«Мастер эпатажа» на допросе: как Даниил Хармс «троллил» следователей НКВД

Даниила Хармса не зря называют гением бреда и мастером эпатажа. Не только его тексты, полные парадоксов и черного юмора, но и сам его облик, поступки и стиль жизни были подчинены законам жанра, который сегодня, в эпоху интернета, носит название «троллинга». От современных троллей, впрочем, Хармс отличался тем, что никогда не стремился к анонимности и в итоге, поплатился за свои взгляды жизнью.

Как Ювачёв стал Хармсом

Одной из главных мистификаций писателя стала его фамилия. Человек, которого мы знаем, как Хармса, на самом деле звался Даниилом Ивановичем Ювачёвым. Он родился в 1905 году в Петербурге в семье народовольца Ивана Ювачёва. Склонность к литературе проявилась у него еще в юности, тогда же возник и вкус к мистификациям. Хармс – лишь один из многих псевдонимов, которые выдумывал себе начинающий литератор. Вскоре он стал самым любимым, и поэт начал подписываться «Ювачев-Хармс». А затем и вовсе узаконил эту фамилию. Почему Хармс? Исследователи считают, что происхождение псевдонима связано с англоманией писателя. Он очень любил рассказы о Шерлоке Холмсе и даже старался походить на великого сыщика костюмом и обликом. Первоначально псевдоним звучал «Харм» -- от английского слова «вредитель». Потом, вероятно ради созвучия с фамилией «Холмс», к слову «харм» добавилась буква «с».

Основательного образования Хармс так и не получил, окончил лишь среднюю школу, и был отчислен, проучившись два курса, из Ленинградского электротехникума. Оказавшись в 1926 году совершенно свободным от необходимости посещать скучные лекции, Даниил Хармс всецело посвятил себя литературе.

ОБЭРИУты

Хармс близко сошелся с литераторами Александром Введенским, Николаем Заболоцким, Константином Вагиновым и другими. Все они восхищались Маяковским, и числили себя «левыми» писателями. Так возникла группа ОБЭРИУ – «Объединение реального искусства». ОБЭРИУты провозглашали поиск «новых форм» в литературе и увлекались гротесковыми, абсурдистскими средствами достижения художественной выразительности.

Маяковскому Хармс подражал не столько в поэзии, сколько в эпатирующей манере вести себя. Так, однажды он заявился в гости в пиджаке, один из лацканов которого был намного длиннее другого. В ответ на удивленные замечания, он заявил, что ему так нравится. Любил с друзьями прогуливаться ночью по Невскому в высоченных цилиндрах и с диванными валиками под мышкой. Друзья вспоминали, что Хармса можно было встретить в еще более странном наряде: в «невообразимой кофте», к которой сзади прикреплен бумажный цветок.

Нравились Хармсу и проделки в таком роде: придя на званый вечер, он мог вдруг, посреди гостиной, начать снимать штаны. Смятение собравшихся быстро сменялось смехом: под верхними брюками у поэта оказывались еще одни.

Описывают и склонность поэта к эксгибиционизму: он мог совершенно голым подойти к окну и стоять так довольно долго. Детское издательство

Детское издательство

Но чудачества Хармса в жизни ничто в сравнении с тем, в какой тупик ставили консервативного читателя его тексты, полные абсурда и сюрреализма. Разумеется, его нигде не печатали. В 1928 году Хармса пригласил на работу Маршак, который был редактором детского издательства. Он собрал под своим крылом Чуковского, Зощенко, Шварца, Житкова, Хармса... Неудивительно, что редакция детской литературы в Доме писателей была, по признанию современников, самым веселым местом во всем Ленинграде. Здесь выпускали журналы «Чиж» и «Еж», и замечательные книги. Хармс писал много стихотворений и рассказов для детей, выступал в школах и пионерских лагерях. Несмотря на общеизвестные высказывания писателя о нелюбви к детям, эти выступления имели огромный успех. Может быть, дело было в том, что Хармс умел каждое выступление превратить в настоящее волшебство? Он показывал фокусы, великолепно жонглировал разноцветными шариками. Веселый абсурд, которым полны его стихи для детей, ребятней воспринимался (и воспринимается до сих пор) очень хорошо.

Произведения Хармса для взрослых вовсе не так забавны. Юмор в них неизменно окрашен в черное, абсурд достигает масштабов откровенного бреда, в котором можно усмотреть даже черты патологии. Эти произведения имели явный антисоветский душок.

Аресты и смерть «тролля»

В первый раз Хармса арестовали в 1931 году. Дело было не столько в его персоне, сколько в стремлении разгромить детский отдел Госиздата. С этой задачей сотрудники ГПУ справились отлично: легендарная детская редакция прекратила свое существование. Хармса допрашивали, в основном, о его работе с Маршаком, и почти не касались творчества ОБЭРИУтов, называя его «заумным». На этот раз писатель отделался ссылкой, откуда через некоторое время он смог вернуться в Ленинград.

О том, как вел себя Хармс во время допросов, сохранились интересные воспоминания. Художник Власов, который был знаком с одним из следователей Хармса, приводит рассказы следователя о поэте. Однажды Хармс с самым серьезным видом заявил, что нормальному течению допроса мешает... половик у порога. Почему? Силуэт следователя проецируется не на дверь, а на этот половик. Поэтому Хармс отказывается отвечать на вопросы до тех пор, пока следователь не создаст нормальных условий для работы. В результате половик был выброшен из кабинета. Такого рода сцены происходили на каждом допросе, и в итоге следователь отказался от ведения дела, поскольку «подследственный его развлекает, и дело не идет».

Второй раз Хармса арестовали летом 1941 года. В этом случае причиной стали его собственные высказывания. Его обвиняли в «пораженческих и панических настроениях», в том числе и в таких заявлениях: «Если же мне дадут мобилизационный листок, я дам в морду командиру...;форму я не одену и в советских войсках служить не буду, не желаю быть таким дерьмом». Сложно сказать, в самом ли деле Хармс говорил подобное, или это – выдумки доносчика, но служить в армии Хармс и в самом деле не хотел. Еще в период финской войны он, чтобы не попасть на фронт, начал, как пишут его биографы, симулировать шизофрению. Оказавшись в «Крестах» по весьма тяжелому обвинению, Хармс вновь прибегает к «спасительному безумию». Его обследовали тюремные врачи и вынесли вердикт: шизофрения. В заключении говорится: «Высказывает ... бредовые идеи изобретательства. Считает, что он изобрел способ исправлять «погрешности», так называемый пекатум парвум... Бред ... лишен последовательности и логики, так, например, объясняет причину ношения головных уборов желанием скрыть мысли, без этого мысли делаются открытыми, «наружными». Для сокрытия своих мыслей обвязывает голову тесемкой или тряпочкой...».

Что это было? Заболевание или имитация сумасшествия, сумевшая обмануть даже многоопытных тюремных врачей? Вряд ли мы получим ответ на этот вопрос.

Хармс скончался от голода в тюремной больнице в феврале 1942 года в самые тяжелые дни блокады Ленинграда.