Кто был прототипом Татьяны Лариной в «Евгение Онегине»
Много лет спорят литературоведы о том, кто мог стать прототипом Татьяны Лариной в романе Александра Пушкина «Евгений Онегин». Так кем же была она, «та самая Татьяна»?
Вот строки из «Евгения Онегина»: «А та, с которой образован Татьяны милый идеал… О много, много рок отъял!» То есть — Татьяна Ларина существовала в реальности. Известный пушкиновед Юрий Лотман утверждал, что ответ на вопрос — кто именно мог стать прототипом Татьяны — неоднозначен. Как у любого литературного героя, их может быть несколько. Но современники Пушкина были убеждены: свою Татьяну Пушкин «списал» с Натальи Дмитриевны Апухтиной (1803–1869). Судьба этой незаурядной женщине выпала сложная. Ей уготовано было стать сначала отвергнутой невестой, потом — разделить ссылку первого мужа, декабриста Фонвизина. Потерять четырех детей — двоих в младенчестве, двоих — уже взрослыми. Стать женой другого декабриста и друга Пушкина: Ивана Пущина. Пережить и его. Но сначала — была влюбленность, чистая, откровенная. Как у Татьяны Лариной…
Наташе Апухтиной было шестнадцать лет. Ах, какая была весна! Казалось, никогда еще не цвела так пышно сирень, не заливался так радостно соловей в черемуховых деревьях. Наташа проснулась рано, вышла в сад, бродила по дорожкам между старых лип костромского родового имения Отрадное, тоже уже зазеленевших нежной юной зеленью. Впереди был новый день — светлый и счастливый. И вся жизнь впереди, тоже, конечно, счастливая. Она, Наташа, влюблена, взаимно. Московский молодой красавец и щеголь, ездивший в дом Апухтиных с зимы, наконец-то признался ей в любви и сделал предложение. Наташа и ее подруги называли его Рунсброк — как героя английского романа, которым тогда зачитывались барышни (что касается подлинного имени жениха, оно так и осталось неизвестным).
— Согласны ли вы стать моей женой? — спросил Рунсброк Наташу. Объяснение происходило в саду, в беседке. А до этого были мучительные и счастливые недели недосказанности, взглядов, легких касаний друг друга — будто случайных.
А все домашние догадывались, что происходит. Любовь! И папенька, предводитель местного дворянства Дмитрий Акимович, улыбался и подмигивал: оттаяла наша Снегурочка, наша неприступная строгая Наташа! Она и впрямь была похожа на Снегурочку, с нежной, белой кожей, тонкими запястьями, ярко-голубыми глазами. Нежная и вдумчивая малышка Наташа, которая так любила книги, деревья и цветы, стала совсем другой, будто в ней вдруг проснулась женщина.
Конечно, она ответила согласием.
А жених-то вдруг пропал. Перестал ездить к Апухтиным, без объяснения причины. Вернее, причина была, самая что ни на есть прозаичная: финансовые дела у Дмитрия Акимовича были плохи, надежда на большое приданое у незадачливого ухажера исчезла. Вот и бросил он свою несостоявшуюся невесту.
Какой это был для Наташи удар, какой позор! Еще вчера она была так безмятежна, жизнь сулила одни радости. А сегодня — как жить дальше?
Она вновь бродила по дорожкам сада и, заливаясь слезами, раздумывала, что же делать дальше. Казалось, каждый цветок, каждая ветка шептали ей вслед: «Брошенная! Невеста без места!»
Наташа решила уйти в монастырь. Только там можно найти успокоение, забыть о том, что случилось. Замолить свое чувство, которое, несмотря ни на что, продолжало жить в сердце и болеть, болеть. Барышня сбежала из дома и направилась к монастырю, перехватили ее далеко от дома, почти в 90 километрах от имения.
Ох как рассердился отец, когда дрожащая от страха беглянка предстала перед ним! Прямой и откровенный человек, он сказал:
— Из-за подлеца идти в монастырь? Дурочка ты моя. Ты будешь еще очень счастлива.
А маменька, Мария Павловна, заплакала, прижала к себе дочку.
— Только б Миша скорее приехал, он все решит.
Миша, Михаил Александрович Фонвизин, двоюродный брат Марии Павловны, был человеком известным. Племянник автора «Недоросля», он к своим тридцати четырем годам построил блестящую военную карьеру. В семнадцать лет уже сражался под Аустерлицем, в двадцать пять был награжден за участие в Бородинской битве. Генерал Фонвизин казался Наташе старым, лысоватым, не таким ярким, как ее несостоявшийся московский жених. Но Михаил Александрович был так нежен и учтив, так восхищался Наташей, которую помнил еще ребенком, а сейчас будто заново узнал.
