13 октября исполняется 90 лет со дня рождения легендарного худрука и главного режиссера театра «Ленком» Марка Захарова – создателя целой серии культовых спектаклей, а также удивительных по силе воздействия художественных фильмов – философских, мудрых и добрых – которые популярны до сих пор.
Смотрите к 90-летию Марка Захарова 12 октября в 9:30 программу «Наше кино. Неувядающие», а в 10:10 фильм «Обыкновенное чудо» на телеканале «МИР».
О том, как Марку Захарову в эпоху застоя удалось вывести из подполья отечественный рок и как «антисоветская рок-опера» «Юноны и Авось» стала культовой в СССР, читайте в нашем материале.
Почему в СССР был запрещен рок?
Режиссер возглавил «Ленком» в 1973 году. Это была эпоха становления отечественного рока, который в то время считался пропагандирующим западную музыку, а вместе с ней и капиталистическую идеологию. Поэтому был запрещен. Однако бурное развитие рок-групп было не остановить. Уже в конце 60-х они вовсю исполняли песни групп «Led Zeppelin» и «Pink Floyd», а также писали свои песни и находились в поисках собственного уникального стиля исполнения.
Конечно, их не пускали на официальную сцену. Там выступали одобренные советской властью вокально-инструментальные ансамбли (ВИА). Такие, как «Веселые ребята», «Добрые молодцы», «Поющие гитары», «Песняры», «Голубые гитары», «Самоцветы» и так далее. Но именно на полуподпольные концерты рок-групп стремилась попасть молодежь того времени, чувствуя в них веяние манящей западной свободы, новизну и кипение страстей.
Рок-группам начала 70-х, среди которых были такие группы, как «Мания», «Високосное лето», «Земляне», «Санкт-Петербург» и другие, приходилось существовать на нелегальном положении. Ни на какие официальные площадки их не пускали. Они были вне закона и чаще всего довольствовались выступлениями на квартирниках – то есть у кого-то дома.
Плата за посещение такого концерта была невысокой – от рубля до двух – чуть больше, чем билет в кино. Но попасть туда было непросто. Информацию о концерте передавали из уст в уста и только проверенным людям. Новичкам хозяин квартиры даже не сообщал адрес, а встречал их в метро или в другом, заранее обговоренном месте. Чтобы узнать друг друга, существовали условные знаки или особые приметы, вроде томика Пушкина в руке. В результате в квартиру, где уже готовились к концерту музыканты, набивалось от 30 до 50 человек, которые сидели везде где можно, в том числе прямо на полу.
Бывало, что несмотря на предосторожности, концерт все равно «накрывали» стражи порядка. На сленге это называлось «концерт с ужасами». Ведь проводить квартирники было строго запрещено. Во-первых, полученные от концертов деньги считались нетрудовыми доходами. Музыканты и организатор мероприятия могли даже угодить в тюрьму за такое. А во-вторых, советские чиновники хотели заранее утверждать тексты и музыку исполняемых песен и отцензурировать то, что им покажется идеологически неверным. А опасной им казалась практически вся западная музыка, кроме одобренной партией музыки соцстран. Поэтому за посещение нелегальных рок-концертов зрителей могли исключить из комсомола, отчислить из вуза или выгнать с работы. И даже то, что рок-группы скоро стали писать и исполнять свои собственные песни, искать свой неповторимый стиль, не избавило жанр от участи запрещенного и противозаконного.
И вот в этих условиях Марку Захарову удалось не только официально взять на работу в «Ленком» настоящую рок-группу, но и поставить первую в СССР рок-оперу!
От мультфильмов до «Хоакина Мурьеты»: как вышел из тени русский рок?
Надо сказать, что впервые легализацией рок-музыки занялась советская анимация. Исподволь и как бы не всерьез – в пародийном жанре – рок-композиции прозвучали сперва в мультфильмах. Так, одна из первых российских рок-групп «Сокол» в 1968 году записала всем известный трек для мультфильма «Фильм, фильм, фильм». А рок-группа «Оловянные солдатики» исполнила в девятом выпуске «Ну, погоди!» композицию «У попа была собака». А чего стоит вышедший в 1969 году мультфильм «Бременские музыканты»! Пусть это была пародия на западное исполнение, но образы заокеанских звезд увидели миллионы, а музыка словно приоткрыла окно в мир рока.
После анимации внедрением рока в жизнь занялся театр. И роль Марка Захарова в этом трудно переоценить. Начать стоит с того, что он официально взял на работу в театр никому не известных рок-музыкантов, которые играли на танцах в Люберцах – группу «Аракс». Одно это уже было очень смелым шагом. Николай Караченцов в одном из своих интервью рассказывал: «Он нашел их где-то в Подмосковье и притащил в театр. Нас пригласили их послушать и познакомиться с новыми коллегами. В фойе они выставили аппаратуру и продемонстрировали свои оглушительные в прямом смысле слова возможности».
С 1973 года «Аракс» вошел в труппу театра и участвовал в мюзиклах «Автоград XXI» и «Тиль». В первом группа, одетая в стройотрядовские комбинезоны, пела с помоста, вознесенного высоко над уровнем сцены. Во втором музыканты, одетые в монашеские рясы с капюшонами, открывали спектакль пением негромкого псалма, после чего спускались прямо в зал, откуда продолжали петь, сидя в первом ряду. Но все это были лишь разножанровые музыкальные номера, пусть и исполненные рок-группой.
