Лайма Вайкуле: «В отношениях я прошла все три стадии — страсть, любовь, партнерство»

В конце июля Лайма Вайкуле снова соберет своих друзей в родной Юрмале на фестивале «Рандеву». Ей никто не отказывает, поэтому в этом году снова приедут все звезды: Филипп Киркоров, Ани Лорак, Елена Ваенга, Лолита, Андрей Макаревич, Григорий Лепс - и это далеко не весь список артистов. Незадолго до начала фестиваля Лайма пригласила журнал «Телепрограмма» к себе в гости. «Ревность - чувство неприличное» - Вашему фестивалю в 2018-м исполняется четыре года. Не жалеете, что не начали эту историю раньше? - Во-первых, я никогда не живу прошлым. Не думаю о том, что было или что могло бы быть. Я радуюсь тому, что есть. Да мне и некогда было начать это раньше! Сейчас я просто подстроилась под фестиваль. Игорь Крутой обижался, что я сделала его как бы вместо «Новой волны». Но он зря это делал, потому что тут нет никакой конкуренции, никакого злого умысла. Юрмала - это мой город. И он мне предложил этот фестиваль. К тому времени я уже сделала свой сольный концерт и он назывался «Рандеву» - так что название было. Еще я пригласила несколько артистов к себе на выступление, поэтому формат, по сути, тоже был. Только насыщай его, и все. - Фестиваль - ваше детище, которое наверняка требует колоссального количества сил... - С декабря мы уже начинаем подготовку. Я все время думаю о нем. Надо созвониться с исполнителями, узнать репертуар. Потому что у нас формат живой музыки и надо заранее готовиться. Фото: Личный архив - Кто решил, что звук должен быть обязательно живым? - Это мое желание. И каждый музыкант скажет это. Из-за этого мы немного теряем в качестве - у телевидения свои требования. Но для нас это стимул развиваться и с каждым годом еще немного подтягиваться. - Как вы потом восстанавливаетесь? - Как-то меня спросили: «Чего стоит этот фестиваль?» Я говорю: «Здоровья, времени, денег и нервов». Это все ты отдаешь. А получаешь удовлетворение в конце, когда видишь аплодисменты и лица публики. Вот это и восстанавливает тебя. - То есть сразу же приходит какое-то насыщение? - Нет, после все же есть небольшая пауза. Выдох. - Что вы делаете в этот момент? - Ничего. Переживаю его. Не важно, где ты находишься в этот момент - в самолете, в поезде, дома. Это ощущение - его не подремонтируешь. - Как выглядят ваши идеальные выходные? - Идеально - когда нет никаких забот. Я дома. И ничего, вот ничего нет. Никаких планов. Мы идем гулять с собаками, плаваем в бассейне, занимаемся только собой. Дом в родной Юрмале - самое любимое место певицы. Вокруг него - ухоженный сад, который украшают эти коты. Фото: Личный архив - Насколько свободно вы чувствуете себя в Юрмале? Можете пойти на море, понимая, что вас там не замучают своим вниманием поклонники? - Мы ходим на пляж. В Латвии ты замечаешь взгляды, но никогда никто не будет нарушать твое персональное пространство. - В магазин за продуктами ходите? - Да, могу сходить. Нечасто, но бывает. Легкая маскировка - и я готова. - Все-таки маскировка нужна? - Может быть, уже и нет, но ты это делаешь автоматически. - Вы по натуре человек закрытый? - Наоборот - я считаю себя открытой. И мой дом открыт для близких друзей. Они приезжают ко мне из Америки, из Англии. Могут зайти без звонка. Хотя никогда этого не сделают. Но могут. И я в этот момент могу быть в любом состоянии. Они могут разбудить меня. Но это только близкие люди. - Их много? - Нет, не больше десяти человек. Это те, кого я знаю очень много лет. Маэстро Раймонд Паулс написал для Вайкуле много нетленных хитов. Фото: Евгений БИЯТОВ/РИА Новости - Можно сказать, что муж - ваш друг? - Я не замужем (улыбается). - Тогда как правильно обозначить статус Андрея (возлюбленный певицы Андрей Латковский. - Ред.)