Умер Михаил Горбачев. Последний генсек ЦК КПСС и единственный президент СССР скончался на 92-ом году жизни после тяжелой болезни. Каким он запомнится миру и людям, знавшим его лично? Об этом телеканал «МИР 24» спросил руководителя отдела международных связей и контактов с прессой Международного фонда социально-экономических и политологических исследований Горбачев-Фонда Павла Палажченко.
– С Михаилом Сергеевичем вас связывают почти сорок лет совместной работы – сначала в качестве личного переводчика, потом сотрудника его фонда. А с чего все началось?
Павел Палажченко: Началось с моей работы в качестве переводчика. Михаил Сергеевич готовился к визиту премьер-министра Индии Раджива Ганди. Он давал интервью Индийскому агентству печати, и меня пригласили переводить это интервью. Затем и встречу Горбачева с Радживом Ганди, его встречу с Джорджем Бушем, и саммит с Рейганом в Женеве, вот с этого все началось.
– А какое он впечатление на вас произвел при первой встрече? И сильно оно изменилось за прошедшие годы?
Павел Палажченко: Он сразу произвел впечатление политика очень энергичного, очень серьезного. Конечно, постепенно это впечатление эволюционировало под воздействием того, что происходило. Того, что я видел, тех достижений по внешней политике, которые позволили в конечном счете положить конец холодной войне, положить конец гонке ядерных вооружений. Да, это впечатление менялось в лучшую сторону, в сторону более полного осознания того, каким выдающимся политиком он был.
– Генсек ООН Антониу Гутерриш назвал Горбачева человеком, изменившим ход истории. А как его историческую роль оцениваете вы?
Павел Палажченко: Я думаю, это абсолютно верная оценка, я с ней согласен. Я думаю, что без того личного вклада, который внес Горбачев, без его энергии, без его настойчивости в преодолении холодной войны, в налаживании новых отношений и со странами Запада, и с Китаем, без этой его роли история могла пойти по совершенно иному пути.
– Павел Русланович, вы были рядом с Горбачевым на всех саммитах, на международных встречах на высшем уровне. Какая вам запомнилась больше всего?
Павел Палажченко: Вы знаете, сам Горбачев говорил, что поворотным пунктом был Рейкьявик, и я с этим согласен. Но может еще большее впечатление произвела встреча в Вашингтоне, первая встреча на высшем уровне в США за многие годы. Тогда в Белом доме состоялась встреча Горбачева и Рейгана, и было подписано первое соглашение о реальном ядерном разоружении, о ликвидации двух классов ракет средней и меньшей дальности. Вот то, то началось тогда, что началось в мире потом – это совершенно грандиозный процесс. Потому что сегодня количество ядерных вооружений в мире – это одна десятая от того, что было на пике холодной войны.
Поэтому по вкладу в ядерное разоружение, я считаю, что эта Вашингтонская встреча была главной. Мы очень трудно к ней шли. Не раз казалось, что переговоры зашли в тупик и все может рухнуть, что все усилия – и команд переговорщиков, и президентов окажутся напрасными. Благодаря, конечно, и решающему вкладу Горбачева, и роли Рональда Рейгана, который хотел заключения этого соглашения, оно было заключено. Поэтому этот день в декабре 1987 года у меня в памяти останется навсегда.
– И внутри СССР, и снаружи Горбачев олицетворял собой новый, невиданный и прежде тип советского лидера – открытого, живого, яркого, энергичного. Насколько этот внешний образ соответствовал внутреннему?
Павел Палажченко: Он таким и был. Горбачев, пожалуй, из всех лидеров, кого я знаю, самый открытый. То, что он говорил публично, он то же самое говорил в разговорах с нами – с теми, кто его сопровождал, поддерживал, работал. Горбачев – это Горбачев. Он не имел двух или нескольких лиц для разных людей, для разных ситуаций. Я думаю, и этим он запомнился. А не только своей энергией и своими достижениями. Это был феноменально открытый людям и миру человек.
– А каким он был в частной жизни?
Павел Палажченко: В частной жизни, я думаю, больше всего запомнились его совершенно уникальные отношения любви и человеческого партнерства с Раисой Максимовной. Это что-то такое, чего я больше, честно говоря, не видел. Мне кажется, что это и до сих пор пример и образец, в том числе самых традиционных, семейных ценностей, о которых очень много сейчас говорят.
– Михаил Сергеевич был у власти меньше семи лет, но это время вошло в новейшую историю России как эпоха Горбачева. В чем, на ваш взгляд, ее главные достижения?
Павел Палажченко: Главные достижения в попытке построить другую страну, где люди будут иметь все те права, которые называются правами человека, где будут иметь свободы, которые человек должен иметь. Где будет правовое государство, основанное на праве. Это была великая попытка.
Иногда говорят, что человека не надо судить по его намерениям. А я думаю, что надо судить и по намерениям тоже. И я думаю, что нам надо обязательно вернуться к этим намерениям и думать о том, как даже в нынешних трудных условиях продолжить этот проект.
– А как он сам оценивал, насколько ему удалось реализовать то, что он хотел, к чему стремился?
Павел Палажченко: Он считал, что, несмотря на все трудности и неудачи, которых тоже было много, все-таки перестройку удалось довести до того пункта, до той точки, откуда уже невозможно движение вспять. Во всяком случае, невозможно возвращение к прежней тоталитарной системе. Я думаю, что история покажет, насколько верна была эта оценка. Но мне бы очень хотелось, чтобы она была верной.
– В одном из своих интервью Михаил Сергеевич сказал, цитирую: «История – дама капризная, и что она там нарисует, трудно сказать. Но я хочу упредить ее, сказать, что в общем Горбачев – хороший парень». Как думаете, история с ним согласится?
Павел Палажченко: Я думаю, что история согласится не только с этим. Я думаю, история подтвердит, что, несмотря и на трудности, и на неудачи, несмотря на то, что история действительно капризная дама и у нее бывают очень извилистый ход, Россия и мир заслуживают того, чтобы строить и нашу страну, и международные отношения на тех основах, которые предлагал Горбачев.