Объяснение произошло все в том же парке. Наташа не сразу, но все же ответила согласием на предложение; родители так просили ее благосклонно отнестись к Фонвизину! Фонвизин погасил все долги Апухтиных. «Вот я и замуж согласилась более выйти потому, что папенька был большой суммой должен матери Михаила Александровича и свадьбой долг сам квитался, потому, что я одна дочь была и одна наследница. Мне это растолковали, и, разумеется, в этом случае не до монастыря было, а надобно было отца из беды выкупать», — откровенно написала Наталья Дмитриевна спустя годы в воспоминаниях.
Свадьбу сыграли в сентябре 1822 года в родовом селе Давыдово и переехали в подмосковное имение Фонвизина. Вышла замуж — по расчету, но ни одного дня не пожалела. Наталья Дмитриевна расцвела в этом браке. С удовольствием занималась она хозяйством, не чурались Фонвизины и светской жизни. Часто ездили в Москву, где у Фонвизина был роскошный особняк. Сами давали балы и ездили в гости. «Но вот толпа заколебалась, По зале ропот пробежал… К хозяйке дама приближалась, За нею важный генерал».
Светскую сплетню пересказывали много раз, и каждый рассказчик добавлял от себя какие-то новые подробности. Но суть оставалась прежней: на одном из балов к невероятно похорошевшей, уверенной в себе Наталье Дмитриевне Фонвизиной подошел он — тот самый московский чиновник, Рунсброк, бросивший когда-то влюбленную в него юную Наташу-Снегурочку. Сейчас она смогла ответить ему отказом. Пушкин пересказал нам тот диалог как «Я другому отдана и буду век ему верна».
И мы можем только догадываться, как дальше складывалась судьба литературной Татьяны, роскошной светской львицы в малиновом берете. Но жизнь Натальи Дмитриевны, дав ей небольшую передышку, вновь испытывала ее на прочность.
Когда Фонвизин сватался к Наташе, он признался ей, что состоит в тайном обществе и готовит политический переворот. Тогда она не придала этому значения. Но наступил декабрь 1825 года, и декабристы вышли на Сенатскую площадь.
В январе 1826 года Фонвизин был арестован. Верная Наталья бросилась в Петербург. Дома остался маленький сын Дмитрий, Наташа вновь была беременна. Серый, сырой Петербург, засыпанный снегом, стал для Натальи Дмитриевны городом печали и ожидания. День за днем писала она письма своему генералу, письма, полные любви и нежности. Свидания были запрещены, и две подруги, две жены-декабристки Наталья Фонвизина и Анастасия Якушкина, каждый день подолгу катались на лодке под стенами Петропавловской крепости, чтобы хоть краем глаза увидеть заключенных, которых изредка выводили на прогулку. До последнего Наташа надеялась, что, учитывая предыдущие заслуги генерала Фонвизина, его помилуют. Но чуда не произошло. Осуждение по третьему разряду, каторга на пятнадцать лет. Позже, правда, император уменьшил срок до двенадцати лет, а потом — вечное поселение.
Мучительно долго тянулось время. Наталья родила второго сына, назвала его Михаилом, в честь любимого мужа. И приняла непростое решение: отправиться вслед за ссыльным Фонвизиным в Сибирь.
Дворянка , не знавшая тяжелой работы, светская дама, мать двоих крошечных сыновей, — оставила свой дом, привычный быт, Москву. И поехала в жизнь новую, суровую, вслед за мужем. «И буду век ему верна». В Читу Наталья Дмитриевна приехала в марте 1828 года. Через две недели ей исполнится всего-навсего 23 года.
Жизнь стала совсем другой, но и в ней были свои радости. Новые знакомые, среди них — блистательные пушкинские друзья Кюхельбеккер и Пущин, взаимная поддержка...
В ноябре 1832 года у Фонвизиных родился третий сын Богдан, проживший всего год. Умер и четвертый ребенок, Ваня. Фонвизины жили теперь в Енисейске. «Думаю и грущу — вот мой удел», писала Фонвизина. Умерли родители Натальи Дмитриевны. В 1850 году от чахотки умер старший сын Дмитрий, а через год младший, Михаил. Фонвизины взяли на воспитание и вырастили приемных дочерей, Прасковью Свешникову и Антонину Дмитриеву, опекали они и Машу, дочь прокурора Дмитрия Францева.
