Тилль Линдеманн о крови, санкциях, войне и жизни после смерти
С Тиллем Линдеманном, лидером группы Rammstein, мы встретились в уютном кафе в центре Москвы. Тилль был расслаблен и всем видом демонстрировал, как ему приятно и комфортно быть в России. Когда же я подарил ему бюст Ленина, похищенный из комсомольской организации психиатрической больницы №15 еще во времена СССР, а потом еще и рассказал, как Rammstein спас меня от лютой гибели в ледяных водах Татарского пролива, мы стали почти друзьями. Историю о чудесном спасении экипажа яхты «Поло» я вам тоже расскажу, но в самом конце. А до того вам предстоит узнать, что Тилль Линдеманн думает о Томе Крузе, итальянской опере, санкциях против России, войне и жизни после смерти.
— Чертовски прекрасный Ленин! — Тиллю тяжелый бюст вождя явно понравился. — Молодое поколение ни хрена не знает, но именно он в ответе за все, что происходит в мире сегодня. Мы-то с тобой это понимаем, а они ни хрена. Мы же выросли при социализме.
Петр Каменченко: А ты совсем не такой большой парень, как я себе представлял. На видео ты выглядишь гораздо крупнее.
Тилль Линдеманн: Да, все так говорят. Но ты бы видел Тома Круза! Когда я его встретил в первый раз, то подумал, что это на хрен за малыш такой. А Сильвестр Сталлоне? (Тиль показывает на себе, какого роста, по его мнению, Сталлоне, выходит чуть выше пупка).
Давай начнем с обязательной программы. Расскажи о своем предстоящем туре. Что нас ждет на самом деле?
Это сольный проект, приуроченный к выходу книги моих стихов в России. Вначале мы хотели сделать обычную автограф-сессию, но потом подумали, что это получится слишком скучно. Играть обычные концерты тоже показалось банально, вот мы и решили придумать что-то более оригинальное. Так что это будет особенное шоу, сочетающее музыку, стихи и живое общение...
Кроме тебя и Петера Тэгтгрена кто еще будет на сцене?
Программа строится следующим образом: вначале я и два театральных актера будем читать стихи примерно 30-35 минут, после чего начнется музыкальная часть, в которой участвуют пять музыкантов и два техника.
В каких городах, кроме Москвы и Санкт-Петербурга, пройдут концерты?
3 декабря сыграем в Петербурге, 5-го — в Москве, еще будут концерты в Самаре и в Сибири — в Новосибирске, Иркутске.
В декабре в Сибири может быть уже очень холодно…
Это не страшно, я уже «купфиль шапфка» (последние два слова Тилль произносит по-русски, по крайней мере, ему так кажется). Я был в Новосибирске, еще когда существовала ГДР. Тогда я занимался плаванием и входил в молодежную сборную Восточной Германии. В Новосибирске был на сборах. Очень хотел поехать на Московскую олимпиаду 1980 года, но получил травму и не смог выступить.
Несколько вопросов о поэзии. Было время, когда поэтов называли властителями дум. Во второй половине XX века властителями не только дум, но и душ стали рок-музыканты. Почему это произошло?
Я думаю, это естественный процесс. Когда стихи накладываются на музыку — блюз, рок или тяжелый металл — они получают особое спиритуальное звучание, особый посыл, особую интенсивность. Но истинные корни рок-музыки я вижу в итальянской опере, в ее эпических формах, в драматичных диалогах… Современная рок-музыка вышла из итальянской оперы.
А что в этой связи ты мог бы сказать о рэпе? Там гораздо меньше музыки, но всегда очень много слов. Это поэзия?
Не представляю, как это вообще работает. Как этим ребятам удается запомнить столько слов! Я вот постоянно забываю свой текст, даже не важно на каком он языке — на немецком, английском или русском. Пытаюсь выучить песню про Чебурашку, ничего не получается. Очень трудные слова!
И что ты делаешь, когда забываешь слова песни во время концерта?
Делаю вид, что микрофон не работает, стучу по нему пальцем… Но обычно никто этого все равно не замечает.
А в чем разница между текстами песен и стихами?
