Чем запомнится человек-эпоха Сергей Михалков

«Он оставался всю жизнь в какой-то степени в этом мире детства в силу того, что он очень точные и пронзительные детские стихи писал», – говорит режиссер, продюсер, внук Сергея Михалкова Егор Кончаловский.

«Мы с приятелем вдвоем Замечательно живем, Мы такие с ним друзья, Куда он, туда и я».

«Он был защитником семьи, он позволял так жить», – уверена невестка Сергея Михалкова Татьяна Михалкова.

«Все внуки называли его «Дада». «Дада и тата» – дед и бабка», – вспоминает Егор Кончаловский. «Для меня он всегда – самый харизматичный из всех Михалковых, самый добрый», – добавляет Татьяна Михалкова.

«Род Михалковых очень древний, и ведет свою историю с XV века. Как-то мы проезжали около Кремля, и Никита Михалков как-то мельком сказал, что вот здесь был доходный дом Сергея Владимировича. Но об этом никогда не было речи в семье. Все знали, что он из Пятигорска», – рассказывает учитель русского языка и литературы гимназии №1 им. Ф. Скорины (Минск) Ирина Савкина.

«Он всегда говорил, что это судьба. Говорил: «Наверное, такая моя судьба». Потому что никто из его семьи не был репрессирован. А когда Никита Сергеевич у него спросил: «Ты же веришь в бога?» А он говорит: «А судьба и дается богом», – вспоминает Ирина Савкина.

«КГБ обратилось к Михалкову, и попросили его съездить туда, выяснить, что как, и как можно решить этот вопрос. Он поехал туда, вернулся и сказал, что нужно просто послать туда молодых монахов. Их послали, и этот монастырь остался», – рассказывает Егор Кончаловский.

«Поработал в отделе писем газеты «Известия», и учился в литературном институте. Понравилась девушка, которая не обращала на него совершенно никакого внимания. Он к ней подойдет и скажет: «А хочешь напишу тебе стихотворение, и его напечатают в «Известиях»? Она посмеялась и ушла», – делится любопытной историей учитель русского языка и литературы гимназии №1 им. Ф. Скорины (Минск) Оксана Савчак.

«Его пригласят в Центральный Комитет к очень высокому начальству и скажут, что стихотворение понравилось Сталину. И он будет всегда удивляться, как имя знакомой девушки и любимой дочери Сталина помогло ему», – добавила Оксана Савчак.

«Если мы начнем смотреть фильмы, которые получились на основе произведений Сергея Михалкова, мы увидим, что на уровне анимационной постановки там действительно добавляется очень много гегов», – объясняет директор киностудии «Союзмультфильм» Борис Машковцев. «Он себя позиционирует как детского писателя, но добавляет, что «я сатирик». В его творчестве много басен. Кстати, он говорил, что этот жанр возродил», – отмечает Ирина Савкина. «Басни как раз – это классический жанр для мультипликации. И это то, чем мультипликация сильна, то, что позволяло выходить за пределы фокуса цензуры. Сергей Владимирович умудрялся соединять эту назидательность остаточно откровенную с каким-то таким прищуром», – дополняет рассказ Борис Машковцев.

«Не мечтали даже дети дядю Степу есть в конфете». Это было самое короткое стихотворение Сергея Михалкова – оно же сценарий. «В 90-е годы выпустили конфеты «Дядя Степа». Они имели грандиозный успех», – вспоминает Ирина Савкина. «Какой-то голландской компании нужно было срочно выпустить продукт, который везде в Европе назывался «лонг Джон», или «длинный Ян» в Польше – такая длинная, очень дешевая конфета. И они искали название в России, и кто-то им подсказал «дядя Степа». Но были права, все дела, и я эту сделку организовал. Он дал права на эту сделку, но с условием, что Михалков пишет сценарий рекламного ролика, я его снимаю, и в нем снимаются все внуки и правнуки Михалкова», – рассказал Егор Кончаловский. «Почему появился дядя Степа? Потому что надоело это слушать. Детей ведь как пугали в нашем возрасте, что, если ты будешь плохо себя вести, обязательно приедет милиционер и куда-то тебя заберет. Надо было образ милиционера не такого, который пугает, а который успокаивает. Вот он появится – дядя Степа», – раскрыла секрет Оксана Савчак.

