Преступления и наказания династии Радзинских

23 сентября 2019, 17:09

Для широкой аудитории Эдвард Радзинский является харизматичным телеведущим, который в постсоветские годы открывал нам глаза на самые страшные страницы русской и советской истории.

Преступления и наказания династии Радзинских — © Русская Планета

Для тех, кто предпочитает узнавать неизвестные исторические факты со страниц, а не с экранов телевизоров, Радзинский — автор книг, ставших мировыми бестселлерами. Для ценителей прекрасного советского кино и театрального искусства, которое формировало взгляды поколений, — автором пьесы «104 страницы о любви».

Поначалу этот шедевр советской драматургии забраковали бдительные советские цензоры, усмотревшие буржуазную развязность в поведении советских граждан. Но лично министр культуры Екатерина Фурцева, «на ковре» у которой Радзинский вкратце пересказал трогательный сюжет, укоризненно бросила чинодралам:

«Товарищи, мы с вами, кажется, забыли, что такое любовь»

В те советские годы, когда очереди выстраивались в «Современник», а не в винно-водочный отдел, билеты на спектакли по пьесам Радзинского купить было практически невозможно. Существовала целая армия перекупщиков из числа организованных в настоящую билетную мафию студентов.

Стройными рядами они выстраивались перед открытием к окошкам касс. А потом скупали все билеты на все девять (девять, Карл!) спектаклей Радзинского, которые шли в Москве. Впоследствии их продавали втридорога тем, кто за час до начала спектаклей метался у «Маяковки», «Современника» и театра на Малой Бронной, мечтая хоть одним глазком увидеть спектакль.

Шли «Беседы с Сократом», которые не разрешали ставить до этого долгих 6 лет. Невероятно популярной была постановка «Я стою у ресторана: замуж поздно, сдохнуть рано», где на сцене блистали Сергей Шакуров и Наталья Гундарева. Ошеломляло зрителей «Продолжение Дон Жуана» в театре на Малой Бронной с Андреем Мироновым и Львом Дуровым в главных ролях.

Не хватало билетов на свои собственные спектакли даже самому Эдварду Николаевичу, который, желая сделать приятное друзьям, знакомым, лечащим врачам и просто важным людям, врывался, как вихрь в билетные кассы театра имени Маяковского и кричал с порога, видя бледнеющее на глазах лицо заведующего:

— Где билеты?! Мне нужны билеты! — Сколько?! — вжимался в спинку кресла на колёсиках администратор Снегов. — Минимум шесть! — воздевал руки к небесам в счастливом экстазе драматург, которого ставили лучшие режиссёры СССР — Эфрос, Товстоногов, Гончаров, Виктюк, Фокин! — настоящие боги театрального советского Олимпа. — Нет мест! — закрывался руками заведующий билетными кассами. — Всё забрало ЦК!

И Эдварду Николаевичу ничего не оставалось, как идти на поклон к спекулянтам, не делавшим живому гению советской драматургии ни рубля скидки

Как-то раз, гуляя вместе с Эдвардом Радзинским по Москве, великий итальянский поэт, писатель и сценарист Тонино Гуэрра увидел людей с отчаянием в глазах, которые метались мимо проходящих людей в надежде попасть на «Беседы с Сократом».

— Есть лишний билетик? Есть?! — дергали они за рукав случайных пешеходов. — Это… премьера? — осторожно спросил у Эдварда Тонино, переглянувшись со своей супругой. — Нет. Спектакль идёт 14 лет, — не без гордости произнёс Радзинский.

Спрос на его пьесы был колоссален. Даже если бы спектакли показывали в три смены (утром, вместо детской сказки, в обед, для трудящихся, пожертвовавших перекусом в пользу искусства, и вечером для всех остальных), изголодавшееся по правде жизни после лживых лет жестокой цензуры и застоя общество не могло бы утолить этой жажды к подлинному искусству.