Настоящий прорыв рока в жизнь столичной театральной публики, а потом и всего СССР начался с постановки Марком Захаровым на сцене «Ленкома» рок-оперы Алексея Рыбникова «Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты». Этот спектакль был создан на кантату чилийского поэта Пабло Неруды, который в 1973 году погиб в Сантьяго. А еще в этот момент в Чили произошел военный переворот, так что выбор был идейно обоснованным. Марк Захаров надеялся, что это поможет утвердить спектакль у советских чиновников, курировавших театральное искусство. Однако форма подачи спектакля вселяла в чиновников тревогу, поэтому еще до премьеры критики давали на спектакль самые негативные отзывы. В результате «Звезда и смерть» пережила целых 11 запретов, прежде чем спектакль был разрешен к показу.
Зато, когда в 1976 году состоялась премьера рок-оперы, то успех был оглушительным. Публика валом повалила в «Ленком». Ничего подобного доселе ей видеть не приходилось – как в плане жанра, так и в вопросе выбора выразительных средств. Впоследствии спектакль шел на сцене театра целых 17 сезонов и был показан 1050 раз. Он фактически реабилитировал рок как жанр и способствовал его выходу из подполья.
В 1978 году запись спектакля была выпущена и на двух виниловых дисках. Благодаря этому с рок-оперой смогли познакомиться не только жители и гости Москвы, но и люди, живущие по всему СССР. «Помню, как родители принесли в дом эту пластинку, – рассказывает Татьяна Карпачева. – Мы тогда жили в Коми, в настоящей глуши, в поселке среди лесов, в доме с печным отоплением. – До этого в моей семье слушали на проигрывателе только советскую и зарубежную эстраду, песни бардов и классическую музыку. Поэтому рок-опера, записанная на двух больших дисках, стала для меня настоящим культурным шоком! Да разве так можно? Я слушала эти пластинки по кругу – заканчивала и начинала слушать по новой, каждый раз дрожа и роняя слезу в определенных местах. Через два года, когда мы переехали в Москву, то первое, что я попросила у родителей на день рождения – это билеты в «Ленком» на этот спектакль».
Как «Юнона и Авось» стала культовым спектаклем в СССР?
После успеха «Хоакина Мурьеты» Марк Захаров не собирался расставаться с жанром рок-оперы. В 1978 году композитор Алексей Рыбников показал ему свои импровизации по православным песнопениям и предложил создать спектакль по мотивам «Слова о полку Игореве». Для написания либретто был привлечен поэт Андрей Вознесенский. Однако у того возникло встречное предложение – поставить рок-оперу по мотивам поэмы «Авось». Поэму он написал в 1971 году под впечатлением от прочитанной истории о любви руководителя первой российской кругосветной экспедиции капитана Резанова и юной дочери коменданта города Сан-Франциско, которая ждала возвращения своего возлюбленного целых 35 лет и не верила в его гибель.
А еще всего за год до начала работы с Марком Захаровым Вознесенский, переживший расставание с любимой женщиной, написал – совершенно отдельно от поэмы – стихи, которые были ему очень дороги. Они стали впоследствии настоящим гимном всех влюбленных:
Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.
Эти стихи Вознесенский предложил также использовать в либретто новой рок-оперы, сделав сцену прощания героев кульминацией спектакля. Захаров почитал поэму и согласился. Лишь предложил переработать ее и дополнить несколькими эпизодами.
В результате Алексей Рыбников написал музыку для этого спектакля. Всего в рок-оперу вошло 20 музыкальных тем композитора, включая финальную «Аллилуйя любви». И поставленная Марком Захаровым в Ленкоме в 1981 году рок-опера «Юнона и Авось» стала поистине культовым спектаклем для нескольких поколений соотечественников. Даже в современной России трудно найти кого-нибудь старше 20 лет, кто ничего не слышал бы об этом спектакле.
Композитор Алексей Рыбников вспоминал, что даже западная пресса отреагировала на появление рок-оперы «Юнона и Авось» так, будто ставилась она не в Советском Союзе, а на Бродвее.
Интересно, что сам Марк Захаров совсем не был уверен в том, что ему разрешат выпустить этот спектакль на сцену и не зарубят его на этапе согласования. Ведь шел 1981 год, до перестройки и гласности было еще далеко, и нигде больше в атеистической стране нельзя было услышать со сцены мотивы православных песнопений, увидеть иконы и Андреевские флаги. Да и по силе чувственности и эротизма постановка была экстремально неформатной для отечественного театрального искусства того времени.
Наученный тем, как трудно прокладывала себе путь предыдущая рок-опера, Марк Захаров был готов и тут проходить семь кругов ада. Но случилось настоящее чудо. Андрей Вознесенский много позже рассказывал, что накануне утверждения спектакля чиновниками Минкульта они вместе с Марком Захаровым пошли в Елоховскую церковь и поставили по свечке перед Казанским образом Божьей матери. Именно к этому образу обращается в спектакле капитан Резанов. В рок-опере есть потрясающая по силе ария «Господи, воззвах к тебе!». И вот поразительно – худсовет принял эту «антисоветскую рок-оперу», как окрестили ее некоторые СМИ, без единого протеста, с первого раза.
Спектакль получился не просто бесконечно романтическим. В нем присутствует и чувственность, и колоссальное эротическое напряжение. А ряд сцен спектакля выглядят весьма смелыми даже для театра начала XXI века, а уж в восьмидесятых годах ХХ века они были попросту радикально бунтарскими. Тем не менее рок-опера «Юнона и Авось» с того момента прочно вошла в репертуар «Ленкома» и во многом открыла путь на большие площадки всему року в целом, одним махом раздвинув рамки допустимого.
А уж у зрителя неформатная по советским театральным канонам постановка получила горячую поддержку и настоящую народную любовь. Что позволяет поставить ее в один ряд с культовыми произведениями отечественного театра и кинематографа.