«И интересно сравнивать фильм черно-белый и цветной, потому что они и по сюжету друг друга подхватывают. И мы видим вот этот прогресс в Москве, который произошел с 30-х годов до 60-х вплоть до того, что в 30-е годы мы можем увидеть такие характерные для сталинского конструктивизма оконные фрамуги, а в 60-е годы мы можем увидеть, как дети на улице играют в космонавтов. Потому что за три года до этого Гагарин уже успел полететь в космос», – отмечает Борис Машковцев.

«Она сбежала в Америку со своим мужем, но он был торговым представителем, в Америку от матери своей, которая была очень строга. Потом она вышла за Михалкова. То есть она славилась экстравагантными поступками. Даже брак с Михалковым – это был достаточно странный альянс на тот момент», – говорит Егор Кончаловский. «Наталья Петровна была по возрасту на 11 лет старше его. И, казалось бы, сложности могли быть в браке, а они прожили, и в общем-то я никогда не видела никаких ссор, 54 года», – вспоминает Татьяна Михалкова.

«Я уже вошла в семью, когда Наталья Петровна уехала жить на дачу, потому что это нужно было по здоровью. Не каждая уедет от своего мужа, да еще такого красавца, да еще такого талантливого, такого общительного, из Москвы жить на дачу в уединение и заниматься творчеством. Он не любил дачу в принципе. Он приезжал и сразу садился к телефону. И начинались бесконечные звонки, решения каких-то проблем», – рассказывает Татьяна Михалкова.

«Сейчас, когда я оказываюсь на Николиной Горе, мне немножко грустно. Вообще Николина Гора – это место. А поселок назывался РАНиС – Работники науки и искусства. И там жили Семашко, Капица старший и младший, Прокофьев. Мимо его дома ходили, и Никита говорил: «Здесь живет композитор, который пишет про кофе». И там были огромные участки. В 90-е их порезали на меньшие участки, понастроили дворцов, и дух Николиной Горы, на мой взгляд, пропал. Тот дух, который был с детства», – говорит Егор Кончаловский.

«До сих пор на участке есть могила офицера, лейтенанта, которого убили фашисты, там бои шли. Затащили этого бедного погибшего лейтенанта на гору и похоронили. И вот эта могила осталась на нашей, на Михалковской территории», – добавил Егор Кончаловский.

«Он был, конечно, уже военным корреспондентом. Бывал на передовой, был контужен, чуть в плен не попал», – рассказывает Егор Кончаловский.

«Я знаю, что со своими детьми, с моим отцом Андроном и моим дядей Никитой, он был достаточно строг. И бывало даже, как Никита вспоминает, мог и выпороть. Но я помню при этом замечательную историю, когда он купил какой-то шкаф красивый и, конечно же, что должен был сделать Никита Сергеевич, которому тогда было очень мало лет? Стал ножом вырезать на этом шкафу «Никита». В этот момент зашел Сергей Владимирович, мы его звали Дада. Он заикался, он зашел и говорит: «Это мой шкаф. Надо вырезать Сережа!» – делится воспоминаниями Егор Кончаловский:

«Он любил внимание, регалии, награды, он относился к этому очень серьезно. При этом в жизни будучи человеком достаточно скромным во многих иных проявлениях. Кому-то нужна была квартира, кому-то комната в общежитии, кого-то было нужно устроить в больницу или санаторий», – рассказал Егор Кончаловский.

«Когда смотришь «Три плюс два», кажется, что это какое-то французское кино. Такая французская очень легкомысленная, по советским временам, очень вольная история, раскованная, такой любовный пятиугольник во французском стиле», – рассказывает кинокритик Александр Колбовский.