Хороший вопрос. Поэзия — это полет души. Она рождается сама собой. А текст песни, это как поездка на лошади. В любой момент она может взбрыкнуть и сбросить тебя. В этом случае всем заправляет ритм и такт. К примеру, ты находишь отличную рифму, тебе очень нравится вся строчка, а продюсер говорит тебе — это слово здесь не подходит, потому что в этом месте подразумевается более длинный и протяжный звук. Или хочет, чтобы ты сделал строку на такт короче. И тебе приходится все менять. Выкидывать правильное слово или добавлять два лишних. Их не волнует, какой текст у тебя в голове, им нужно, чтобы он красиво ложился на музыку.
Можно ли вообще переводить поэзию на другой язык, ведь в разных языках слова звучат абсолютно по-разному?
Всегда что-то изменяется, потому что переводчик стихов вкладывает в них часть себя. И он обязательно сам должен быть поэтом, иначе перевод будет просто невозможен. В случае с Messer — это большое счастье, что мы смогли найти такого переводчика. Искали долго, но нашли.
То, что мы в результате имеем, это все еще твоя поэзия или это уже стихи переводчика?
Это все еще мои стихи. Душа стихотворения — это я. По крайней мере, я на это надеюсь. Но на самом деле мне сложно оценить результат, потому что я не знаю русского языка. С другой стороны, нередко случается, что при переводе стихи становятся даже лучше. Что-то в них добавляется, что-то, наоборот, исчезает. Это как суп: какие ингредиенты в него положит переводчик, таким он и выйдет, но в любом случае — это мой суп.
Тебе нравится Генрих Гейне? Я привык думать, что каждый немец должен в душе любить Гейне, как каждый русский любит Пушкина.
Да. Абсолютно точно. И к этому ничего уже не добавить.
Не могу не спросить о группе Rammstein. Было сообщение, что в апреле этого года вы начали записывать новый альбом. Вы его уже закончили?
Мы все еще работаем над ним. Но на 95 процентов он уже готов.
Будет ли тур в его поддержку, и планируете ли вы приехать с ним к нам в Россию?
Да, это уже решено. Концерты пройдут следующим летом в Санкт-Петербурге и Москве.
Есть несколько вопросов, которые я задаю всем артистам. На них отвечали Оззи, Элис Купер, Ник Кейв и многие другие. Ты веришь в бога? В рай и ад?
Нет
А в жизнь после смерти?
Я верю в карму. Мне хочется, чтобы каждому человеку, который сделал что-то плохое в этом мире, воздалось по его поступкам. Вера в карму помогает мне преодолевать плохие периоды не только в личной жизни, но и спокойнее относиться к происходящим в мире скверным событиям. Я верю в конечную справедливость, в то, что каждому воздастся по делам его.
Санкции, которые наложил на Россию Запад, как-то изменили твое отношение к нашей стране?
Мы живем в очень тяжелое и страшное время, и неважно, в какой стране и на каком клочке мира мы сейчас находимся. Во всем мире сейчас творится хрен знает что. И лучше не станет.
Ты думаешь, что мир постепенно скатывается к новой великой войне?
Нет. Я не о войне говорил, а о коллективном самоубийстве, к которому идет мир. Все разрушается… Давай не будем говорить о политике. Мне не нравится эта тема.
А о твоей подружке Лободе, тебя можно спросить?
Спросить можно, но я вряд ли отвечу. (Тилль улыбается.) Да и вообще, мне уже пора идти…
Жаль, у меня было еще много вопросов. Можно задам последний? В седьмом альбоме группы Steppenwolf есть песня, которая называется Earschputtenloudenboomer. Мне всегда казалось, что это слово должно быть немецким. Но что оно значит, не могу узнать уже много лет. Помоги, Тилль! Кроме тебя никто не поможет.
Тилль озадачено разглядывает обложку альбома Steppenwolf 7 (1970 года). Бормочет, пытаясь выговорить мудреное слово. За это время я успеваю выяснить, что в юности ему нравилась песня Born to be Wild, краут-рок, группы Can, Amon Due и Guru Guru. И он выступал вместе с Puhdys. А вот что может означать загадочное слово Earschputtenloudenboomer, он сказать так и не смог.