Ссылка для Фонвизиных окончилась лишь в 1853 году: после двадцати пяти лет изгнания пришло императорское разрешение вернуться домой и проживать в Бронницком уезде Московской губернии, в имении брата Фонвизина Марьино, с запретом выезда в Москву и Петербург. Снисходительная формулировка: «всемилостивейшее внимание к преклонным летам и одиночеству после смерти детей» — давала понять, что прощения двора нет и не будет. Подорвано здоровье, отнято будущее. Глядя на тоскливый пейзаж за окном, бывший генерал-майор Михаил Александрович Фонвизин вспоминал свою жизнь и понимал, что у него осталось только одно: любовь к Наташе. Как яркий, спокойный свет, она освещала мрак, который подступал все ближе. Фонвизин прожил на свободе только год. После смерти мужа Наталья Дмитриевна два года занималась приведением в порядок усадебных дел. А потом — отправилась вновь в Сибирь.
У нее была тайна. Она любила и, кажется, была любима. Героем ее романа был Иван Иванович Пущин. Письма, которыми они обменивались все эти годы, дружеские и ровные, скрывали другое чувство...
Интересно, что в своих письмах Пущин называл Наталью Дмитриевну Таней. «Странное дело, Таня со мной прощается, а я в ее «Прощай» вижу зарю отрадного свидания. Мне кажется, я с ума сошел, — меня отталкивают, а я убеждаюсь, что ближе, чем когда-нибудь, и все мечтаю...». Говорил: «Неуловимая моя Таня». Онегинская тема не отпускала. Им было чуть более пятидесяти — и, вероятно, юной Наташе Апухтиной, чуть не сбежавшей когда-то, в прошлой жизни, в монастырь, такое развитие событий показалось бы диким и нелепым. Но познавшая множество потерь Наталья Дмитриевна Фонвизина писала своему Пущину обезоруживающее в своей искренности признание: «Не хочу я твоей теплой дружбы, дай мне любви горячей, огненной, юношеской, и Таня не останется у тебя в долгу: она заискрится, засверкает, засветится этим радужным светом».
Две счастливые недели провели они вместе, и теперь Пущин ждал нового свидания. Оно произошло в декабре 1856 года, когда его амнистировали и он вернулся в Петербург. 22 мая 1857 года Пущин обвенчался с Натальей Дмитриевной. В согласии и счастье прожили они два года. Иван Пущин умер в апреле 1859 года в Бронницах. Похоронен рядом с первым мужем Натальи, Фонвизиным. Два декабриста, два товарища, любившие одну женщину. Она пережила Пущина на десять лет. Ухаживала за могилами, молилась об упокоении близких — родителей, сыновей, любимых мужчин. Гениальный Пушкин, конечно, не мог предвидеть, какой водоворот закрутит его «милую Татьяну». Жизнь куда изобретательнее литературы. И судьба Натальи Апухтиной — еще одно тому подтверждение.
ПИСЬМО МИХАИЛА ФОНВИЗИНА ЖЕНЕ
Петропавловская крепость, ноябрь 1826 года
Чем более я размышляю о своем горестном положении, тем более я убеждаюсь, что время иллюзий для меня миновало и что счастье на земле — лишь пустая мечта. Я испытал, однако, это счастье, дорогая и возлюбленная Наталья, ты одна позволила мне его узнать — и я благословляю тебя за это каждое мгновение моей жизни.
Я думал, дорогой друг, о твоей великодушной преданности мне и сознаюсь, что было бы не достойно и эгоистично с моей стороны воспользоваться ею.
Жертвы, которые ты желаешь мне принести, следуя за мной в эти ужасные пустыни, огромны! Ты хочешь покинуть ради меня родителей, детей, родину — одним словом, все, что может привязывать к жизни. А что я могу предложить тебе взамен? Любовь заключенного — оковы и нищету. Нет, дорогой друг, я слишком люблю тебя, чтобы согласиться на это.
Твое доброе сердце слишком возбуждено великодушием и сочувствием к моему несчастью, и я был бы недостоин твоей привязанности, если бы не остановил тебя на краю пропасти, в которую ты хочешь броситься. Любя тебя больше своей жизни и своего счастья, я отказываю тебе и прошу тебя во имя всего того, что тебе дорого на свете, не следовать за мной. Предоставь меня моей несчастной судьбе и готовься исполнить священный долг матери — подумай о наших дорогих детях. Они часть меня самого, они будут напоминать тебе о человеке, которому ты дала столько счастья, сколько может быть у смертного в сей юдоли слез, и который до последнего вздоха не перестанет обожать и благословлять тебя…
