История агента ФБР, который 20 лет выслеживал маньяков

Агент ФБР Роберт К. Ресслер привык иметь дело с теми, с кем рядовой гражданин знаком исключительно по новостной хронике, детективам и сериалам — маньяками, психопатами, девиантами. В своей книге «Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР» он рассказывает о делах, над которыми работал, сборе улик на месте преступления, составлении психологических портретов убийц, интервью с осужденными. С разрешения издательства «Эксмо», которое выпустило книгу на русском языке, «Лента.ру» публикует фрагмент текста.

Осенью 1983 года я возвращался в свою альма-матер, Мичиганский государственный университет, чтобы провести ежегодный семинар по убийствам. Был теплый осенний день, листья на деревьях желтели, и кампус выглядел великолепно. В отеле мне передали записку с просьбой немедленно позвонить в офис. Всякий раз, когда получаю подобные записки, по спине у меня пробегают мурашки, потому что я понимаю, что случилось что-то весьма неприятное; плохие новости распространяются быстро, особенно если ты сотрудник органов правопорядка.

Я должен был немедленно поехать в Омаху, чтобы помочь расследовать это убийство, и с готовностью воспользовался этим случаем.

На ум мне сразу же пришли два похожих случая. Почти за год до этого в Де-Мойне при схожих обстоятельствах — в воскресное утро, во время доставки газет — пропал юный разносчик Джонни Гош, которого так и не нашли. ФБР не спешило расследовать случай Гоша, и его родители в частной беседе со мной пожаловались на это. Конечно, похищение их сына произошло в границах штата и формально не входило в юрисдикцию ФБР, но родители вполне логично предположили, что крупнейший правоохранительный орган страны мог бы приложить и побольше усилий.

Чуть ранее, когда во Флориде пропал молодой Адам Уолш, местная полиция попросила ФБР расследовать его исчезновение, но Бюро ответило отказом, заявив, что это дело местного значения и что, пока не появятся доказательства пересечения границы штатов, оно находится вне нашей юрисдикции. Позже, когда голову Адама нашли в канале и появился подозреваемый, который мог пересечь границу штатов на автомобиле, ФБР проявило интерес к этому делу. Но тогда Джон Уолш, отец Адама, отказался от помощи ФБР.

Позже он рассказал, чем было вызвано его решение: Бюро не захотело помогать ему, когда он потерял ребенка, и согласилось только после обнаружения головы, когда жизнь сына уже было не спасти. Родители просто не понимали, какую «помощь» им могут оказать. (Позже Джон Уолш прославился как ведущий телепередачи «Самые разыскиваемые преступники Америки».) Я согласился с Гошами и Джоном Уолшем в том, что Бюро должно было сразу же приступить к поискам их сыновей и в будущем действовать в подобных случаях пропажи детей более активно.

Проблемой всегда оставался вопрос юрисдикции. Во время обучения в Академии ФБР нам рассказывали про разные федеральные законы, соблюдение которых мы должны были обеспечивать. Был, например, так называемый «Закон о перелетных птицах», который мы называли «Законом большой голубой цапли». Убийство некоторых перелетных птиц считалось федеральным преступлением; другим федеральным преступлением было не снимать дверцу с холодильника, прежде чем выставлять его на дорогу для того, чтобы его забрал грузовик службы по сбору мусора. (Кстати, оба эти закона были приняты в ответ на обнаруженные проблемы: закон о птицах приняли для защиты редких видов в начале двадцатого века, когда была распространена мода вставлять в женские шляпы птичьи перья, а закон о дверцах холодильника был принят, потому что дети забирались в холодильники и погибали, так как не могли открыть дверь).

