Привычки, от которых избавились русские за последние 30 лет
Подавляющее большинство привычек русских, которые либо изжили себя после распада СССР, либо от них пришлось отказаться по иным причинам, были связаны с менталитетом и особенностями жизни советского человека.
Уверенность в завтрашнем дне
Отечественные психологи считают, что отвыкание от привычного ощущения постоянной заботы и «опеки» государства стало для русского человека одним из самых тяжелых потрясений после капитуляции советской власти – вместе с уверенностью в завтрашнем дне исчезли надежды на гарантированное бесплатное образование, здравоохранение и трудоустройство. Русский человек знал, что работа для него в СССР всегда и везде будет, даже если он относится к труду спустя рукава. В Советском Союзе было довольно много социальных гарантий, от отсутствия обеспечения которыми впоследствии было трудно отвыкнуть.
Стояние в очередях и «несуны»
Русский человек в течение всего периода существования СССР и еще долго после его распада привык стоять в многочасовых длинных очередях, которые перестали быть приметой времени только в последние десятилетия. Огромное количество продуктов и промышленных товаров народного потребления представляли собой дефицит, каждый гражданин постоянно что-то «доставал». На производстве, в организациях и учреждениях процветало мелкое воровство, а людей, которые тащили домой все, что попадалось под руку, окрестили «несунами». О «несунах» снимали художественные фильмы («В. Давыдов и Голиаф»,1985 год), про мелкое хищение на производстве упоминает даже Кот Матроскин, сообщая, что посылку с гуталином прислал его дядя, наворовавший ваксы на гуталиновой фабрике. Привычка к воровству по месту работы у русского человека была настолько в крови, что красть готовы были что и где угодно. Эрнст Неизвестный вспоминал, как принятый Юрием Любимовым шофер обошел театр на Таганке, всюду посмотрел, и заявил, что стащить отсюда нечего. Режиссер спросил, зачем ему воровать при хорошей-то зарплате. Но водитель все равно не согласился работать у Любимова. Дефицит провоцировал и мелкое уличное воровство. Однажды за рубежом Владимира Высоцкого задержал полисмен, увидев как тот перед заходом в дом, куда его пригласили, привычно снимает со своей машины «дворники» и зеркала заднего вида (в СССР их могли за считанные минуты свинтить, пока водитель отлучился). Высоцкий и подоспевшая на помощь Марина Влади долго доказывали правоохранителю, что Владимир Семенович не вор. Сегодня очередей за дефицитом нет, поскольку все можно купить, были бы деньги. И «несуны» ушли в прошлое – по той же причине. Да и воровать на предприятиях, оснащенных современной системой охраны, стало небезопасно.
На троих уже не соображают
Сценарист «Афони» Александр Бородянский изобразил в фильме привычную для русского человека картину: грузчик Федул и его напарник ищут третьего, чтобы купить и распить в обеденный перерыв бутылку водки. Подобный алкогольный триумвират объяснялся просто: стоимость поллитра была 2 рубля 87 копеек, если трое скидывались по рублю (именно в 100 копеек в среднем обходился скромный, но питательный обед в советской столовой), то еще оставались деньги на плавленый сырок. С подорожанием водки вопрос «Третьим будешь?» для русского мужика потерял свою актуальность.
Была привычка на Руси ночью слушать Би-би-си
Слушание «вражеских голосов» по радиоприемникам было не только повсеместным развлечением, но и способом добычи альтернативной информации. Заграничные радиостанции глушили спецслужбы, но интереса к ним такие меры не убавляли. О глушилках слагали анекдоты, деятельность Би-би-си, «Радио Свободы», «Немецкой волны» и других иностранных СМИ становилась достоянием народного фольклора. Известный автор и исполнитель Александр Галич упомянул о глушении Би-би-си в своей песне «О принципиальности». С развитием Интернета проблема с выбором информации значительно упростилась. Да и русская служба Би-би-си в радиоверсии на Россию уже несколько лет не вещает.
Битва за урожай
Поскольку Россия – государство с рискованным земледелием и сельскохозяйственный цикл в ней менее полугода, русский человек привык «биться за урожай», «не ждать милостей от природы». С отходом от плановой экономики и усложнением технологического процесса выращивания урожая, появлением гораздо более мощной техники, потребность в подобных авралах отпала.