Татьяна Михалкова о Вячеславе Зайцеве: "красный Диор", который опережал время
Любимица Вячеслава Зайцева и модель в прошлом Татьяна Михалкова делится воспоминаниями о скончавшемся на 86-ом году жизни кутюрье.
Дорогу прокладывал своим талантом
Слава — это целая, скажем так, эпоха в моде. Слава патриарх русской моды, он — наше все. Мне посчастливилось, что он выбрал меня из многих во Всесоюзном Доме моделей работать манекенщицей, увидел во мне какой-то боттичеллиевский образ. Хотя в те годы абсолютно другая модель царила на подиуме, и вот это было новое — девочка-подросток. Мне не хватало роста, веса.
Я со своей стороны увидела, как он творил, как работал. Он просто горел, он витал по четырем этажам Дома моделей, всегда был полон энергии, какой-то радости. Его называли "солнечный Слава-зайчик". Он — мальчик из Иваново, который сделал себя сам. Сейчас говорят, что художнику нужна помощь, неважно, будь то спонсоры или государство. А он дорогу прокладывал всегда сам, своим талантом.
Это сейчас он признан во всем мире как самый-самый, стал почетным гражданином Франции. Но все складывалось не так просто в его судьбе. Даже когда во Всесоюзном Доме моделей я выезжала с его коллекцией куда-то за рубеж, его не выпускали, был "железный занавес". Наверное, потому что он был слишком свободен в своих мыслях, высказываниях, в поведении, он делал коллекции, иногда шедшие впереди времени, которые иногда не принимали. Его рабочую коллекцию отвергали на фабриках, хотя сейчас, спустя полвека, работают в этом стиле — в его павловопосадских платках. И сейчас я понимаю, какая для него это была трагедия, как для художника, — когда его коллекциям аплодируют в мире, а он не может даже выехать.
Но судьба была к нему благосклонна, и он получил свои аплодисменты и во Франции, и в Америке, и в Японии. Он признанный "красный Диор". Пьер Карден и Диор приезжали поддержать талантливого русского парня. Я была на показе, который Пьер Карден устроил на Шанз-Элизе, в своем доме — такой подарок сделал Зайцеву на День рождения.
Слава привез в Париж свою последнюю коллекцию. Привередливая французская публика, которая редко кого пускает, приняла его. Зайцев показывал то, что любил — вот эту русскость в костюме, богатство, радостность цвета в аксессуарах, многослойный костюм, вот эти соболиные шапки. И вот, в конце показа, во время финального выхода зал взорвался аплодисментами. А Пьер Карден стоял в соболиной шапке Славы Зайцева и держал ее рукой, чтобы никто не утащил.
Всегда жил ярко
Мы очень сдружились со Славой. Он приглашал работать меня в жюри в своем конкурсе молодых дизайнеров имени Н. П. Ламановой. И я проводила "Русский силуэт" (благотворительный фонд, созданный для поддержки молодых дизайнеров, — прим. ТАСС) — вот уже 25 лет. Слава приходил на все показы, неважно финал это или нет, он поддерживал молодых, открывал. Валентин Юдашкин — его ученик, и какой — сам мэтр российской моды! Слава был очень добрым. Он очень многих поддерживал, помогал многим — у него семья, сын, внуки, близкие.
Слава очень уважительно относился к Никите… Это были творческие личности, которым необязательно часто видеться, но они обмениваются энергией, творчеством, дают друг другу силы.
Последний раз мы виделись со Славой на показе во время Московского фестиваля три дня назад. Он не мог просто сидеть у себя в особняке и, как говорится, спокойно жить. Он сам, поддержав молодых, приехал, он всегда участвовал в наших показах. Кто думал, что это будет последний выход.
Он жил всегда ярко. Пахарь такой, труженик. Всегда рисовал эскизы, без дела не сидел, даже когда был в жюри.
Для меня он был человеком, который ввел в меня в этот мир, абсолютно для меня незнакомый, которого даже не было в Советском союзе. Это мир моды, высокого искусства, мир музеев, сказочный мир, который, казалось бы, царил только на подиуме.
Я поняла, что все мое мировоззрение потом складывалось под влиянием Славы — влиянием любви к русскости, искусству, творчеству. Для меня Слава был всем. Он пример служения людям, профессии, стране.