Но ни в одном из федеральных законов ничего не говорилось о серийных убийцах, а определение «похищения» было таким, что ФБР могло приступить к его расследованию только в случае требования выкупа или чего-то другого. Трагедии Уолша и Гоша, совместно с выступлениями защитников детей по всей стране, повлияли на мнение законодателей в Вашингтоне и в столицах штатов. В начале 1980-х администрация Рейгана приняла всеобщий закон о преступности, согласно которому убийства, похищения и другие серьезные преступления входили в юрисдикцию ФБР. На момент исчезновения Дэнни Джо Эберли этот закон был только принят, и, естественно, Бюро постаралось продемонстрировать, насколько хорошо оно его выполняет.

Сразу же после сообщения об исчезновении Дэнни Джо глава отделения ФБР в Омахе послал своего заместителя, Джонни Эванса, в расположенный неподалеку городок Белвью для выяснения обстоятельств, а затем попросил разрешения для Эванса присутствовать там до конца расследования. Эванс был весьма примечательным человеком — образцовым сотрудником ФБР, симпатичным, прямолинейным, с развитым чувством гражданского долга, — как раз таким, каким и должен выглядеть идеальный сотрудник для расследования трудного случая. Джонни Эванс отнесся к заданию со всей ответственностью и активно сотрудничал с представителями местных и военных правоохранительных органов, что было довольно-таки уникально для того времени.

Меня попросили приехать, когда через два с половиной дня после пропажи было обнаружено тело мальчика. Это был один из первых случаев, когда я смог присутствовать на месте преступления в ходе расследования убийства; мне представился случай увидеть все своими глазами и получить больше полезных сведений, чем от телефонных звонков и сообщений. Можно сказать, это тот самый пресловутый переход от теории и занятий в аудитории к полевой практике.

Мне очень хотелось принять участие в расследовании, да и моему начальству тоже этого хотелось, потому что мы считали, что действительно сможем оказать помощь; думаю, где-то на высоких уровнях руководства ФБР решило, что участие в деле Эберли — вопрос политический, а благодаря этому громкому похищению ребенка Бюро покажет, что не зря все-таки приняли новый закон. И это было неплохо, ведь к тому времени действительно назрела необходимость в нашей помощи, мы продолжали совершенствовать Программу борьбы с насильственными преступлениями (VICAP), набирались опыта в составлении профилей и в целом обладали превосходными лабораториями.

В Омахе шел снег, а я, собираясь в Мичиган с его мягкой осенней погодой, не взял с собой пальто. Меня, дрожавшего, подобрал в аэропорту шериф округа Сарпи Пэт Томас и отвез в полицейское управление Белвью. Оперативный отряд уже совещался и пытался проанализировать полученную информацию. Джонни Эванс радостно встретил меня. Он был опытным агентом, но занимался в основном такими вещами, как организованная преступность, ограбления банков и коммерческие преступления федерального уровня. У него не было опыта расследования убийств, особенно таких леденящих душу, как убийство юного разносчика газет.

Белвью — удаленный пригород типичного большого города на Среднем Западе: тихое и спокойное место проживания среднего класса, каким их обычно представляют в мире, думая о Соединенных Штатах, с соответствующим образом жизни и обстановкой. Рано утром в воскресенье, еще до рассвета, Дэнни Джо Эберли проснулся, оделся (оставив обувь, потому что любил ходить босиком, несмотря на уговоры родителей) и поехал на велосипеде к ближайшему магазинчику, где забрал пачку газет, после чего последовал своим обычным маршрутом. Это был тринадцатилетний светловолосый мальчик с яркими глазами, пяти футов двух дюймов ростом (1,57 метра) и весом сто фунтов (45 килограмм), сын местного почтового служащего. Его брат, возрастом чуть постарше, тоже развозил газеты.

В семь утра руководитель Дэнни начал получать звонки от местных жителей с жалобами на то, что им не доставили газеты. Мужчина поехал проверить обстановку, а потом рассказал об этом мистеру Эберли, который тоже обыскал район, но не нашел Дэнни. Первые три газеты были доставлены, а велосипед Дэнни стоял прислоненным к забору у четвертого дома. Оставшиеся газеты лежали в сумке; никаких признаков борьбы заметно не было. Казалось, Дэнни просто исчез.

