Кантемир Балагов : "Я не особенный, мне просто пока везет, вот и все"
Кантемир, ты пережил такой фантастический взлет, от которого у многих началась бы звездная болезнь. Что помогает справиться с головокружением? Главное – не воспринимать все это как должное. Я не особенный, мне просто пока везет, вот и все. Помнишь свои первые впечатленияот Канн? Я дебютировал там с короткометражкой «Первый Я» в рамках проекта Global Russians. И тогда впечатлением от увиденного было: вот она, ярмарка тщеславия. Но потом я понял, что эта мысль справедлива лишь отчасти. Фестиваль – история скорее про одержимость и традиции. Все двенадцать дней Канны одержимы людьми, которые только и делают, что говорят о фильмах. И это самое главное. Ведь кино, как и любой другой вид искусства, живо, пока есть рефлексия. Знаю, что ты переехал в Москву. От столичной кинотусовки у тебя такие же ощущения? Не могу сказать, что я – часть московской киносреды. Да и, судя по социальным сетям, очень многие в ней настроены друг к другу враждебно. Поэтому я отовсюду удалился. Давай немного поворошим прошлое. Помнишь твое самое первое видео? Это были короткие скетчи, которые мы снимали с братом на Nokia «бочка». Мы тогда еще не были знакомы с монтажом: снимали первый кадр, потом нажимали на паузу, меняли композицию и опять нажимали «Запись». Сегодня все выкладывают на YouTube огромное количество роликов. Случалось ли, что абсолютно непрофессиональное видео тебя сильно потрясло и вдохновило? На YouTube я часто ищу видео с камер наблюдения и регистраторов. Именно через эти источники можно увидеть настоящего человека, ведь он не знает, что на него смотрят. А если говорить про художественное кино, что из последнего произвело самое мощное впечатление? В Каннах потрясением для меня стал фильм «Счастливый Лазарь» Аличе Рорвахер. Я правда счастлив, что его увидел. По твоим же собственным словам, до учебы у Сокурова ты не был личностью. Он научил тебя читать литературу, в корне изменил приоритеты в кино. Как они звучат сегодня? Один из главных приоритетов можно сформулировать так: трагедия не товар, прячь ее внутрь. Вернемся к литературе. Есть ли какая-то книга, которую хотелось бы экранизировать? «Божественная комедия» Данте и повести Платонова. Ты как-то сказал, что кино не может изменить мир. Для чего ты тогда пришел в кинематограф, если не веришь в него на сто процентов? Произнося эту фразу, я делал оговорку: «Надеюсь, что я не прав». У любого человека есть необходимость высказывания. Если у меня «про что-то болит», я должен об этом рассказать. Как только мне нечего будет сказать себе и другим, я перестану снимать. Но я с ужасом думаю об этом дне. Ты сейчас работаешь над фильмом «Дылда» – о молодых фронтовичках. Почему у тебя «болит» именно про это? После прочтения «У войны не женское лицо» Светланы Алексиевич и еще нескольких книг я понял, насколько у меня было поверхностное представление о войне. И еще больше убедился в том, что герой нашего времени – женщина. Поэтому сейчас мне важно поделиться рефлексией на эту тему. Кстати, о женщинах: с кем из известных актрис ты мечта- ешь поработать? Недавно на фестивале я встретил Кьяру Мастроянни (актриса, дочь Марчелло Мастроянни и Катрин Денев. – Прим. HB) и понял, что очень хочу однажды увидеть этого прекрасного человека в своем фильме. ИНТЕРВЬЮ: АНТОН ИВАНОВ