Интервью окончено. Тилль подписывает книгу стихов Messer, альбом Mutter группы Rammstein, и мы расстаемся до декабря, когда он снова приедет в Россию, но уже с проектом Lindemann.
Более подробно о книге Тилля Линдеманна мне удалось расспросить Глеба Давыдова, представляющего издательство «Бомбора».
Расскажи, что это за издание?
Глеб Давыдов: Впервые в России официально выходит Messer («Нож») — первая книга Тилля Линдеманна. Это сборник стихов, опубликованный им в Германии в 2002 году. У нас книга выходит в новом издании, полностью оформленном российскими и украинскими дизайнерами и художниками.
Насколько я знаю, немецкое издание было оформлено фотографиями, а в русском варианте появились рисунки. Почему?
Это было пожелание автора. Плюс издательская инициатива. Мы попробовали подхватить дух стихов и интерпретировать его в виде картинок. Картины своеобразные, местами даже провокационные.
Иллюстрации — просто жесть! К тому же я слышал, что пятна на страницах — это настоящая кровь Тилля.
Совершенно верно. Когда мы показывали верстку, автору не понравились нарисованные капли крови, и тогда Тилль разрезал руку и заляпал страницы собственной кровью. Так что кровавые отпечатки пальцев и всей ладони принадлежат ему.
Боже мой! Много крови потерял? Капельницу с гемодезом пришлось ставить, кагором поить?
Крови хватало! Я присутствовал при этом лично, было очень впечатляюще. Но обошлись без капельницы.
Тебе немного крови поэта на память не досталось?
Нет. Все до последней капли пошло в работу.
Вопрос по предстоящему шоу. Тилль будет читать свои стихи на немецком, а кто будет читать их по-русски?
Будут актеры, сейчас проводится кастинг. Мы ожидаем, что получится уникальное шоу, такого представления еще не было нигде в мире. Это будет действительно что-то особенное.
А теперь обещанный в начале рассказ о счастливом спасении яхты «Пола».
Это произошло лет 15 назад. Небольшой тримаран «Попандопула», официально именуемый в судовой роли яхтой «Пола», попал в жесточайший тайфун в Татарском проливе. Тот самый тайфун, что затопил тем летом город Владивосток.
Нас было четверо. В самом начале шторма мы потеряли руль. Затем залило двигатель. Попробовали управлять парусами и тут же потеряли гик на гроте. Два дня и одну ночь нас носило между Сахалином и материком. Капитан и первый помощник блевали, а я так замерз, что думал лишь о том, как забиться на шконку. Вахту стоял боцман. Он и услышал рев прибоя. Нас несло на береговые скалы. Вскоре сквозь клочья тумана мы увидели отвесную каменную стену примерно 60 метров высотой, о которую с жутким воем и грохотом разбивались черно-белые волны прибоя.
Метрах в ста от берега нам удалось зацепиться дэнфортом за грунт, получить временную и очень ненадежную передышку. Наступила ночь и моя вахта. Я промок, замерз, был измучен и с трудом боролся со сном. Чтобы хоть как-то очнуться, достал плейер с диском Mutter группы Rammstein. Надо сказать, это помогло. Мощная энергетика и пафос альбома пришлись очень кстати. Но главное, я не заснул и вовремя заметил, что якорь ползет по грунту и нас уверенно стаскивает на скалы.
По тревоге команда была поднята на дек. Держа за ноги, вывесили за корму старпома, которому как-то удалось завести движок. Отошли на 200 метров от берега и вновь заглохли. Бросили якорь, зацепились. Стали сползать, снова запустили движок. И так следующие 10 часов… И все это под неизменный Rammstein.
Когда в конце концов нам все же удалось доползти до бухты Накатова, что немного южнее Де-Кастри, и чудом перепрыгнуть через барьерный риф у мыса Опасности, великолепный капитан Саша Беликов поздравил нас с днем рождения. Еще одним у каждого из нас. А Rammstein с тех пор неизменно ассоциируется у меня с 60-метровой каменной стеной, о которую с ревом разбиваются ледяные черно-белые волны. В этой части Татарского пролива водичка даже летом не прогревается выше 6-8 градусов.
Такая вот история. Одна из многих.