О случившемся сообщили в полицию, а полицейские позвонили в отделение ФБР в Омахе. Были предположения, что Дэнни мог уехать с дядей и тетей из штата, потому что дядя собирался искать работу в другом городе, но от этой версии быстро отказались. Начались широкомасштабные поиски во всем районе, а в среду днем тело Дэнни было обнаружено в высокой траве у гравийной дороги, в четырех милях (~6,5 километров) от его велосипеда и всего лишь в паре миль от границы со штатом Айова.

Я отправился посмотреть место, где нашли тело. Можно много узнать и по фотографиям с места преступления, но побывать там самому — совсем другое дело. Находясь непосредственно на месте, легче ориентироваться и замечать детали, которые никогда бы не привлекли внимание на фотографиях. Например, по фотографиям было легко догадаться, что место это рядом с гравийной дорогой у тупика, но не оказавшись на месте, я бы ни за что не узнал (если бы только фотографии не были сделаны на расстоянии в четверть мили), что неподалеку находится перекресток и одна из дорог ведет к реке.

Почему убийца (или убийцы) не сбросил тело в реку, где его унесло бы течением и труднее было бы найти? Местность походила на такую, где люди устраивают пикники, бросают банки из-под пива; вдоль дороги росла высокая трава, но разглядеть тело не составляло особого труда. В темноте убийцу легко могли бы высветить фары проезжающего мимо автомобиля, если в тот момент было еще темно, а при свете дня на него тоже легко могли обратить внимание.

Публике сообщили, что Дэнни Джо Эберли убили ножом. Подробности же были гораздо более шокирующими, потому что разносчика газет не только убили, но и истязали перед этим.

Из одежды остались только трусы. На груди и на спине имелись многочисленные порезы. Шея была рассечена. От плеча как будто отсекли кусок, а на левой икре, уже после смерти, оставили перекрестные порезы в виде поля для крестиков-ноликов. На лице были отметины от побоев, по всему телу имелись вмятины.

Патологоанатом в своем отчете предположил, что тело перетаскивали, возможно, неоднократно, потому что во рту жертвы, под лентой, обнаружили мелкие камешки. Также он предположил, что Дэнни после похищения какое-то время оставался в живых — возможно сутки — и что убили его незадолго до нахождения трупа. Следов сексуального насилия не было, трусы с тела не снимали.

Для меня было очень важно побывать на месте преступления и поговорить с сотрудниками полиции и свидетелями. Старший брат Дэнни, Джо, сообщил, что несколько раз во время развозки газет за ним следовал темно-бежевый автомобиль с молодым белым мужчиной за рулем. Другие свидетели также упоминали мужчину в автомобиле, который, как казалось, выслеживал других подростков, но не могли предоставить какие-то подробности.

Приняв во внимание всю эту информацию, я составил предварительный профиль. В профиле написал, что убийца Дэнни Джо Эберли — молодой белый мужчина чуть менее двадцати или двадцати с небольшим лет. Как читатель уже знает, большинство серийных убийц — белые мужчины, а это был район проживания белых; на любого чернокожего, латиноамериканца или даже азиата здесь, несомненно, обратили бы более пристальное внимание.

Я подумал, что убийца молод, из-за «пробного» характера убийства и из-за того, что тело было брошено у дороги, а это могло означать, что убийца неопытен. Конечно, сов- сем юным он оказаться не мог, так как у него (или у его друзей) имелись права, но и не демонстрировал сообразительности человека в возрасте тридцати с лишним лет. Возможно, также, что он знал Дэнни, по крайней мере достаточно, чтобы подойти к мальчику и уговорить его сесть в транспортное средство — легковой автомобиль или фургон. Я не был уверен в том, что он действовал в одиночку. Преступника могли сопровождать один-два помощника — другие молодые белые мужчины; возможно, один заманил мальчика в фургон, а другие держали его, пока первый вел машину.

