"Уеду с родной земли — духи разгневаются". Жительница Ямала — о женщинах, обычаях и любви
О жизни в тундре и в поселках
Есть оленеводы, которые живут в тундре, в чумах. Они каслают, то есть кочуют, за год по несколько раз разбирают и собирают чум и переезжают с места на место. Каслать нужно, чтобы сохранять пастбища: ягель, которым питаются олени, долго восстанавливается. А есть люди, которые живут в городах и поселках.
Образ жизни в тундре такой: захотел — поехал на рыбалку. Озеро рядом с твоим чумом. Поехал проверил майну (прорубь), рыбка попалась, две рыбки поймал — обед есть. Человек абсолютно свободен в своих действиях, он живет без временных рамок. Если он переезжает из тундры в поселок, в населенный пункт, так жить уже не получается. Здесь рядом нет рыболовных озер, а там, где рыба водится, ловить ее нельзя — это браконьерство. Плюс, конечно, если человек выходит на работу, то у него появляется график. Мой муж — оленевод-частник, он вырос в тундре, а живем мы сейчас в поселке. И ему было очень сложно адаптироваться. Мы помогали всей семьей: например, я могла под него подстроиться и поехать с ним в тундру на пару дней, чтобы он опять окунулся в эту среду. Тем, у кого поддержки семьи нет, бывает очень тяжело.
Дети из тундры учатся в поселках и живут в школах-интернатах. Я работала в таком воспитателем. Большинство из них остаются в поселке или едут в город, находят работу. А кто-то возвращается к родителям, в тундру. Жизнь в поселке сложная: надо ухаживать за жилищем, надо устраивать детей в детский сад, в школу. В тундре платить ни за что не надо, можно жить оленеводством и рыболовством.
О любви к родной земле и "каре небесной"
Я поселковая, но воспитывалась в коренной семье, у которой было свое стадо оленей. До 30 лет я никогда никуда не выезжала. Мне казалось: есть наш поселок, есть город Салехард недалеко от нас, а дальше ничего нет. Но однажды я сказала себе: "Стоп, такого не может быть. Надо развиваться и двигаться дальше". Я себя перевоспитала. Сейчас мне 36, и я часто куда-то езжу, но все равно всякий раз, когда мне надо лететь по делам, для меня это катастрофа. Я порой хватаюсь за голову и говорю: "Как я не хочу куда-то ехать. Что я, Москву не видела? Я там 50 миллионов раз была. Неужели без меня не могут обойтись?"
А представляете, как это у ребят, которые жили в тундре? Мы однажды просили одного оленевода съездить с нами на форум, а он буквально впал в панику. Говорит: "Как я брошу свой чум, как я оставлю своих собачек, своих оленей? У вас их нет, езжайте сами". Мы же язычники. Кажется, что, если я уеду с родной земли, наши духи разгневаются и пошлют кару небесную на мою семью. За то, что я покинула полуостров, бросила свой Ямал.
О воспитании девочек
Мне было лет 11-12, когда я приехала из поселка в тундру и бабушка из соседнего чума попросила меня принести ей воды. Мне казалось, она на ведьму похожа, такая страшная была бабушка. И я поняла, что она меня проверяет. Говорю: "Да, конечно". Мне дали 2 ведра по 15 литров, я пошла на озеро за водой. Полчаса их несла обратно, еле донесла. Бабушка даже не поблагодарила, только зло на меня посмотрела. Но спустя два-три дня я стала слышать, как меня все нахваливают. И я подумала: "О, теперь буду всегда так делать". Это в наших традициях — девочка всем должна помогать, иначе про нее скажут: "Какая грубиянка, какая вредная, какая лентяйка".
Девушка в тундре не должна громко разговаривать, перебивать, встревать в разговоры взрослых, пытаться обращать на себя внимание парней. И громко и долго смеяться нельзя — мы считаем, что смех притягивает несчастья. Если девушка так себя ведет, к ней будет плохое отношение: взрослые женщины не захотят видеть ее своей невесткой. Привлекать внимание у нас надо по-другому: девушка должна быть ухоженной, опрятной и очень скромной. Все ее движения — когда, например, она подает еду на стол — должны быть взвешенными.
О мужчинах, женщинах и приличиях
В тундре есть такая поговорка: по внешнему виду мужчины можно сделать вывод, какая у него жена — мастерица или лентяйка. И первое правило здесь — женщина не должна лезть в дела мужчин. Если они сидят в чуме и совещаются, она может только поить их чаем, приносить рыбку и хлебушек, не вставлять свои пять копеек. Но, когда гости уйдут, муж и жена останутся наедине, он спросит ее мнение, посоветуется.
У нас не принято выставлять чувства напоказ, целоваться и обниматься на людях, даже если это супруги. Если делать так, люди начнут судачить: "Ой, это нехорошие люди, как они плохо себя ведут". Максимум можно держаться за руки, друг друга приобнять. Но атмосфера любящей семьи будет заметна сразу.
Конечно, постепенно какие-то вещи меняются. Сейчас молодые девчонки не шьют сами, а заказывают одежду в обмен на деньги, рыбу или оленье мясо, поэтому парни у нас все красивые, и сложно сказать, ленивая ли у него чумохозяечка. Молодежь стала более раскрепощенной в плане проявлений чувств. Но все равно они соблюдают культуру. И если девушка позволяет себе по нашим меркам слишком много, то о ней начинают говорить, что вот у этого товарища плохая жена.