Так Радзинский начал устраивать читки своих пьес сам. Идея многим показалась абсурдной. Как?! Без актёрской игры? Без режиссуры? Но зритель, боготворивший Дурова, Джигарханяна, Шакурова, Гундареву, Миронова, занятых в постановках по пьесам Радзинского, шёл не столько на актёров, сколько на пьесу. На живой глоток пропитанного правдой смысла. На откровение. Такого в истории советского и российского театра больше не было ни до, ни после

Обнаруживший в себе талант незаурядного чтеца Радзинский — один! — собирал полные залы, в том числе, огромный зал имени П.И. Чайковского.

Спустя годы драматург перекочует на телевидение. И вечерами та часть аудитории, которая устала от «диких роз» вперемешку с «дикими рожами» из бандитских сериалов, с нетерпением ждала, когда на экране покажется этот невысокий интеллигент, этот в высочайшей степени рафинированный интеллектуал с его нередко пародируемой нервной мимикой и дрожащим «в катарсисе» тонким, как струна, голосом…

«Эдвард Радзинский является одним из самых востребованных драматургов после Антона Чехова», — прочитать эти слова можно вовсе не в «Огоньке», «Гранях» или «Русской мысли», а на страницах американского журнала Backstage (в переводе — «Кулисы»)

Радзинский, действительно, один из немногих ныне живущих авторов, которых знают за пределами России. На пике международного признания Эдвард Радзинский оказался в 90-е годы, когда в одном лишь Нью-Йорке у автора из России шло 6 пьес.

До падения железного занавеса советские чиновники отвечали жаждавшим диалога с Радзинским заокеанским театралам: «Эдвард Николаевич занят!». Но после 1991 года автор, всё же, смог приехать в США.

В Нью-Йорке ему стало, мягко говоря, не хорошо. На афише репертуарного театра имени Жана Кокто его фамилия стояла в плеяде великих классиков, чьи пьесы формировали репертуар. И это было приятно. Но их имена указывались вместе с годами жизни. А вот это шокировало.

Уильям Шекспир (1564-1616)

Теннеси Уильямс (1911-1983)

Эдвард Радзинский (1936 - …)

Второй даты по понятным причинам не было. Но — мало кто знает! — могло не быть и… первой.

Он родился в 1936 году в семье, странность которой бросалась в глаза. Отец — известный советский драматург Станислав Радзинский был родом из богатой еврейской семьи, жившей в Одессе. У деда, торговавшего Пушниной, было собственное пароходство. А мама Эдварда Николаевича работала следователем по особо важным делам.

У Станислава и Софьи родилось 8 детей. Выжил только Эдвард, хотя могло не быть и его. Остальные умерли в младенчестве из-за разности резус факторов отца и матери

В 1959 году Радзинский окончил историко-архивный институт. Годом ранее он написал пьесу «Мечта моя… Индия», которую отнёс в Московский ТЮЗ. Руководитель литературно-драматической части высоко отозвалась о ней. Но пьеса пролежала… на полке не менее года.

«Деточка, пьеса — это младенец, который сидит на горшке. Торопиться не надо!» — отвечала завлит, когда надоедливый студент приходил узнать, когда же начнутся репетиции?

И 22-летний драматург понял, что одобрение пьесы завлитом не слишком серьёзный показатель для постановки.

Помог Хрущёв!

Никита Сергеевич отправился в Индию с дружеским визитом. И молодой, ещё никому не известный драматург вдруг узнал, что его пьеса уже в запуске.

Спектакль выдержал целых 14 показов. Московская детвора не хотела его смотреть. Это был первый и последний профессиональный провал в жизни Радзинского.

Второму провалу случиться было не суждено. Руководитель театра имени Ленинского комсомола Борис Толмазов взялся репетировать его пьесу, но был смещён с должности. На его место пригласили Анатолия Эфроса, который первым делом спросил:

— Ну, что там у вас в театральном портфеле?!

Извлекли на свет Божий «104 страницы о любви», благословлённую к постановке самой Фурцевой, пьесу. Прочитав историю, Анатолий Эфрос зарыдал. А после успешной постановки свет увидела картина «Ещё раз про любовь» с Александром Лазаревым и Татьяной Дорониной в главных ролях.

