90 лет назад, 18 февраля 1933 года, родился Олег Берлев — выдающийся советский и российский египтолог, автор многих научных открытий. В своей недолгой, но сложной жизни он пережил немало страданий: юные годы в детдоме после расстрела отца во время Большого террора, травлю со стороны завистливых советских коллег-ученых и продолжительную тяжелую болезнь. Каким человеком и ученым был Олег Дмитриевич, что он сделал для мировой науки и почему помнить о нем должны не только специалисты по Древнему Египту? Об этом «Ленте.ру» рассказал кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра египтологических исследований РАН, член Международной ассоциации египтологов Роман Орехов.

Сын врага народа

«Лента.ру»: В предыдущем интервью «Ленте.ру» вы говорили, что известный американский ученый Уильям Келли Симпсон считал Берлева одним из самых выдающихся египтологов всех времен и народов. Почему тогда про Олега Дмитриевича так мало знают и в нашей стране, и в мире? Роман Орехов: Не соглашусь с вами. Берлева помнят и ценят ученые как у нас, так и за рубежом. Речь тогда шла о фразе, сказанной Уильямом Келли Симпсоном на одной из международных научных конференций. На самом деле эти слова дорогого стоят. Дело в том, что в мировой египтологии издавна так сложилось, что ученые чаще всего опираются и ссылаются на работы коллег из своих стран. Например, французы считают лучшей в мире свою национальную школу египтологии, так же обстоят дела у американцев, англичан и тем более у немцев, которые изначально стояли у истоков мировой классической египтологии. А что наша страна? В мировой науке хорошо знали Владимира Голенищева, который еще до революции по семейным причинам уехал во Францию, а потом там и осел. Вместе с ним у истоков российской египтологии стоял и Борис Тураев. После событий 1917 года он отказался от эмиграции и, по одной из версий, умер от голода в Петрограде в 1920 году, зато оставил после себя в нашей стране много именитых учеников.

Lenta.ru

Берлев был учеником Юрия Перепелкина — человека трудной судьбы, одного из создателей советской египтологии. В глобальном научном сообществе Берлева заметили еще в 1969 году, когда он расшифровал иероглиф бога Немти («сокола, плывущего в ладье») как nmtj. До него этого никому не удавалось сделать, и даже одно это открытие навсегда обеспечило бы ему мировое признание. У Берлева было тяжелое детство: расстрел отца в годы Большого террора, потом пятигорский детдом. Как он сумел не только выжить, но и выучиться в Ленинграде, а затем пробиться в академическую науку? Олег Дмитриевич, выходец из семьи казаков, родился 18 февраля 1933 года в Пятигорске. В 1936 году его отца, начальника «Союзводстроя» Дмитрия Петровича Берлева, арестовали по ложному доносу, приговорили к семи годам лагерей, а в 1938 году расстреляли. Мать Евдокия Степановна отреклась от своего маленького сына и сдала его в детский дом в Пятигорске. Там Олег Берлев познакомился со своей будущей женой Аллой Ивановной Еланской, ставшей потом выдающимся коптологом — с ней он проведет всю дальнейшую жизнь. Выжить посреди тогдашней мрачной действительности им обоим, маленьким умным детям, помогали грезы о далеком и загадочном Древнем Египте. Они его воспринимали как щит от тоскливой действительности того времени, от всей грязи, как позже выражался в своих письмах Берлев. После школы Олег и Алла решили вместе вместе ехать в Ленинград учиться на востоковедов. Что характерно, Берлев с отличием окончил и школу в Пятигорске, и университет в Ленинграде, где, несмотря на статус сына врага народа, получал стипендию имени Сталина. Наверное, все это свидетельствовало о реальных переменах в стране сразу после смерти старого диктатора. После завершения учебы молодой Берлев поступил на службу референтом к академику Василию Струве, классику советского востоковедения, по поручению которого занимался каталогизацией шумерских карточек. Затем была аспирантура и начало самостоятельной научной карьеры в Институте востоковедения. Берлев работал референтом у Василия Струве, но его учителем вы называете Юрия Перепелкина. Струве, при всех своих регалиях и заслугах, не мог дать Берлеву столько, сколько ему дал Перепелкин — человек потрясающей эрудиции с блестящим дореволюционным образованием. Именно он стал для Олега Дмитриевича настоящей кладезью научных знаний. Я уже говорил, что только тяга к науке помогла Берлеву выжить и выстоять в детстве и юности. В результате он досконально изучил всю историю Древнего Египта от Древнего царства до эпохи Птолемеев, хотя официально в советской науке числился специалистом по Среднему царству. У Перепелкина была похожая судьба. В 1937 году его младшего брата, молодого многообещающего астронома Евгения Перепелкина, арестовали по сфабрикованному Пулковскому делу, дали пять лет лагерей и потом расстреляли. После этого Юрий Яковлевич, как и Берлев, замкнулся в себе, мало кого допуская в свой внутренний мир. Могу осторожно предположить, что именно пережитые ими тяжелые жизненные трагедии сделали Перепелкина и Берлева великими учеными. Потом они оба — учитель и ученик (хотя у Перепелкина были и другие выдающиеся ученики) — станут жертвами травли.

