«Русские для них — экзотика»

Россиянка Наталья перебралась во Францию ради учебы в магистратуре и стала преподавать русский язык французам. В рамках цикла материалов о соотечественниках, перебравшихся за границу, «Лента.ру» публикует ее рассказ о жизни в Лилле.

Путь во Францию

Мой роман с Францией начался давно: в десять лет я начала учить французский язык в гимназии, и с тех пор искусство, культура и история этой страны стали неотъемлемой частью моей жизни. Тогда же зародилась мечта побывать во Франции, но не туристом, следующим по избитому маршруту, а именно пожить там, поговорить с обычными французами, почувствовать страну изнутри.

Когда я училась на четвертом курсе, наша преподавательница французского рассказала нам о программе обмена Assistants de langues vivantes.

Суть программы в том, что студенты-носители языка приезжают во Францию на один учебный год преподавать родной язык в средней или старшей школе (collège и lycée соответственно). Я готовилась стать преподавателем русского языка как иностранного и сразу загорелась идеей, подала документы и... меня не взяли. Видимо, мой уровень французского не дотягивал (на программу брали в основном студентов иняза).

Но я решила не унывать, записалась на языковые курсы с носителем языка, сдала экзамен на знание французского DALF C1 и между делом решила подать документы в магистратуру французского вуза. В итоге я оказалась одной из семи счастливчиков, которых отправили в Париж (территориальные предпочтения учитывались при подаче досье, но кто же не хотел в Париж), да еще и в один из престижнейших лицеев Франции — лицей Генриха IV (его окончил, например, лауреат Нобелевской премии по литературе Патрик Модиано). Я также поступила в магистратуру, но в Лилльский университет (Лилль — город на севере Франции, около 250 км от Парижа).

По какому-то необыкновенному стечению обстоятельств (спасибо идеально совпадающему расписанию школы и университета и скоростным поездам!) мне удалось угнаться за двумя зайцами: преподавать русский язык в лицее и параллельно окончить первый курс магистратуры. К слову, в отличие от нашей системы образования, здесь студенты магистратуры пишут две дипломные работы, поэтому первый год выдался особенно трудным: даже после курсов и экзамена говорить по-французски постоянно в быту, слушать лекции и писать научную работу на иностранном языке оказалось очень непросто.

К тому же требования к исследованиям очень строгие: серьезная работа по изучению уже существующих монографий по теме (в моем случае — на русском, французском и английском языках), никакого процента «разрешенного» плагиата, любая чужая идея, цитированная или перефразированная, должна сопровождаться ссылкой на страницу, а если ваша гипотеза не так уж оригинальна и актуальна, то защитить работу не получится — оставят на второй год.

Мне помогло серьезное изучение лингвистики в бакалавриате, и не пришлось оставаться на второй год. После окончания программы Assistants de langues vivantes я перебралась в Лилль, окончила магистратуру, успела поработать в сфере перевода, а сейчас пишу докторскую диссертацию по русской лингвистике и преподаю русский язык в Лилльском университете.

Первые впечатления

Несмотря на мои познания в страноведении, Франция представлялась мне (как, я думаю, и многим нашим соотечественникам) набором клише: Эйфелева башня, парижские улочки, пирожные макарон, шампанское, утонченные француженки, безупречный стиль и изысканная кухня. А изящество, шарм и je ne sais quoi, казалось мне, должны течь в жилах француза. Но Франция оказалась далека от идеала.

Поэтому первое время было тяжело из-за рушащихся мифов и горьких реалий: непричесанные француженки с остатками былого величия маникюра (почему-то именно этот стереотип больше всего разочаровал: казалось, что красотки из рекламы Chanel обманывали меня всю жизнь), ужасное метро с постоянно опаздывающими и ломающимися поездами, где, к слову, клошары спят штабелями, шарм и романтика французов, часто граничащая с поверхностностью и непритязательностью, ну и, конечно, махровая бюрократия.

Недаром все-таки мы позаимствовали это слово у французов: количество бумаг, тонкостей и преград вгоняло в ступор (вгоняет иногда и сейчас). Были моменты, когда опускались руки и хотелось все бросить. Хрестоматийный пример: чтобы открыть банковский счет, обязателен документ, подтверждающий место жительства, а чтобы снять квартиру, необходим счет в банке...

Но тяжело приходится не только иностранцам: француз тоже часто сталкивается с бюрократической машиной, чем он, конечно, недоволен (а настоящий француз недоволен практически всегда). Хотя лично мне кажется, что где-то в глубине души француз даже немного гордится французской бюрократией и администрацией, это что-то вроде элемента национальной идентичности.

Стереотипы

Что же касается русской национальной идентичности, здесь меня ожидало несколько сюрпризов. Нет, я, конечно, была готова к триаде водка-медведь-Путин, но не ожидала, что пережитки холодной войны еще так сильны. Если бы я получала 1 евро каждый раз, когда у меня спрашивают, не агент ли я КГБ (в шутку или всерьез — поди разбери), я бы уже давно значилась в списке Forbes. Уж не знаю, с чем это больше связано — с недавними политическими скандалами или с популярностью шпионских фильмов, но этот миф меня точно удивил.

В целом реакция на мое происхождение очень разная: в основном люди задают много вопросов, потому что о России здесь знают немного, мы для них — экзотика. Но бывают и негативные комментарии: как-то в ответ на «Я из России» мне ответили: «Ну, все не без изъяна». Часто, кстати, французы спрашивают про русскую кухню (хотя французский язык не поддается «борщу» и выходит «боршт»), потому что гастрономия для француза — это святое. Как точно подметила одна моя французская знакомая, «французы — единственный народ, способный говорить о еде даже не за столом». Миф о французской кухне и особенно о хрусте французской булки — единственный, оказавшийся правдой: если на вашей улице есть булочная, об этом вас известит запах, а не GoogleMaps.

Недаром французская кухня входит в список нематериального наследия ЮНЕСКО. Французы любят готовить, делают это с удовольствием и учат своих детей хорошо и правильно питаться. Еда для француза — явление социальное, поэтому воскресные обеды в французской семье могут длиться весь день. Это art de vivre (искусство жить) нравится мне во французах больше всего: они умеют получать удовольствие от жизни.

Планы

В будущем я планирую продолжать научную деятельность: защитить докторскую диссертацию, преподавать, вести исследования, публиковаться и выступать на конференциях. А вот насчет того, где я буду этим заниматься, есть определенные сомнения: немногочисленные посты преподавателей в вузах распределяются на конкурсной основе. К тому же последние реформы образования не обещают радужных перспектив ни для студентов, ни для преподавателей. Поэтому я рассматриваю возможность переезда в другой город, а может, и другую страну. Время покажет.