Три попытки счастья в личной жизни Казимира Малевича
«Черный квадрат» Малевича — одна из самых скандальных картин в мире. Уже больше века любители живописи, искусствоведы и даже психиатры не могут решить — это великое произведение или мистификация?
Жертва черного
Так было с того самого дня, 19 декабря 1915 года, когда «Черный квадрат» увидели посетители последней футуристической выставки в Петрограде «0, 10». Картина висела на самом почетном месте, в так называемом красном углу, где православные испокон века вешали иконы. Квадрат практически черного цвета на белом фоне формата 79,5х79,5 притягивал взгляд любого, кто входил в зал, и не отпускал до тех пор, пока зритель не покрывался испариной, не начинал нервно почесывать затылок. Впечатлительные барышни падали в обморок, восторженные юноши кричали «Виват!». Кто-то плевался и выходил, осыпая автора бранью. Фурор был необычайный.
Рассчитывал ли сам Малевич на такой успех, сказать трудно. Скорее, не рассчитывал, поскольку создал шедевр практически случайно. Искусствоведы Третьяковской галереи, изучавшие хранящееся у них сокровище буквально по миллиметру, пришли к выводу: под слоями черной и белой краски автор «спрятал» другое изображение, которое ему не понравилось. Тогда, судя по всему, Малевич и решил неудавшееся творение превратить в черный квадрат на белом фоне.
В итоге Малевича признали выдающимся художником. Он шел к этому долго и упорно, терпя неудачи и унижения. Через нищету и разочарования в своих силах (он не смог утвердиться как реалист, импрессионист, футурист и кубофутурист; он сам видел вторичность своих работ). Самолюбия же и амбиций природа отмерила ему щедро, и вот пришло его время. Но расплата была под стать успеху: молодой и здоровый, он свалился с сильнейшим нервным истощением.
Не до семьи
Малевич родился в лучшее для себя время, и «Черный квадрат» стал его манифестом. Рушился старый мир, распадался на фрагменты, уже не несущие смысла. Отрицалось все ценное прежде. Но крах смыслов, хаос, убивающий души цинизм — прекрасная питательная среда для Малевича. И в творческом, и в личном.Первый раз Казимир женился в Курске 23 лет от роду на Казимире Зглейц, дочери врача. Сын Георгий родился через четыре месяца после венчания, но умер младенцем. Второй, Анатолий, скончался в 14 лет от тифа. Дочь Галина дожила до 1973 года, так и не увидев «Квадрат» отца в Третьяковской галерее. А когда она только родилась, Казимир уехал в Москву учиться — от нищеты, отупляющего быта и ненавистной работы чертежника в Управлении Курско-Московской железной дороги. «Я не понимал, зачем я здесь, как птица не понимает, зачем ее держат в клетке», — писал он позже. Не поступив в Училище живописи, ваяния и зодчества, Малевич обосновался в художественной коммуне в Лефортово, где жило около сорока начинающих художников, в их числе юные художницы, приверженные свободной любви. Они находили молодого провинциала привлекательным, и он их не разочаровывал. Еще две попытки получить образование тоже провалились: в училище сочли, что он больше чертежник, чем рисовальщик. Малевич привез семью в Москву, но жизнь с Казимирой так и не заладилась. Она окончила фельдшерские курсы, получила должность и ушла от мужа.
В 1909 году Малевич женился на детской писательнице Софье Рафалович, но и в этом браке не стал примерным семьянином. Рождение дочери в 1920 году застало его в Витебске, где он вместе с художником Марком Шагалом руководил Народным художественным училищем. Восторженные ученицы дарили ему свои творческие порывы и трепетную любовь. Но Малевич любил только искусство, и даже дочь назвал Уной в честь УНОВИСА (Утвердители НОВого Искусства) — так он называл группу преданных учеников. Он делал блестящую карьеру теоретика и идеолога нового искусства, и ему было не до семьи. А жена ждала его в холодной, голодной Москве. Через два года поле кончины Софьи (1925) Малевич женится на Наталье Манченко, почти на четверть века его моложе. На ее долю пришлось и женское счастье с несколько успокоившимся художником, и его аресты, и безденежье, и неизлечимая болезнь, и долгое вдовство — она переживет мужа на 45 лет и останется ему верна.
Жилет и спутник
Эксперименты Малевича с цветом оказались полезны в сферах, далеких от живописи. Он доказал, что белый цвет усиливает боль, и предложил одеть врачей в зеленоватое и не красить стены белым. Жилеты дорожных рабочих тоже изобрел Малевич: оранжевый — цвет опасности и тревоги. Супрематические работы художника легли в основу современного дизайна интерьеров, а в небоскребах видны его объемные супрематические конструкции. Малевич интересовался космосом, ввел в научный обиход слово «спутник», изучал невесомость, проектировал дома-спутники.