«Хемуу нисут»

Со стороны кого? Со стороны советской научной бюрократии и отдельных бездарных, но завистливых коллег. В застойные годы в советской египтологии (впрочем, как и во всей исторической науке) существовала нездоровая удушливая атмосфера. Идеологический гнет государства сочетался с гнусными интригами менее талантливых, но более угодливых ученых. Пока одни искали истину, другие делали карьеру в науке. Был и другой фактор — пожалуй, один из самых важных, — который можно считать родовой травмой советской исторической науки. В 1930-е годы, когда Сталин решил возродить историю как отрасль научного знания (в первые годы советской власти она таковой не считалась и не преподавалась), основоположником советского востоковедения на основе марксистского подхода стал Струве. Его теорию, где общественные отношения в Древнем Египте сводились только к борьбе двух противостоящих классов — рабовладельцев и рабов, — каким-то образом заметил Сталин, который взял ее на вооружение и утвердил в качестве канонической версии истории Древнего мира. И потом на протяжении многих лет несчастный Струве уже ничего не мог поделать, поскольку оказался заложником собственного учения, которое верховная власть объявила единственно верным. Но Перепелкин и Берлев категорически отвергали марксистскую теорию классового антагонизма в Древнем Египте. Они убедительно доказывали, что общество этой страны было устроено гораздо сложнее. Вот за такое свободомыслие их гнобили и травили. Олега Дмитриевича часто попрекали тем, что в его работах не было глобальных выводов. Дескать, перекопав множество источников, он формулировал заключения исключительно частного характера. И в чем-то это действительно было так. Но каждый его частный вывод стоил иной диссертации. В тех частностях, в которых удавалось разобраться и открыть для науки Берлеву, таился огромный, неведомый прежде мир. Уже сейчас ясно, что это был ученый, который надолго обогнал свое время. Берлев досконально изучил не только социально-экономическую проблематику трудового населения Среднего царства, но и опубликовал удивительную монографию с жизнеописанием вельмож Древнего царства. Для меня это настольная книга, и я не перестаю восхищаться, как он изложил материал и какие интереснейшие сделал наблюдения. Да, по большей части это частные наблюдения, но они представляют собой золотой фонд египтологии. Как же на самом деле было устроено древнеегипетское общество? Рабство в Древнем Египте, безусловно, играло важную роль, но эту страну нельзя считать государством с лагерной экономикой — этаким ГУЛАГом Древнего мира. Это тем более актуально, если говорить о Среднем царстве — главном предмете научных исследований Олега Берлева. Основу древнеегипетского общества составляли лично свободные люди («царские хемуу» или «хемуу нисут»), которых сейчас назвали бы средним классом. Они занимались сельским хозяйством, ремеслами и торговлей, и на их благосостоянии строилась вся экономика страны. При этом собственностью в современном понимании эти люди не обладали, так как в Древнем Египте абсолютно все принадлежало только царю и богам. Почему так сложилось? Потому что царь отвечал за жертвоприношения богам, чем их и ублажал. И этот факт тоже доказал именно Берлев. Египтянам было неведомо понятие частной или общинной собственности. Еще Перепелкин обнаружил, что никакой общины, о которой любила говорить марксистская наука, в Древнем Египте вовсе не было. В древнеегипетском языке даже не существовало слова, аналогичного этому понятию Mark в немецком языке, о котором много писал Маркс. Нам сложно представить психологию тех людей, которые после климатических изменений и опустынивания в конце каменного века смогли поставить себе на службу Нил и построить на его берегах первое в истории человеческой цивилизации государство. Пройдя сквозь череду подъемов и упадков, оно тысячелетиями держалось на осознании каждым членом древнеегипетского социума важности своей роли, на необходимости непрерывно поддерживать гармонию общественных отношений. Да, это общество строилось на сложной иерархии, но ее нельзя сводить только к банальному насилию эксплуататорских классов над эксплуатируемыми — угнетателями над угнетаемыми. Там существовали специфические социальные лифты и системы поощрений, следы которых можно проследить и в более поздних государствах, включая современные. Все это Берлев аргументированно доказывал, за что его нещадно ругали апологеты марксистской трактовки мирового исторического процесса.