«Может, фамилия Сергея Михалкова, который был абсолютно небожителем, – и тогда, и много лет спустя, был автором гимна. Может, это в какой-то степени охраняло эту картину от цензуры», – полагает Александр Колбовский.

«У Сергея Владимировича удивительный юмор. Вот хоть он так мило заикался и тянул, но никто его не перебивал. И у него была моментальная реакция, что все начинали смеяться. Но если начинал он смеяться, то он смеялся просто до слез», – с улыбкой вспоминает Татьяна Михалкова. «Когда он женился на Наталье Петровне, был такой эпизод, не знаю можно ли его вставлять в фильм, долго праздновали, и он шел по улице, у него в руках была большая бутылка, тогда были большие бутылки прозрачные, наполовину наполненная белым вином. А белое вино, как известно, желтое. И, как мне рассказывали, он зашел в какое-то медицинское учреждение и сказал: «Вот анализы со всего дома» – поделился историей Егор Кончаловский.

«За этот гимн они получили премию в 500 рублей и ужин с товарищем Сталиным. До 1956 года этот гимн так и оставался на музыку Александрова, а в 56 году он станет неактуальным, по некоторым словам. И пока у власти был Хрущев, звучала просто музыка Александрова, слов не было. А в 70-м новый конкурс, второй. И его снова выиграет Михалков», – рассказала Оксана Савчак. «После того, как он переписал гимн Советского Союза во второй раз, какой-то поэт в доме литераторов, выпивший поэт был, через весь зал сказал: «Сережа, опять ты такое говно написал!» На что он ему ответил: «Говно-не говно, а слушать стоя будешь!» Я обожаю эту историю», – смеется Егор Кончаловский:

«Встал опять вопрос о том, кто текст напишет. И был объявлен конкурс, я был министром культуры тогда. Долго-долго мучились, выбирали, ну и выбрали в итоге текст Михалкова. Для этой музыки подходит только Сергей Владимирович Михалков в любой редакции», – уверен политический и культурный деятель Михаил Швыдкой. «Я пою старый гимн, потому что я под него вставал и ложился спать два года в Советской армии», – заявил Егор Кончаловский.

«Травля была, конечно. Вообще вся интеллигенция 90-х годов все старое пыталась очернить и раскритиковать, и зачеркнуть, затушевать. Я жалею сейчас об этом, дураками были. Он считал себя абсолютно советским человеком и считал, что если бы не советская власть, то его жизнь была бы другой, и он бы не стал поэтом», – считает Егор Кончаловский.

«Я вернулся и вдруг увидел, что он достаточно одинокий человек. Потому что у сыновей съемки, дела. И мы стали общаться довольно плотно, он даже ночевал у меня. Мы даже спали на одной кровати, потому что у меня в новой квартире тогда только одна кровать была из мебели. И у нас появилась традиция небольшая: мы по субботам ходили в ресторан, выпивали немножко. Потом в 1996-ом он встретил Юлию Субботину, чудесную женщину. Думаю, что она подарила ему лишнее десятилетие», – отмечает Егор Кончаловский. «Дети – что Андрон, что Никита, всегда занимались спортом. Они могли бегать по 10 километров, увлекались какими-то диетами. Сергей Владимирович никаким спортом не занимался. И вот я помню такой случай: мы все собрались на даче, Новый год, и на столе стояли свечи, потому что нужно успеть написать желание, пока часы бьют 12, и сжечь. И в этот момент вдруг почему-то загорелся абажур, вы представляете? Единственный, кто сорвал этот абажур, эту проводку и убежал прямо на выход в снег, был Сергей Владимирович. Вы представляете, в его возрасте такая реакция!», – вспоминает Татьяна Михалкова.

«Дети кидались: «Деда-деда!» У них были имена Тата – Наталья Петровна, и Дада – Сергей Владимирович. «Деда-деда, где ты был?» Он так смотрел и говорил: «Ты кто?» Эти мелкие все его облепили, все кидаются», – делится воспоминаниями Татьяна Михалкова.