? - Он мой друг, мой прекрасный партнер. - Есть ли у вас секреты от него? - Я могу поделиться с ним всем. Абсолютно. Даже если имею большой успех на какой-то вечеринке, могу поделиться визитными карточками, которые получила там (смеется). - Как он отреагирует на это? - Он как-то пошутит, посмеется. Лайма Вайкуле и Алла Пугачева дружат много лет. Прошлым летом они сняли для интернета серию смешных видео, назвав себя «дамысдюн». Фото: Личный архив - Ревность присутствует в ваших отношениях? - Нет. Она всегда считалась чувством неприличным. Дурным тоном. Даже если она и появлялась, мы никогда не заостряли на этом внимание. Если у нас и случались конфликты по поводу людей, то не из ревности, а из-за того, что человек, например, ему подходит, а мне нет. Хотя это и конфликтом не назовешь. Это просто спор. - Как вы считаете, долгие отношения - это удача? Или все-таки многолетний труд? - Моя подруга рассказывала, что ученые занимались познанием человеческого мозга. И выявили три главные стадии отношений между мужчиной и женщиной. Есть страсть. Есть романтическая любовь - она, кстати, самая страшная, потому что физически вы не можете долго это выдержать. И есть партнерство. Пары либо проходят все три стадии, либо останавливаются на уровне страсти или романтической любви. - Ну а вы преодолели все три, получается? - Да, у нас это произошло, к счастью. «Когда голодаешь, петь невозможно» - Знаю, что вы - приверженец партии зеленых... - Да, я «позеленела» (улыбается). Мне кажется, сегодня уже не модно носить шубы и не быть «зеленым». Так мы обозначаем людей, которые волнуются за то, что останется после них. Не думать о последствиях - это какое-то бескультурье, что ли. Как можно не обращать внимания на то, что вырубаются леса, что есть плохое отношение к животным? Посмотрите, мы вытесняем зверей из их привычных мест. Не важно, лисы ли это, кошки. Спев в 1986 году «Вернисаж» с Валерием Леонтьевым, певица стала известной. Фото: Пунас/РИА Новости - Что вы делаете для того, чтобы пропагандировать такие установки? - Мои интервью - это пропаганда. Еще я как-то спасала бельков. Я вообще против охоты. Не могу понять и оправдать тот факт, что человек может релаксировать, кого-то убивая. Это какое-то психическое отклонение, на мой взгляд. - Вы ведь мясо не едите? - Да. Я его не люблю. Могу есть, но не ем. Просто не хочу. - Есть ли у вас еще какие-то правила питания? - Я могу есть, есть, есть, а потом не есть, не есть, не есть. - Это как? - Ты ешь все, что тебе вздумается. В основном это булочки и все подобное. А потом зашиваешь рот. Я в такие дни сижу на рисе, на воде. - Сколько дней вам нужно, чтобы прийти в форму? - Ну вообще месяц. - На рисе и воде?! - Нет, это только начало. Потом еды становится настолько мало, что ты ешь просто для того, чтобы выжить. К Ивану Урганту на его вечернее шоу приходят только суперзвезды. Вот и без Лаймы не обошлось. Фото: Личный архив - Вы это делаете в эстетических целях? - Когда-то я это делала и для здоровья тоже. Голодала в клинике несколько раз. Было замечательно! Я очень люблю это делать. Просто так как я все время работаю, приходится есть. Когда голодаешь, петь невозможно. Если ты 12 дней только на воде, ты не можешь выступать. Вообще нет сил. - Для многих людей вы - эталон элегантности, хорошего вкуса. - Да, так меня обзывают (смеется). Но я ничего специально для этого не делаю. В детстве я любила играть с цветами. Не наряжала кукол, а любила природу. Могла лежать на поляне целый день, смотреть, как кузнечики прыгают. Не знаю, откуда это во мне. Мой стиль в одежде - это скорее какой-то протест. Я не слежу за дизайнерами. Никогда не смотрю на бирки. Выбираю по принципу «нравится - не нравится». В этом удобно или нет? Потом еще все переделываю под себя. В основе моего стиля сдержанность. Главное - не переборщить. - Был ли кто-то в вашем окружении, на кого вам хотелось бы равняться в плане внешности? - Нет. У меня никогда не было каких-то эталонов или кумиров. Я всегда сама знала, как надо. Это называется «тяжелый ребенок». - Почему? - Ну, для родителей это трудно, когда ребенок все сам знает, как он будет поступать, что хорошо, а