Открытия на кончике пера

Как ему все это удавалось? Ведь Берлев был типичным кабинетным ученым (в хорошем смысле этого слова), и даже в Египте он оказался только один раз в жизни. Беда всей советской науки, и отечественной египтологии в частности, состояла в том, что наши исследователи по понятным причинам не могли полноценно работать за границей и обмениваться научным опытом с зарубежными коллегами. Был такой характерный пример. После строительства Асуанской плотины в 1960-е годы мировое сообщество озаботилось спасением древних памятников Нижней Нубии, которым грозило затопление. Советский Союз отправил туда, в район Вади Аллаки, научную экспедицию во главе с Борисом Пиотровским, где наши ученые в 1961-1963 годах проводили археологические раскопки и копировали наскальные надписи. Казалось бы, после этого возникла реальная возможность открыть в Египте постоянно действующий исследовательский центр Академии наук СССР. Но тут вмешались иные факторы. С советскими археологами попытались наладить общение ученые из числа многочисленных русских эмигрантов, еще живших тогда в Египте. В частности, среди них был блестящий историк Александр Пьянков, который готов был бросить работу во французском исследовательском институте, чтобы спустя годы изгнания вернуться на родину. Но в то время, когда советская репрессивная машина работала на полную мощь, такие контакты считались очень опасными. Чтобы не раздражать КГБ, руководство Академии наук СССР быстро свернуло все проекты полевых работ в Египте и потом много лет о них даже не вспоминало. Именно поэтому не только Берлев, но и другие наши выдающиеся египтологи были, как вы сказали, кабинетными учеными. Да, они не могли регулярно выезжать в полевые экспедиции, как их западные коллеги, зато советские специалисты по Древнему Египту досконально изучили всю соответствующую литературу, все памятники, все надписи. А что им еще оставалось делать в тех условиях? Неслучайно с точки зрения энциклопедических знаний о предмете своих исследований советские египтологи тогда были на недосягаемой высоте. Все открытия им приходилось делать буквально на кончике пера. Но на самом деле для подлинной науки это не так важно — кабинетная работа и полевые исследования в идеале друг друга успешно дополняют. Вспомним хотя бы историю открытия планеты Нептун в XIX веке. Что касается поездки Берлева в Египет, то он действительно побывал там только единожды — в 1998 году, за два года до смерти, как обычный турист. Насколько я знаю, его счастью от этого путешествия не было предела. Ведь в годы советской власти Берлев даже мечтать о такой поездке не мог. Представьте себе астронома, который всю жизнь изучал Марс, и тут ему вдруг представилась возможность ступить на его поверхность.

Lenta.ru

После экспедиции в Нижнюю Нубию при Хрущеве в следующий раз наши специалисты на берега Нила вернулись только в 1995 году. С 2000 года, во многом благодаря настойчивым усилиям Галины Александровны Беловой, сумевшей сокрушить не одну бюрократическую стену, в Каире действует постоянное представительство нашего Центра египтологических исследований РАН. Если бы вы только знали, сколько препятствий тогда ей ставили наши чиновники от науки! Галина Александровна сначала предложила возглавить формирующееся подразделение Олегу Берлеву, но он к тому времени уже тяжело болел и был вынужден отказаться, а вскоре ушел из жизни.