На исполнительнице главной роли этого фильма — актрисе Татьяне Дорониной — Эдвард Радзинский женится после того, как расстанется с матерью своего единственного сына Олега — актрисой Аллой Гераскиной.

Эдвард Радзинский — человек в футляре, о личной жизни которого известно не так уж много. Его сын Олег родился в 1958 году и по окончании школы поступил на филфак в МГУ. Вскоре парень примкнул к диссидентскому движению, стал распространять «антисоветскую литературу», за что и был арестован КГБ в 1982 году.

Отец сказал ему сразу:

— Если вменяют 70-ю, значит, наверняка, посадят. И тут я ничем тебе не смогу помочь.

Как в воду глядел. Достигший в 80-е небывалой популярности, Радзинский пытался спасти единственного ребёнка и открывал двери самых высоких кабинетов. Чиновники терпеливо объясняли ему:

— Эдвард Николаевич… Мы всё понимаем… Если бы он кассу «подломил» или человеку выбил глаз — куда ни шло. Но… антисоветская пропаганда. Тут без вариантов!

Разделял ли убеждения сына отец? Может быть, и да. Вот только методы борьбы с системой у них были кардинально разные. Никогда не ссорясь с властью официально, Эдвард боролся с системой через метафору, аллегорию, избрав единственной формой баталий искусство. Олег шёл напролом, ненавидя советский строй всем сердцем — искренне, открыто и честно. Его приговорили к году колонии с последующей ссылкой на 5 лет.

Освободившись, он сразу же по совету работника КГБ эмигрировал в США, получил за океаном степень магистра международных финансов. Не так давно Олег дал замечательное интервью, в котором поблагодарил КГБ СССР за «школу жизни» и выработанную за годы, проведённые в колонии и ссылке выносливость.

Сегодня Олегу Радзинскому 61 год. И с отцом он видится редко.

Не миновала чаша уголовного преследования и самого Эдварда Николаевича, правда, совсем не по политическому, а по вполне обычному делу

10 июля 2011 года 74-летний Эдвард Радзинский, управляя автомобилем Volvo XC90 в Подмосковье, выехал на полосу встречного движения и протаранил Nissan X-Trail. Его автомобиль выдержал этот краш-тест…

А вот в «Ниссане» погибла 24-летняя девушка —пассажир.

Визитов в полицию на допросы Эдвард Николаевич избегал под предлогом неважного самочувствия. Следствие по делу о ДТП бесконечно продлевалось, пока… спустя полгода с именитого писателя не были сняты все обвинения. Стрелки перевели на водители Nissan-а Кирилла Чопорова, хотя схема аварии красноречиво говорила о том, что на 100% виноват Радзинский.

Родители погибшей и водитель «японца» обжаловали решение следствия, но спустя три года дело всё равно было закрыто «по амнистии», а драматурга уже в 2015 году обязали выплатить семье погибшей 2 миллиона рублей.

Сработали механизмы системы, о которой Эдвард рассуждал с Олегом на свидании в СИЗО. Дескать, если не совершил преступление против государственного строя, — всё будет, словно с гуся вода. Такой вот «скелет» в шкафу с пьесами

Кстати, о пьесах. Новых произведений Эдварда Николаевича в театрах нет уже много лет. Сам драматург объясняет это тем, что остаётся верен не нынешнему, а современному театру. В чём же отличие?

«Нынешний», словно губка, впитывает атмосферу и реалии времени, следуя за его тенденциям и «ублажая» зрителей. Современный, напротив, словно прежние пьесы Радзинского эти тенденции и алгоритмы задаёт и диктует. Тем и велик!

Будет ли наш театр современным в лучшем значении этого слова хоть когда-нибудь? Как знать. На ум приходит замечательная фраза другого великого писателя и драматурга Михаила Афанасьевича Булгакова, который однажды написал: