьме людей до суда… Для вас ничего не стоит дать мне три года за отсиженное? Третий голос. Не мы даем — дает суд. Москвин. Кто контора, кто пишет ходатайства? Вы попросили об этом? Тутевич. Да, все попросили, договоренность уже есть, *** твою мать. Москвин. Но какого черта тогда? Тутевич. [Судья] может дать не три года, а пять условно. Москвин. Меня это устроит. Тутевич. А может, пять лет реально. Москвин. Нет, так меня не устроит. Дайте мне какой-нибудь… Вероятность того, что у меня пять лет условно, она же выше, чем пять лет реально? Правильно? Тутевич. Договоренность есть на пять лет условно». После публикации письма один из адвокатов, представляющий на процессе интересы бывшего замглавы Коми Алексея Чернова, Карен Гиголян, сообщил, что теперь Демьяну Москвину может грозить смертельная опасность. Ранее уже погибли двое фигурантов «дела Гайзера». 11 августа 2016 года гендиректора компании «Комижилстрой» Антона Фернштейна нашли мертвым в московском СИЗО «Матросская тишина». 8 мая 2018 года стало известно о гибели еще одного фигуранта дела — Алексея Соколова. Соколов руководил компанией «Комплексное управление проектами», он погиб в ДТП в Новороссийске. Дело Гайзера Следственный комитет возбудил уголовное дело против главы Коми Вячеслава Гайзера в сентябре 2015 года. Его обвинили в создании преступного сообщества, мошенничестве, взяточничестве и легализации преступных доходов. По версии следствия, подельниками Гайзера были его заместитель Алексей Чернов, бывший главный советник губернатора Александр Зарубин, предприниматель Валерий Веселов, экс-глава Коми Владимир Торлопов, зампред правительства республики Константин Ромаданов и еще 10 человек. Всем им вменили хищение акций крупных региональных предприятий и вывод средств из республики.