Музейный тандем

В своей книге «Мир строителей пирамид. Эпоха Древнего царства» вы пишете, что Берлев «указал на существование в глубокой древности не близких нам идей, а близких по духу людей»: «Эти люди исповедовали если не христианскую любовь к ближнему, то самое живое в нем участие». О чем тут речь? В Первый переходный период, разделяющий эпохи Древнего и Среднего царств, Египет погрузился в смуту и анархию. Древние гробницы фараонов были разграблены и уничтожены, многие люди вообще утратили человеческий облик. Когда страна постепенно выбиралась из этого хаоса, то ей требовалось переосмыслить многие прежние представления о жизни и смерти, нащупать новую гармонию в отношениях между людьми. В это время получил широкое распространение культ бога Осириса, коварно убитого родным братом Сетом. Именно этим злодейством объяснялось воцарившееся в стране безумие. Неслучайно миф об Осирисе и Сете очень похож на библейский рассказ про Авеля и Каина. Вывод, который содержался в этой мрачной истории, заключался в очень понятной нам мысли: каждый человек должен относиться к другому так, как ему хотелось бы, чтобы относились к нему. Постепенно подобная высокая этика, согласно которой загробная жизнь человека в царстве Осириса всецело зависела от его поведения в земной жизни, заняла доминирующее положение в мировоззрении древнеегипетского общества. Именно эта идея лежит в основе «Текстов саркофагов» и «Книги мертвых». Это уже похоже на христианскую этику. Конечно. Христианство позаимствовало у религии Древнего Египта не только многие внешние элементы мистических ритуалов, но и немало моральных и этических идеалов. Всякий египтянин, независимо от социального статуса, всю свою жизнь готовился к тому, чтобы перейти в лучший из миров, поэтому старался сосуществовать в гармонии («маат») с другими людьми. Берлев на материалах Древнего царства доказал достоверность свидетельства античного историка Диодора Сицилийского о том, что в Древнем Египте господствовала идея о равенстве всех людей перед божественный миром. Когда человек умирал, то в его дом приходили все родственники и все люди, которые его знали, и откровенно высказывали мнение о нем самом и его поступках. Если не находилось никого, кто мог сказать что-либо дурное об умершем, его причисляли к сонму блаженных. Эта традиция, сохранившаяся в Египте вплоть до эпохи эллинизма, показывает, что ее жителям было важно считаться в глазах общества если не праведниками, то хотя бы достойными людьми. Им действительно хотелось знать, какими их запомнят в этом мире. В чем еще состоит вклад Берлева в мировую египтологию, помимо того, что он позволил нам понять общественное устройство Древнего Египта и открыл нам мир его жителей? Я понимаю, что и этого достаточно, но все же. Огромная заслуга Берлева — систематизация и публикация древнеегипетских памятников из собраний советских музеев. Эта была грандиозная и кропотливая работа, выполненная в сотрудничестве с хранителем коллекции Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина Светланой Измайловой Ходжаш. Они познакомились еще в 1969 году, и благодаря их совместным стараниям вышел в свет сначала каталог древнеегипетских стел и рельефов, затем каталог древнеегипетских скульптур. К сожалению, так и остался незавершенным каталог папирусов. Многолетний научный тандем Берлева и Ходжаш был необычайно плодотворным. Светлана Измайловна отвечала за техническую организацию их совместной работы, а Берлев занимался систематизацией памятников и их описанием. Олег Дмитриевич обладал удивительным даром заряжать энергией научного поиска других людей. Когда читаешь эти каталоги, на каждой странице обнаруживаешь либо новое открытие, либо свежую окрыляющую мысль.

