Аманда Сейфрид: «Чтобы встретить свою половинку, не нужно влюбляться с первого взгляда»

Смотря в огромные голубые глаза Аманды Сейфрид, мы готовы верить во все переживания ее героинь. Она взрослела вместе с нами, осваивая образы хлопающих ресницами тургеневских барышень. А потом они сменились характерными ролями, в которых девушка выглядела ничуть не менее убедительно. Череда романов с голливудскими красавцами тоже неожиданно прекратилась: теперь актриса замужем за коллегой по цеху Томасом Садоски, с которым переехала из шумного Нью-Йорка на ферму и растит дочь Нину. О том, как изменилась ее жизнь за последние годы, Аманда рассказала в интервью. — Аманда, привет! Наверное, тебе уже миллион раз говорили, что в твоих глазах можно утонуть, но я все равно не удержусь. — Спасибо. (Улыбается.) Если честно, я и рада, что у меня такая запоминающаяся внешность, и в то же время немного тягощусь ей. Иногда кажется, что роли восторженных особ мне достаются именно благодаря ей. Но вот получить какие-то другие уже посложнее. Не все режиссеры готовы видеть меня в ином образе. А мне хочется перемен! Я прикладываю немало усилий, чтобы так и было. Главные вопросы для меня, когда я читаю новый сценарий: кто режиссер, о чем история и делала ли я что-то подобное прежде. Хочу, чтобы каждый раз в моей работе все было по-новому. Из романтических комедий я уже выросла. — Но их в твоей фильмографии было ой как немало! А сама ты веришь в любовь с первого взгляда? — Верю, что она существует, но случается редко. Да и чтобы встретить свою вторую половинку, совсем не обязательно влюбляться с первого взгляда. Просто вы с кем-то общаетесь какое-то время и понимаете, что больше не хотите расставаться, хотите жить только с ним, рожать от него детей — и все, никакой романтики не нужно. Именно так у меня было с мужем. Боже, мы столько целовались, когда выступали вместе на Бродвее, но при этом между нами не было никакого влечения. Просто работа. Я тогда даже не думала, что пою на сцене с тем, кого вскоре назову мужчиной своей жизни. Мы сошлись только через год, когда вновь встретились на съемках «Последнего слова». Тогда я убедилась, насколько с Томасом комфортно. Никто не вселял в меня столько уверенности. И он не перестает это делать. Когда я переживала, что у меня нет опыта и из меня выйдет никудышная мать, он сказал: «Расслабься. Я уже вижу, что мы отлично справимся». И у нас действительно все хорошо получается. Не идеально, конечно, но идеальных родителей не бывает. Надеюсь, дочка это оценит, когда вырастет. (Смеется.) — Вы с Томасом довольно быстро решили завести детей. Всего год прошел, если я не ошибаюсь… — Хочешь спросить, была ли моя беременность запланированной? — Да, именно так. — Честно скажу, все вышло случайно. Но я тогда безумно обрадовалась! Мы уже обсуждали, что хотим быть вместе, планировали пожениться, но все получилось немного быстрее. Так что ребенок стал катализатором. Как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Я считаю, что все события в нашей жизни происходят именно тогда, когда это нужно. Наверное, я в чем-то фаталистка. — Слышала, что ты сообщила об этой новости мужу необычным способом. Расскажешь об этом? — Его тогда не было в городе, а мне очень хотелось обрадовать любимого лично. Все-таки по телефону о таком говорить не будешь. Вот только секреты хранить я совершенно не умею. (Улыбается.) Ну и чтобы как-то отвлечь себя и не проболтаться раньше времени, я писала ему стихотворение. Сама с трудом в это верю! В итоге он вернулся, я стала читать с выражением, он дослушал до конца и спрашивает: «А это ты к чему?» В общем, Томас не понял ничего. (Смеется.) Пришлось еще пару раз прочитать, пока до него наконец дошло. Наверное, я переборщила с абстрактными образами. — Почему ты больше полугода держала в тайне имя дочери? — Мы с мужем так решили. Друзья и родные, естественно, были в курсе, а остальным знать не обязательно, и, по-моему, на это не стоит обижаться. Она же еще совсем малышка! Теперь, конечно, все осведомлены, что мы назвали дочку Нина. — У вас с избранником все нестандартно, ведь вы даже поженились тайно и