350 лет назад на свет появился обладатель высшего в истории российского военного звания, первый губернатор Санкт-Петербурга и первый же сановник, облегчивший казну более чем на миллион рублей.
Личная книга рекордов князя настолько обширна, что вызывала у современников противоречивые чувства — от восхищения до смущения
Первопроходец русской истории — как в хорошем, так и в дурном — Александр Данилович Меншиков появился на свет 16 ноября 1673 года. С 18 лет судьба его была определена: следовать за Петром Великим в роли его денщика, соученика, помощника, порученца, офицера, генерала, доверенного лица, строителя и распорядителя любимого царского детища — Санкт-Петербурга, а после смерти напроситься царю в дальние родственники через брак потомков.
На протяжении десятилетий Меншиков был там, же где и Петр, выполняя приказы, замещая монарха, действуя от имени и по поручению и деля, насколько возможно, лавры победителя. Без Петра бывший продавец пирогов Меншиков вряд ли мог бы рассчитывать даже на незначительную карьеру, с ним — оказался вознесен на пьедестал, откуда низвергся вскоре после царской смерти.
В нависающей тени императорской фигуры можно задаться вопросом: как отделить одного от другого? Чем именно отечество обязано Александру Даниловичу?
Гром победы раздается
Самый легкий ответ указывает на войну. В 1691 году судьба впервые свела Петра Великого и Меншикова на смотре потешной роты, где царь приблизил к себе простолюдина как добровольца: призыва для всех полностью годных и молодых в Московском государстве не существовало. Войдя в царский круг, Меншиков начал продвигаться по службе. В 1702-м 29-летний Александр еще поручик, что соответствует в наши дни лейтенанту. Но пройдет всего семь лет, и станет генерал-фельдмаршалом, притом не рывком, а пройдя серию промежуточных званий, сообразно успехам, достигнутым лично в ходе Северной войны против шведов.
Боевые действия (1700–1721) высветили лучшие качества Меншикова-офицера: отвагу, инициативность, умение схватывать быстро — буквально на скаку коня, интуицию. Готовый юлить при дворе, фаворит Петра Великого был совершенно не таков на поле боя: рисковал и нападал первым, вел за собой вверенные отряды, бил наотмашь. В сентябре 1702-го решение Александра Даниловича соорудить лодки позволило доставить подкрепление под Нотебург (Шлиссельбург), благодаря чему удалось переломить ход осады. Меншикова встречали как героя.
В 1706-м под Калишем Меншиков снова торжествовал как полководец вопреки предательству союзника — саксонского курфюрста Августа II, прямо направившего парламентера к врагу, к счастью не поверившему в такую явную измену. Но это был еще не звездный час: 1708 и 1709 годы — победа над шведами у Лесной и личный вклад в триумф под Полтавой вывели Александра Даниловича в общероссийские герои. Немедля это отметил Петр Великий: дни викторий у Лесной и близ Калиша, как и Полтаву, объявили общенациональными праздниками, а Меншиков удостоился из рук царя фельдмаршальского жезла.
Но сам виновник торжеств как будто не мог быстро остановиться. Уже после Полтавы стычка со шведами близ Переволочны стала вершиной искусства не умевшего читать и писать полководца, полагавшегося на смекалку. Преследуя отступавшего противника, Александр Данилович оказался перед лицом 16 тыс. шведов, имея с собой всего 10 тыс. русских, но о капитуляции заставил объявить неприятеля. Для этого Меншиков приказал части солдат спешиться и убедил противника в превосходстве своего отряда числом. Уже деморализованные под Полтавой шведы позволили себя обмануть и оказались в плену. В Санкт-Петербург, губернатором которого он к этому времени являлся, Меншиков возвратился на гребне прижизненной славы.
Береговой гранит Невы
Оценивать заслуги Меншикова на хозяйственном поприще - совсем не то, что на поле брани. За Александром Даниловичем тянется шлейф подозрений, что достигнуты они непомерной в денежных знаках ценой. Меншиков отметал все обвинения, указывая на тяжесть работ. Чтобы возвести имперский город, берег Невы искусственно укрепляли, острова расширяли, вбивали сваи, притоки выпрямляли, валили лес, клали камень. На великой петербургской стройке трудились тысячи рабочих, получавших заслуженную плату. Высокая смертность среди них оказалась преувеличена. Известную легенду, пущенную датским посланником Юстом Юлем и подхваченную французским путешественником Обри де ла Моттре, удалось опровергнуть благодаря археологическим раскопкам 1950-х, выявившим массовые захоронения, но не людей, а пошедшего им на пропитание скота.
Среди не прекращавшихся ни на день работ Меншиков как главный распорядитель добился шефства над восстанавливавшимся Шлиссельбургом, строившимися Кронштадтом и Петергофом. Два стратегических объекта XVIII столетия — Олонецкая корабельная верфь и Петровский пушечный завод (позже на его месте возник Петрозаводск) — также, по крайней мере отчасти, были под меншиковским присмотром.