что плохо. - Вашей маме было сложно с вами? - Очень! Она многое пережила. - У вас была большая семья? Уже в детстве Лайма была девочкой с характером. «Маме было со мной непросто», - признается она. - Папа, мама, три сестры. Никто из них не имел отношения к музыке. Бабушка только пела в церковном хоре. И у меня, кстати, альт, как и у нее. Но никогда в семье не было разговоров о музыке. Все знали, что я хорошо пела, но не более того. Я же прекрасно училась поначалу и собиралась стать врачом. Хотела узнать, как устроен человек. - Вы ведь даже успели поучиться в медицинском. Эти знания потом пригодились? - Я думаю, что больше знаний получила на улице, общаясь с интересными людьми, которые научили меня следить за собой, наблюдать за своим самочувствием. Важно самой понимать, от чего тебе хорошо, а от чего плохо. Кстати, так сложилось, что почти все мои самые любимые друзья - врачи. Они в Америке, к сожалению. Но все равно контакт с ними моментальный. Они говорят, что самый сложный пациент - тот, который не следил за собой. Он не может рассказать, что с ним. Есть такие люди, которые дотягивают до последнего, потом приходят - а уже ничем помочь нельзя. Поэтому важно себя контролировать. Если заболел желудок, сразу вспоминать: что съели? Надо все время наблюдать за собой, знать себя. - Это какая-то постоянная самодиагностика? - Да. Я лечусь в основном по телефону. Мой доктор - это человек, живущий в Нью-Йорке. Он ведет меня лет двадцать. Чуть какое-то недомогание - сразу звоню ему. Говорю, что со мной. Он мне отвечает, что надо делать. - Как вы познакомились? - Мы знали друг друга всю жизнь, мне кажется. Он из Риги. «До болезни мне казалось, что я бессмертна» - Вы ведь тоже жили в Америке? - Да, два года. - У вас не было желания остаться там? - Нет, хотя были предложения. Я должна была там остаться, чтобы продолжать карьеру, потому что я работала в MСА (знаменитая звукозаписывающая компания. - Ред.). Но я серьезно заболела и в итоге стала ценить совсем другое - семью. - Захотелось быть поближе к родным? - Да. И даже о публике я думала в таком ракурсе: хотелось вернуться к своим людям. Я ведь в то время уже собирала стадионы. Это был самый пик моей популярности. Ехала от Москвы и до Владивостока, и везде были стадионы - от пяти до сорока тысяч человек. - Онкология - это всегда страшно. Как вы нашли силы объяснить себе, что это не конец? Не впасть в отчаяние? - Нет никаких сил. И отчаяние у меня было. Когда мне сказали, что я остаюсь в Америке, что мне сделают операцию, я ответила: «Я не могу, у меня в Москве концерт!» Первая реакция - шок, когда тебе озвучивают приговор. Потом ты начинаешь с этим жить. Я серьезно заболела и в итоге стала ценить совсем другое - семью - Принимаешь ситуацию? - Да. Но это все равно ужасно. Я никогда не поверю, что кому-то это дается легко. Притом в Америке вам говорят, рисуют, как будет происходить операция, все рассказывают, сколько процентов людей выживают, каковы ваши шансы... Все как есть. И это тоже шок. - Но ведь это, наверное, лучше, чем ничего не знать? - Да, лучше. И я понимаю, почему в Америке так принято. Потому что ты должен успеть уладить все свои дела. Больше всего в тот момент я вспоминала русские сказки. Те, где отец вызывает к себе троих сыновей и говорит им: «Тебе достанется это, а тебе - вот то». Это именно то состояние, одна из стадий - когда хочется уладить свои дела. И это очень правильно. - Сколько времени вам потом понадобилось, чтобы отойти от пережитого шока и поверить в то, что болезнь в прошлом? - Семь лет. Первые пять лет - это то время, когда все может заново появиться. Сначала тебе надо проверяться каждые три месяца. Потом каждые полгода, потом раз в год. И вот тогда тебе уже легче живется. А первое время, когда проверки каждые три месяца, - ощущение, что ты словно на бомбе сидишь. - Вы ведь, наверное, говорили об этом со своим духовником? Какие слова поддержки он для вас нашел? - Мы говорили о