Звезда Нила

В нашей давней беседе вы рассказывали о другом, не менее важном открытии Берлева: обстоятельства введения первого календаря. Это, пожалуй, его главное открытие, значения которого мировая наука еще по достоинству не оценила. Здесь заслуга Берлева в том, что он окончательно ввел в научный оборот один из фрагментов текста древнеримского писателя Клавдия Элиана, восходящий к его «Пестрым рассказам». Разумеется, раньше этот текст хорошо знали, и выдающийся немецкий египтолог Герман Кеес предполагал, что он имел какое-то отношение к Древнему Египту. Но именно Берлев доказал, что упоминаемый в «Пестрых рассказах» царь Сену (Сений) — это фараон Джосер, а под «жрецом Яхимом» подразумевался главный царский советник и архитектор его пирамиды Имхотеп. Да, в прошлый раз мы с вами обо всем этом подробно говорили, но я хочу уточнить: для нас, современных людей, в чем состоит конкретное значение этого научного открытия? Берлев доказал, что в 2767 году до н. э., на восемнадцатом году правления фараона Джосера, строителя первой пирамиды, египтяне подарили человечеству такое важное изобретение, как год, состоящий из 365 дней. По сезонам или по движению Луны подсчитать год невозможно, поэтому за основу они взяли промежуток между двумя гелиакальными восходами Сириуса, который как раз и составляет те самые 365 дней. Введенные при Джосере ритуалы, связанные с тщательными наблюдениями за Сириусом, привели не только к появлению первого известного нам календаря, которым мы фактически до сих пор пользуемся, но и к бурному развитию астрономических и астрологических знаний в Древнем Египте. По Сириусу определяли время разливов Нила и предсказывали события будущего года. В представлениях древних египтян Сириус мог не только спасти, но и покарать, поэтому его необходимо было постоянно ублажать. Почему у Берлева были тяжелые отношения с коллегами по научному сообществу? Я уже упоминал об этом, когда рассказывал об отрицании Берлевым марксистской теории о классовом антагонизме в Древнем Египте. Но была и банальная зависть со стороны подлых и никчемных коллег, которые в глубине души прекрасно сознавали свое ничтожество по сравнению с подлинным талантом. Ученые ведь такие же люди, как все. Подобные конфликты и склоки, вызванными личными амбициями, зачастую сочетались с выяснениями отношений по партийной линии. А еще на них накладывались традиционно напряженные отношения между соперничающими московской и ленинградской школами отечественной египтологии, которые, к сожалению, сохранились и позже. Берлев не умел льстить и угождать, всегда держался подчеркнуто независимо. Он был весьма эмоциональным, но очень добрым и благожелательным человеком, умеющим очаровывать людей своей эрудицией. Первой его поездкой за границу (еще до путешествия в Египет) стала командировка на международную научную конференцию в Галле в ГДР, случившаяся незадолго до горбачевской перестройки. Там доклад Берлева на основе исследования памятников из фондов Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, который поставил точку в спорах о дате ассирийского завоевания Древнего Египта, вызвал фурор в зале, люди аплодировали Олегу Дмитриевичу стоя. Естественно, такое не всем нравилось. На него и на Ходжаш регулярно писали кляузы, всячески мешали им работать. Олегу Дмитриевичу долго не давали защитить докторскую диссертацию, а позже из-за интриг недоброжелателей ВАК затягивал с утверждением положительного решения диссертационного совета. Иногда пишут, что в последние годы жизни Берлев ушел от мира, став затворником. На самом деле в 1994 году в петербургском отделении Института востоковедения случился серьезный конфликт, во время которого Берлева публично и несправедливо унизили. Пережив сердечный приступ, Олег Дмитриевич никогда больше там не появлялся. До самой смерти он работал только в своей маленькой хрущевской квартире. Алла Ивановна Еланская, оберегая его покой и здоровье, никого из посторонних людей к нему не допускала. Она пережила его всего на пять лет, а Светлана Измайловна Ходжаш ушла из жизни в 2008 году.

Путь к истине

Все эти склоки и конфликты имели отношение к его тяжелой болезни и ранней смерти? Здоровья они ему точно не прибавили, но болезнь и смерть Берлева в 2000 году во многом были связаны с колоссальными интенсивными нагрузками, которым всю свою научную жизнь подвергал себя Олег Дмитриевич. Он работал на износ и никогда себя не щадил. Сейчас подобные суровые нравы, столь характерные для позднесоветского времени, уже остались в прошлом (хотелось бы, чтобы навсегда), но появились новые трудности, связанные с бесконечными реорганизациями и оптимизациями научных учреждений, с пресловутой наукометрией и бессмысленной отчетностью. Но истинная наука — это поиск новых знаний, к которому вся эта модная нынче гонка за KPI не имеет никакого отношения. Например, Берлев за всю свою научную карьеру написал сравнительно немного статей, но каждая его работа — на вес золота. Я сейчас пытаюсь разобраться с его письмами, которые остались мне от Татьяны Николаевны Савельевой, и надеюсь когда-нибудь их опубликовать. Удалось ли за последние тридцать лет преодолеть разрыв отечественной египтологии с мировой наукой? Ведь ученые по всему миру не могут не общаться друг с другом. Конечно, не могут. Советский опыт доказал, что такое разобщение вредно и просто противоестественно. Я это к тому, что когда смотрю документальные фильмы про современное изучение египетских пирамид и вижу, как французские или американские египтологи обследуют их с помощью дронов и методов фотограмметрии, то невольно задаюсь вопросом: а что же наши? В египтологии, как и в освоении космоса, давно существует соревнование между разными странами. Любое уважающее себя государство ради престижа стремится участвовать во всех подобных проектах. Тем не менее такое соревнование не исключает международного научного сотрудничества и обмена опытом. Только так достигается путь к истине. Хочу вас успокоить: российские ученые, несмотря ни на что, сейчас по-прежнему работают в Египте. Совсем недавно, в начале 2023 года, оттуда вернулась наша очередная экспедиция. Мне совершенно не стыдно признать, что в деле организации и проведения раскопок нам (и египетским ученым, которые теперь стремятся доминировать в этой сфере) еще многому предстоит научиться у наших западных коллег. Здесь нет ничего зазорного и позорного — они имеют почти двухсотлетний опыт полевых работ в Египте, а российские египтологи всерьез занимаются ими только с 90-х годов прошлого века. Ничего страшного. Как обычно у нас бывает, будем учиться и догонять.