Отсюда почти слезная мольба фельдмаршала олонецкому заводскому начальнику Георгу Вильгельму де Геннину: после царской инспекции не упустить и сообщить, что работы начинались с его, Меншикова, участием. Царь в это время уже раздумывал над опалой: обвинения в растратах и злоупотреблениях сыпались на фаворита как из ведра.
© ТАССНесмотря на это, Меншиков сохранил пост градоначальника до 1724 года, всеми средствами доказывая свою полезность. К жившему в разъездах Петру стекались депеши о прокладке и очистке каналов, установке фонарей, ремонте гаваней, благоустройстве загородной резиденции — дворца Монплезир, приведении в порядок Летнего сада — всё под контролем эффективного главы местной власти. Когда уверений не хватало, на помощь приходила супруга царя Екатерина. С ней Меншиков не прерывал переписку. Молва утверждала, что князь и будущая царица, оба — дети простолюдинов, в юности состояли в любовной связи.
Ни подтвердить, ни опровергнуть этого невозможно. Но то, что в 1703 году Петр I повстречал Екатерину I в доме у Меншикова, — факт бесспорный, как и то, что она ему осталась благодарна. Правда, в 1724 году тучи сгустились и над самой императрицей, уличенной в измене с иноземцем Виллимом Монсом. Историки (в их числе Николай Павленко) полагают, что, проживи Петр I далее 1725 года, в опале могли бы оказаться и царица, и Меншиков.
Очень большой человек с рублем
В чем же так настойчиво и не без успеха обвиняли светлейшего князя? Расследование велось под руководством двух вельмож — сначала Михаила Голицына, затем Василия Долгорукова. Оба выявили, что, находясь на государственной службе, Меншиков обнаружил у себя задатки бизнесмена, которых иметь не был должен. Начиналось все с поставок хлеба в 1710 году в Казанскую и Московскую губернии. Генерал-фельдмаршал выбил себе подряд, после чего задрал цену. Чистая прибыль составила около 60%.
Аппетит приходит во время еды, и в 1714-м князь повторил тот же трюк, использовав на этот раз подставных лиц. Размер вырученных средств: астрономические для того времени 144 тыс. рублей. Но даже и они оказались каплей в море. Осуществив полную ревизию, Долгоруков предъявил Меншикову запрос о расходовании 1 018 237 рублей и насчитал князю "пеню" еще в 100 тыс. рублей.
Способы обогащения, в которых уличали Меншикова, заставляли краснеть испытанных расхитителей государственной казны. С основанием или нет князя подозревали в вымогательстве взяток, даче их, и даже разворовывании крупной суммы, которую ради пользы Отечества собирались тайно вручить британскому полководцу герцогу Мальборо в ожидании ответных услуг. Операция нужных последствий не возымела. Но раз в деле участвовал Меншиков, возникли подозрения, что "лихие деньги" дошли до британца не целиком.
Как никто из современников, Меншиков воспитал в себе вкус к спекуляциям в сфере недвижимости. Пусть столицу и перенесли в Петербург, питерский градоначальник скупал московские постройки и активно сдавал их в аренду, обогащаясь, как рантье, пробовал брать под контроль национальный экспорт: покупал задешево и продавал с наценкой на Западе воск, сало, кожу — основные товары на вывоз в начале XVIII века.
До отмены крепостного права оставалось более столетия, и крупный земельный собственник — Меншиков не постеснялся нажимом отхватить пограничные угодья у казаков в украинском Почепе, а самих их попробовать обратить в крепостных. Дело завершилось скандалом: челобитчики дошли до царя. К этому времени, в начале 1720-х, казалось, что царское терпение готово лопнуть. Но вместо этого Петр ограничился требованием вернуть украденные деньги. Сговорились на 640 тыс. вместо миллиона. Остальную сумму государство Российское князю простило — в счет того, что деньгами измерить невозможно: викторий под Калишем, Лесной, Переволочной и Полтавой.
Нельзя исключать, что в глубине души Меншиков сам считал себя виноватым. В посланиях, которые за неграмотного князя заносил на бумагу секретарь Волков, сквозит жалобная нота. Бравый фельдмаршал на полном серьезе убеждал перенести дату начала ревизии с 1701 на 1710 год, чтобы недоимок вышло меньше, и постоянно просил о протекции Екатерину.
© ТАССВ 1727 году, когда ни царицы, ни царя в живых уже не было, обращаться оставалось только поверх земных владык — к Богу, что князь, отчаявшись, и сделал. Лишенный всех чинов и сосланный в Сибирь (в 1727-м, уже после смерти Петра, ему присвоили чин генералиссимуса, но спустя четыре месяца отобрали звание вместе со всем остальным по велению Петра II) Меншиков обнаружил скрывавшуюся дотоле сторону своей натуры — религиозность. Вместе с детьми он строил собственными руками избу и много времени проводил за чтением Библии.
Начавший жизнь в нищете светлейший князь и завершил ее в ней же в 1729 году, оставив после себя не денежный капитал, как можно было рассчитывать, а моральный. Благодарная память о Петровской эпохе позволила вернуться в Петербург княжеским детям. При императрице Анне Иоанновне Александру Меншикову-младшему возвратили аристократическое достоинство, а наследники светлейшего нашли себе место в дворянстве Российской империи.