том, почему это вообще происходит с людьми. От ребенка до старика. Вопрос у всех один: «Почему я?» И вот он мне сказал, что это хорошо, это испытание. И не надо его бояться. Я парировала: «Нет. Боятся все!» А потом он сам заболел. И я у него спросила: «Ну что? Ты боялся?» Он сказал: «Конечно, боялся, но не потому, что могу умереть. Я боялся, где я буду после смерти?» - Вы как-то говорили, что ваша жизнь станет бессмысленной, когда не о ком будет заботиться. О ком вы заботитесь сейчас? - О всех, кто рядом со мной. Это моя семья. Мои собаки. А сейчас еще «Рандеву» добавилось. Если всего этого нет, то жизнь бессмысленна. А это тоже грех. Ты не можешь не уважать каждый день, который тебе дан. Нужно найти, чем заняться, помогать другим. Я сама пришла к этому пониманию не сразу. До болезни мне казалось, что я бессмертна. - Выходит, это испытание оказалось вам по силам? - Да, это был очень хороший урок. В 30 лет ты еще не понимаешь, что жизнь может оборваться. - Мама ведь даже не знала о вашей болезни? - Я не хотела, чтобы она переживала. Всякие глупости придумывала... Хотя это такая болезнь, которую долго скрывать невозможно. В то время у меня еще умер папа, и я не смогла поехать на похороны, потому что проходила облучение. Просто не могла уехать из Америки, не в состоянии была. А близким говорила, что записываюсь в студии. У меня, кстати, был потрясающий продюсер, американец Сэм Корнелиус Филлипс. Я вообще встретила в Америке столько хороших людей! Нигде такого тепла к себе не испытывала. Я была лежачая. Ко мне приходили домой какие-то взрослые люди, старше 70 лет, занимались со мной английским, просто навещали. Где-то вычитали, что при онкологии очень полезна капуста - и вот они в шесть утра приносили мне капустный салат. Когда я прошла радиацию, то главный врач этого центра, прощаясь со мной, плакал. А я плакала с ним. Сколько доброты я испытала в Америке в самое тяжелое время своей жизни! Именно поэтому я очень люблю эту страну. - Почему вы решили лечиться именно там? - Потому что я узнала о болезни там. И у меня была страховка за 100 долларов - обычная, туристическая. Но по этой страховке мне сделали операцию, которая стоила сотни тысяч. Потом еще была радиация... Это просто судьба! Я ничего специально не делала. Просто рядом со мной оказались потрясающие люди - мой продюсер нашел клинику, лучшего врача, какого только можно было найти. Я была такой любовью окутана в это время! - Но все равно вы решили вернуться домой? - Да, потому что скучала. Здесь мое место силы. Если бы я рекламировала Юрмалу, я бы сказала, что она для тех, кто хочет быть здоровым. Здесь прекрасный климат, нет никакого производства. У нас в реки вернулись раки. Потрясающий воздух. Абсолютно спокойные люди. Безопасно. Ну, много всего такого, из-за чего сюда хочется вернуться. - А почему именно вам здесь хорошо? - Это мой дом. Я сразу вспоминаю один случай. Мы снимали программу «Народный артист» в Москве. Съемки длились четыре месяца. И однажды мы заметили собачку, которая сидела в луже под автобусом. Назвали ее Вафелькой. Я купила ей домик, чтобы она не мокла под дождем. Потом мы с приятельницей решили, что ее надо стерилизовать. Какое-то время после операции Вафелька жила в хорошем доме, спала на диване. Но видели бы вы собачку, когда мы вернули ее на то место, где она привыкла быть! Какие сальто и кульбиты она делала от радости! Все-таки дом - это самое главное место на земле. Именно поэтому я так люблю Юрмалу. Личное дело Лайма Вайкуле родилась 31 марта в городе Цесис, Латвия. В 12 лет впервые выступила на сцене в конкурсе юных вокалистов. В 15 лет стала солисткой Рижского оркестра радио и телевидения под руководством Раймонда Паулса. Известной в СССР стала 1986 году, спев «Вернисаж» с Валерием Леонтьевым. Исполнительница таких хитов, как «Еще не вечер», «Скрипач на крыше», «Я вышла на Пикадилли» и др. С 2015 года проводит международный музыкальный фестиваль «Рандеву» в Юрмале.