Из того, что было известно о похитителе, можно было предположить попытку сексуального насилия, и что Эберли сопротивлялся и был убит во время сопротивления, хотя «ран сопротивления» на теле не обнаружено. Тот факт, что тело оставили на обочине дальней дороги, заставлял предположить, что убийца после содеянного запаниковал и поспешил избавиться от трупа как можно быстрее. «Вероятнее всего, у убийцы не хватило сил отволочь тело в лесистый район, поэтому он бросил его в более удобном месте, у дороги», — писал я.

Я почти не сомневался, что местность была знакома предполагаемому злодею и он здесь неоднократно бывал раньше. Связанные конечности, отсутствие потертостей под веревками и отчет патологоанатома убедили меня, что убитый скорее всего какое-то время оставался несвязанным и с ним относительно сносно обращались, прежде чем убить.

Возвращаясь к личности убийцы, я утверждал, что он местный житель, а не чужак и не случайно проезжающий по этой местности человек. Он, предположительно, одинок и не слишком хорошо образован, безработный или занят неквалифицированным трудом, не требующим особых навыков. Преступление говорило об определенном уровне интеллекта, но недостаточном для того, чтобы безупречно спланировать все аспекты убийства — отсюда я решил, что после школы убийца больше нигде не учился.

Веревки и узлы свидетельствовали о том, что он умеет работать руками. С учетом ран, ленты и связанных веревкой конечностей наиболее важным фактом представлялось отсутствие собственно сексуального проникновения. Это почти однозначно указывало на то, что предполагаемый молодой мужчина не имел опыта добровольной сексуальной связи с ровесником, мужчиной или женщиной. Поскольку для нашего общества это довольно необычно, возможно, во время взросления у него наблюдались психологические проблемы.

Проанализировав многие случаи, когда убийцы не совершали собственно сексуального насилия с проникновением, но истязали своих жертв, я знал, что такого уровня жестокости не бывает без предварительных девиантных фантазий — фантазий, которые тем или иным образом должны были проявиться в ранние годы. Далее в профиле я писал: «Скорее всего он увлекается порнографией, а во время полового созревания прибегал к ненормальным экспериментам с животными или с детьми как женского, так и мужского пола».

Здесь же наблюдалось очевидное противоречие: я знал, что проникновения не было, но допускал, что у убийцы мог быть опыт насильственных сексуальных актов с детьми. Вполне возможно, что он не решился на проникновение из-за присутствия других людей в машине или фургоне. Я продолжил: «Имеются указания на недавние стрессовые события, например разрыв с девушкой, потеря работы, исключение из учебного заведения или проблемы с близкими родственниками». Как известно читателю, первые убийства часто бывают связаны со стрессовыми событиями, происходящими незадолго до преступления, — а я полагал, что это первое убийство.

«Если убийца работает, то он мог отсутствовать на работе несколько дней до пропажи Эберли», — писал я далее. Такое предположение сделано на основе интервью с убийцами: многие из них, включая Берковица, рассказывали, как подготовка к убийству была для них настолько важна, что они не следовали своему привычному распорядку до и после него.

Я знал, что убийца был на улице в шесть утра, а это говорило о том, что ему не о ком было заботиться и, следовательно, у него нет жены, детей или требующих ухода родителей.

Я не мог точно сказать, почему жертву нашли в одних трусах, ведь это можно было объяснить причинами не только сексуального характера — например, желанием не дать жертве сбежать. Исходя из серьезности и незавершенности ран, я пришел к мысли, что убийца мог убить мальчика спонтанно, а после смерти порезать шею в надежде обезглавить и расчленить труп; столкнувшись с трудностями, он отказался от этого и просто избавился от трупа в месте, которое показалось ему достаточно удаленным. Это говорило о том, что раньше он никогда не расчленял трупы, но, возможно, ему уже случалось убивать.

Перевод с английского О. Перфильева