без свидетелей… — С одной стороны, мне нравится вся эта девчачья атрибутика, но с другой — все же масштабные церемонии с кучей народу абсолютно не для меня. К тому же я столько раз была невестой на экране. Поэтому в реальной жизни мне захотелось чего-то совершенно уникального. И еще так совпало, что буквально год назад я планировала свадьбу сестры. Так мечтала, чтобы этот день стал лучшим в ее жизни, как бы банально это ни звучало. Я выбирала цветы, декор для торта, решала, как лучше рассадить гостей, — в общем, контролировала абсолютно все. И это было замечательно, мне безумно понравилось, но больше я так не хотела и решила устроить небольшую церемонию и ни о чем не переживать. Поэтому мы уехали на ферму и поженились вдали от всех. Клятвы сами придумали. Получилось очень камерно и по-настоящему романтично. — Когда ты забеременела, вы почти сразу переехали за город. Что побудило принять такое решение? — Ну а где еще растить детей? Наверное, у меня довольно классические представления об этом, но мне кажется, ферма — прекрасное место. Тут так тихо и спокойно… У нас есть кошки, овцы, цыплята, лошади и даже корова. Теперь это мой дом. Если честно, я всю жизнь мечтала быть мамой, и теперь, когда это желание наконец осуществилось, хочется, чтобы все было идеально. И чтобы пространство, в котором растет мой ребенок, тоже было безопасным и вдохновляющим. — Тебе нравится обитать в окружении животных? — Очень! Причем с детства. Мы с родителями жили в обычной квартире, но по выходным часто ездили на природу. Там было множество ферм, и я фантазировала, как у меня самой когда-нибудь появится свой дом, полный всякой живности. И вот несколько лет назад я увидела это чудесное место, и мне захотелось его купить. Думаю, это было одно из самых верных решений в моей жизни. Кстати, здесь безумно нравится моему псу Финну, которому уже больше десяти лет. Он долгое время был моей поддержкой в трудные периоды, отчасти даже стал для меня первым ребенком. Я его просто обожаю! Кстати, Финн был единственным свидетелем на нашей с Томасом свадьбе. Я не шучу! — В Нью-Йорке встретить тебя без собаки было невозможно. Ты со своим Финном даже на интервью не расставалась! — И не только на интервью, я его и на съемки с собой постоянно брала. Он, например, снялся в «Игре на выживание». Но вообще-то Финн появился у меня случайно. Я никогда не была собачницей или кошатницей. Просто однажды на съемках сериала «Большая любовь» увидела на руках у нашего художника славного щеночка, похожего на медвежонка. Оказалось, что у его австралийской овчарки появились щенки, всех пристроили, а этот один остался. Я и взяла его. Глупая идея на самом деле, с моим-то графиком, разъездами… А у собаки в первый же день разболелся живот. Пришлось мчаться к ветеринару. Так, начав заботиться о своем питомце, я и поняла, что влипла. Полюбила своего пса до безумия. Вот и пришлось Финну летать со мной — в общем, вести совсем не собачий образ жизни. Зато я сама его выгуливала дважды в день, где бы ни находилась, сама ему готовила еду. Тренировалась перед рождением дочки. (Смеется.) — Раз ты с удовольствием планировала свадьбу своей сестры, то, наверное, и в новом доме много всего переделала? — Нет, я внесла лишь небольшие изменения. Чтобы жить в нем было комфортней. К примеру, достроила небольшой домик для гостей с отдельной ванной и кухней, правда, без плиты. Мне кажется, намного безопасней, когда люди готовят на основной кухне. Все-таки я не могу отделаться от желания все контролировать. — А сама ты готовить любишь? — Больше всего я люблю вкусно поесть! Если бы не регулярные утренние пробежки и занятия в спортзале, не была бы такой стройной. Но расслабляться нельзя, иначе с актерской карьерой можно попрощаться. Наверно, только благодаря этой любви я и научилась готовить, даже пироги освоила. Не сама, правда. Я просто увидела в Интернете одну девушку, которая показывала всякие чудеса с выпечкой, и пригласила ее к себе погостить. Мы отлично проводили время на моей кухне. И да, теперь я смело могу утверждать, что печь пироги легче легкого. — Ты не скрываешь, что с ранних лет борешься со стрессом и нервными болезнями. Жизнь на ферме помогает тебе? — Да, очень. Мне вообще некомфортно там, где вокруг меня вечно снуют люди. В толпе я начинаю беспокоиться и переживать, а аэропорты — это, наверное, худшее место для меня. Поэтому нам с Томасом так хорошо вдали от всей этой суеты. Мы с удовольствием закупаемся продуктами в маленьком магазинчике неподалеку от дома или на рынке, а еще у меня есть небольшой огородик, где я выращиваю томаты, чернику и латук. Так что нет никакой необходимости ездить в огромные торговые центры. — А в юном возрасте ты как справлялась со своими страхами и проблемами? — Чего лукавить, было очень тяжело. Диагноз мне, к сожалению, поставили только в девятнадцать лет. К сожалению, потому что моя жизнь была бы намного легче, если бы еще в детстве я знала причину своих панических атак, бессонницы, безумных страхов. Если бы могла обсудить их со специалистом, получить лекарства. Ведь я каких только ужасов о себе не представляла, уверенная, что со мной что-то не так. Лет в тринадцать я открылась маме, но она пожала плечами — мол, понятия не имею, что это может означать. И посоветовала не заморачиваться. Всякого рода психологические и тем более психические проблемы — табу для большинства людей, они не хотят их замечать, это ведь не опухоль или киста. При этом у нас была прекрасная семья. Конечно, я старалась не выдавать себя. Хорошо училась, занималась спортом, у меня было много друзей. Но стресс, который я испытывала наедине с собой, мешал радоваться жизни. Все эти навязчивые состояния временами превращали мое существование в кошмар. Уже в пятилетнем возрасте я не терпела, когда носки не были уложены ровненько, одна пара к другой, и не разложены по цвету. С ужасом вспоминаю и то, как в четырнадцать у меня неделю длилась бессонница. Господи, как было бы здорово, если бы взрослые сказали мне тогда: «Это не страшно. С этим можно нормально жить. Ты не инопланетянка, не чужая в этом мире». Но я услышала что-то подобное, лишь когда выросла и наконец-то попала к правильному врачу. Так что теперь все под контролем. — Давай поговорим об одном из твоих последних фильмов «Последнее слово» с Ширли Маклейн. Она ведь живая легенда! Как тебе с работалось со звездой такого масштаба? — Многие актеры побаиваются выходить на площадку со звездами уровня Ширли, но я не успела сильно испугаться. Как только я в первый раз увидела ее на репетиции, то сразу поняла, что с ней удивительно легко, она чудесный человек. Мне просто хотелось выступить как можно лучше на ее фоне, поэтому я особенно старалась. Если честно, я вообще пошла на прослушивание для этой роли только потому, что в фильме будет играть Ширли. — Чему ты научилась у нее? — В первую очередь не сомневаться в своих способностях и гордиться тем, что делаешь. Вообще, когда я ее только встретила, мне безумно хотелось протереть глаза, я никак не могла поверить, что она живая и настоящая. (Смеется.) — Кто-нибудь еще из партнеров по съемочной площадке оказывал на тебя подобный эффект? — Пожалуй, Мерил Стрип. Мои эмоции перед встречей с ней были очень похожи. Тем более, когда я познакомилась с Мерил на съемках «Мамма Mia!», я была еще такой молоденькой. И она — просто недосягаемая высота! Кажется, я дышать боялась рядом с ней. (Смеется.) — Перед тем как заняться актерской игрой, ты пела в опере. Почему же бросила? — Мне по-прежнему очень нравится петь, но я почувствовала, что актерская игра может дать мне то, что не даст опера, — возможность избавляться от напряжения и негативных переживаний. Плюс я сразу поняла, что этим мне будет интересно заниматься всю жизнь. — Когда ты впервые вышла на сцену? — Я начала играть в театре в девять лет, так что старт был ранний. Уже не помню, что это были за роли, но мне так нравилось выступать перед зрителями! Во мне было столько энергии, что я не знала, какое применение ей найти. Вот поэтому и занималась в студии балетом и вокалом. — Родители поддерживали твои начинания? — Да, я очень благодарна им за то, что они заставляли меня и сестру брать уроки. Родители всегда были на моей стороне, и им нравилось, когда я счастлива. Мне не пришлось убегать из дома, чтобы сниматься в кино. Они поняли, что мне просто необходимо куда-то выплеснуть свои эмоции. — Актерство до сих пор является для тебя чем-то вроде терапии? — Да, все так и есть. К примеру, когда мне нужно сыграть в сцене, где я плачу, в этом нет ничего сложного. Я просто вспоминаю о каких-то грустных событиях. Даже мои страхи оказываются здесь к месту. В актерской профессии необходимо уметь виртуозно обращаться со всем спектром человеческих эмоций, иначе зрители тебе не поверят. К тому же камера придает мне уверенности. Когда я работаю, я полностью погружаюсь в персонажа и мне становится уже не до собственных проблем. А в обычной жизни у меня есть дурацкая привычка все анализировать, переживать из-за мелочей, которые того не стоят. Но что это я только о негативе? У тебя, наверно, сложилось впечатление, что я тотальная пессимистка? (Смеется.) На самом деле больше всего я обожаю играть любовь и влюбленность. Это дает столько энергии, ресурсов… Создание фильма, как мне кажется, вообще полный романтики процесс. Думаю, именно поэтому многие актеры после фильмов остаются вместе. Переживая такие сильные эмоции, очень сложно не влюбиться по-настоящему. — Несмотря на твои заявления о жуткой неуверенности, постельные сцены даются тебе на удивление легко. Или это только видимость? — Честно? Я не понимаю, что тут в принципе может быть трудного. Особенно если ты прикасаешься к красивому мужскому телу — это такое чудесное ощущение… Только надо уметь себя сдерживать и помнить, что все не по-настоящему. У меня от любовных сцен сплошные позитивные эмоции. Приятно это вспоминать. — Раньше ты кажется стеснялась появляться на красных дорожках. Как теперь? — Уже не стесняюсь, но выхожу только по необходимости. Ну вот представь: ты стоишь в тесном платье, на огромных каблуках, сотни фотографов стараются привлечь твое внимание и кричат на тебя. Конечно, я уже знаю, как правильно встать, чтобы выгодно смотрелись и фигура, и наряд, но все равно это очень неловко. — А в сложной ситуации умеешь постоять за себя? — Раньше я была очень наивна и легко поддавалась влиянию. Мне хотелось понравиться всем и каждому. Но я научилась быть более настойчивой и теперь не позволяю никому собой манипулировать. — Нравится ли тебе постоянно ездить по миру? Не скучаешь по дому? — Я не особенно легка на подъем, но постоянные перемещения — часть нашей работы, к этому привыкаешь. К слову, у меня даже не было возможности нормально отдохнуть после рождения ребенка и восстановить силы. Буквально через несколько месяцев я должна была ехать в Хорватию на съемки продолжения мюзикла «Мамма Mia!». Муж был занят и не смог полететь со мной. Я отправилась с шестимесячным ребенком на руках на остров, где даже больницы нет. С собой приходилось тащить все самое нужное, буквально каждую мелочь. Собрала семь чемоданов! На съемках было безумно тяжело! Зато я получила опыт, который ни на что не променяла бы. Да, я люблю домашний комфорт, но как же приятно иногда пожить немного в другом месте. Кстати, недавно я впервые за долгое время летала одна, и было потрясающе! Ну, это не было путешествием в чистом виде: я отправилась в Нью-Йорк, чтобы вместе с сестрой мужа дать актерский мастер-класс. На пару дней, зато без коляски, собаки, без чемоданов, с одним лишь рюкзаком. Просто восторг! — Какой твой самый рискованный поступок? — Конечно, стать матерью. Привести в мир нового человека, заботиться о нем, воспитывать, взять на себя ответственность за его жизнь — для этого нужна огромная смелость. Никакой прыжок с парашютом не сравнится. — А чего ты ждешь от будущего? — Ненавижу все эти фантазии о грядущем, стараюсь жить тем, что происходит сейчас. В двадцать лет я еще могла рассчитывать на кого-то или на что-то, словно только этот человек или это событие сделает меня счастливой. А в тридцать испытала страх — как же быстро бежит время! Что будет в сорок, не знаю. Хотелось бы иметь троих детей, например. Но одно из моих достоинств — как раз то, что я привыкла жить без ожиданий. Не жду, что мне дадут какую-то работу, не планирую свою карьеру. Все приходит само.