Жизнь женщины в тундре тяжела. Рожать детей, кормить их, ухаживать за мужем, одевать его, шкуры выделывать, пищу готовить, еще и мужу порой помогать пасти оленей. Эти женщины психологически очень сильные. Представьте: там олени убежали, тут ребенок, суп кипит, а еще муж спрашивает: "Где мои сапоги, почему ты их не высушила?" Да я бы не выдержала на ее месте! В поселках и городах у супругов из-за быта случаются конфликты. А в тундре — нет, там не разводятся. Потому что женщину так воспитывают с детства.
О чуме, оленях и любви
У моего дедушки была песня о чуме: однажды он устоял в сильную непогоду, хотя не был прочно прикреплен. Но выстоял и защитил всех обитателей, потому что они его любили, заботились о нем, переживали. Для нас это важно — относиться с уважением и любовью даже к неодушевленным предметам. А к животным — тем более. Я в какой-то момент научилась различать оленей, хотя они кажутся одинаковыми. И оленевод каждое свое животное знает от носика до кончика хвоста.
При этом олени дают нам и мясо, и одежду, и нам приходится их забивать. Любовь проявляется в том, как за оленем ухаживали, пока он жил. Вот он рос, его пасли на лучшем пастбище, его никто не обижал, о нем заботились и следили, чтобы не было паразитов. Но в определенный момент мы понимаем, что нам нужна новая малица (верхняя одежда у народов Крайнего Севера — прим. ТАСС), и его забивают.
Но, когда малица будет готова, женщина станет рассказывать: "Это был мой лучший олень. Мы за ним ухаживали, мы его не обижали. Ни одна снежинка на него не упала". Про него еще много раз вспомнят и много хорошего скажут, и все будут сидеть и завидовать, что у них был такой красивый олень.
Или так — собирается семья, обсуждает: у нас закончились запасы мяса, осталось последнее ребро на сегодняшний суп. Надо решить, какого оленя забить. Старший сын говорит: "У меня есть олень с раненой ногой. Он упитанный, но я считаю, что до осени он не доживет, потеряется где-нибудь и погибнет". То есть выбирают животное, которое, по мнению семьи, не сможет больше приносить пользу.
Или, например, у наших знакомых олени застряли в жиже, и, когда их вытаскивали, животное сильно покалечилось. Понятно, что оно не выживет, остается только добить его до конца. Оно пойдет на мясо, и, если мяса у семьи много, его раздадут по чумам. Самые вкусные части — мозги и язык. Мозги дети очень любят, у нас говорят: "Поешь мозги, станешь умным". То есть от оленя ничего не выбрасывается, даже из косточек его делают игрушки.
Оленя удушают веревкой — это традиция, мы не убиваем их током, как на фабриках. Поэтому и вкус мяса другой — мясо в магазинах мы не покупаем, его тяжело есть.
О вере и традициях
У нас есть святые места — когда проезжаешь мимо такого, надо разломать там сигарету, рассыпать вокруг табак и оставить деньги, как можно больше. Это делают, чтобы оно вас спокойно "отпустило", чтобы не было последствий за то, что вы его потревожили. Там можно найти целое состояние, но брать оттуда нельзя ни рубля: грех, такая кара небесная за это будет. Однажды мы проехали через такое место, оставили деньги, и наш снегоход не сломался, все было хорошо. А за нами ехала группа людей, и они деньги оставлять не стали. И у них в одном снегоходе что-то заклинило, а в другом ремень порвался. Просто святое место их не отпустило.
А когда едешь мимо кладбища, в его сторону нельзя смотреть — мало ли что там можно увидеть. И нужно, чтобы с собой были спички: они оберегают от злых духов.
У ненцев есть домашние хранители очага. В русском языке нет слов, которыми можно их назвать, — у них есть материальное воплощение, но их ни в коем случае нельзя называть игрушками или скульптурами. Это наши божества, наши духи, они оберегают семью. Их надо одевать в национальную одежду, ее шьют раз в семь лет в течение семи дней. В семьях, где эти божества обижали — например, пытались от них избавиться, — происходили очень серьезные вещи. Весь род мог исчезнуть, или у людей начиналось помутнение рассудка.
Мы верим, что если отступать от традиций, если оскорблять свой род, культуру и плохо относиться к природе и духам, то будут последствия. Моя бабушка рассказывала: один человек не уследил за своими оленями, они забрели в озеро, и голов 300 погибло. Их вылавливали, отправляли на шкуры и мясо, но стояло лето — куда столько мяса девать? Оно протухло. Почему олени пошли в озеро, которое было далеко? Можно сказать — хотели охладиться из-за жары. Но я считаю, что это наказание: если плохо относишься к своей культуре, обязательно что-то такое произойдет. Еще есть много примеров — человек перестал чтить традиции, и природа его забрала. Вышел в метель поправить чум, и его просто куда-то унесло.
Я свою веру держу в себе и не собираюсь кричать налево-направо: "Верьте, верьте". И с уважением отношусь к чужой культуре, могу посещать различные храмы. Просто для нас традиции — образ жизни. Мы знаем, что, если откажемся от них, наша жизнь пойдет под откос.
