Русский немец из Киева: 200 лет со дня рождения Николая Бунге

С точки зрения исторического повествования жизнь добросовестного чиновника довольно скучна. У недобросовестного можно отыскать хотя бы любопытные аферы или авантюры. С персонажами из иных сфер еще проще.

У военных и политиков всегда найдутся громкие победы или хотя бы трагические поражения. О художниках и творцах лучше всего расскажут их картины и произведения.

А что у честного бюрократа? Не так уж много того, из чего складывается яркая история.

И все же попробуем рассказать об одном бескорыстном и добросовестном бюрократе. Он достоин нашей памяти в день 200-летия с его появления на свет.

"Миссионер европейской науки…"

Николай Христианович Бунге родился ровно два века назад, 23 ноября (по новому стилю) 1823 года. Его отец, выходец из Германии и выпускник Петербургского медико-хирургического института, заведовал лучшей аптекой Киева. В настоящий момент он считается первым врачом-педиатром в этом древнем городе на Днепре.

Мать же Николая Христиановича тоже происходила из немецкой семьи, но давно обрусевшей. Она плохо владела языком предков, поэтому с маленьким сыном разговаривала только на русском — не частая ситуация в верхах общества той эпохи, где масса элиты с детства общалась преимущественно на иностранных наречиях. А семья владельца аптеки и выпускника вуза (то есть дворянина по законам Российской империи) — это в позапрошлом столетии именно часть элиты общества: не аристократические верхи, но куда выше большинства.

Так что маленькому Коле Бунге повезло родиться в полной и обеспеченной семье с хорошими перспективами. К тому же мальчик и сам оказался талантлив — в 1841 году окончил с золотой медалью лучшую киевскую гимназию.

Его дед и отец, как и большинство родственников по мужской линии, были медиками. Родной дядя, младший брат отца, к тому времени стал проректором Московского университета и деканом медицинского факультета. Однако юный Николай Бунге выбрал совсем иную стезю — поступил на юридический факультет Киевского университета.

Штудируя законы и кодексы, он особенно увлекся экономическими дисциплинами. И с тех пор экономика во всех ее проявлениях стала главным призванием этого русского немца из Киева. По окончании университета Бунге защитил диссертацию о торговом законодательстве Петра I.

Трудовую деятельность молодой магистр государственного права начал преподавателем юридических наук в Нежинском лицее — тогда одном из лучших учебных заведений в "малороссийских губерниях" (среди известных выпускников был, например, Николай Гоголь). Один из лицеистов позднее так вспоминал молодого преподавателя Бунге: "Николай Христианович, брезгливо относившийся ко всему непросвещенному и грубому, был очень склонен к сарказму и насмешке. Но в нем живой и находчивый ум сочетался с мягким, благородным сердцем… Он страстно любил науку и верил в силу знаний".

Юность и молодость Николая Бунге пришлись на николаевскую эпоху — долгий период правления его царственного тезки, императора Николая I. И это, конечно, не могло не наложить свой отпечаток — в эпоху жесткого огосударствления всего и вся Бунге, как и многие его молодые современники, в пику господствующей атмосфере рос сторонником либеральных взглядов.

"В тогдашней крепостнической атмосфере повеяло живительным духом уважения к человеческой личности и гражданскому равенству. В уездном захолустье Бунге явился усердным миссионером европейской науки и гражданственности…" — еще одна его яркая характеристика от лицейского ученика. Впрочем, как мы увидим далее, Бунге отнюдь не стал типичным "либералом" своей эпохи — его понимание политики и жизни было куда сложнее.

"Осторожный мыслитель"

В 1850 году Николай Бунге возвращается в Киевский университет, но уже не как студент, а в роли преподавателя кафедры экономики. Через два года защищает докторскую диссертацию "Теория кредита". Его научная работа сразу же выходит отдельной книгой — отныне он по праву занимает видное место среди немногочисленных в ту эпоху отечественных экономистов.

Молодой и блестящий профессор-интеллектуал пользовался неизменным уважением. Сохранилось немало удивительно восторженных воспоминаний его учеников: "Что влекло нас, молодых студентов, к этому осторожному мыслителю, аудитория которого была полна слушателей?.. Это была не одна мощная сила ума и учености, перед которой мы преклонялись. Молодым сердцем мы чуяли, что в нашем осторожном и сдержанном профессоре, в нашем холодном мудреце, как мы его в шутку называли, есть что-то нам родное и близкое… За его иронической улыбкой, которая так часто смущала и которой мы так боялись, от нас не скрылось отзывчивое и бесконечно доброе сердце".

Со сменой монархов и сменой эпох "осторожный мыслитель" Бунге становится несколько менее осторожным. При новом царе Александре II киевский профессор активно публикуется в столичных СМИ, споря о политике и экономике, приобретая не только научный, но и общественный авторитет. Любопытна и показательна цитата из статьи Бунге тех лет: "Русский народ, по свойствам своего характера мало способный к систематической постоянной мелкой повседневной борьбе и усилиям, может в минуты подъема духа делать под руководством единой твердой власти такие шаги и успехи, которые граничат с чудесами".

Напомним: те годы — это эпоха отмены крепостничества и период обостренных споров о путях развития российского общества и государства. В 1859 году на пике таких дискуссий 36-летний доктор наук Бунге становится ректором Киевского университета. И в том же году его призывают в Петербург для участия в работе правительственной комиссии по отмене крепостного права. Молодой педагог и ученый впервые прикасается к высшим государственным сферам.

Работая в той комиссии, он искренне пытался совместить несовместимое — учесть интересы и помещиков, и крестьян. Задача, в сущности, невыполнимая, но по итогам работы профессор Бунге получает титул действительного статского советника, то есть становится гражданским генералом.

"Такого высокого чина профессора еще не получали…"

Самому профессору, ставшему гражданским генералом, этот взлет на пользу не пошел. Ему откровенно завидовали, к тому же Киевский университет — многонациональный, как сам город, как сама Российская империя — в те годы сотрясала масса внутренних интриг и склок. В университетских стенах соперничали "немецкая", "польская", "малороссийская" партии, уже зарождалось революционное движение в среде студентов, да и сами профессора зачастую просто конкурировали друг с другом.

Неудивительно, что Бунге, привыкший к спокойной научной работе, считал свое ректорство "настоящей кабалой".

В 1862 году он покидает ректорский пост. Но, что любопытно, в следующие два десятилетия он еще дважды будет возглавлять родной ему Киевский университет. Показательный факт — в 1871 году профессора, погрязшие в склоках, вновь изберут Бунге ректором, нуждаясь в его авторитете третейского судьи, а спустя четыре года проголосуют против его переизбрания, обвинив в "популярничанье перед молодежью". Но еще через три года, когда его преемник провалится и досрочно уйдет, Бунге изберут на пост ректора вновь.

Все это едва ли добавило "либералу" Бунге любви и уважения к столь хаотичной демократии. Зато вне университетских стен жизнь профессора с генеральским чином развивалась крайне успешно. В 1862 году, через несколько месяцев после ухода с ректорского поста, он становится директором Киевской конторы Государственного банка — то есть возглавляет третий по значению в империи филиал самого важного финансового учреждения.

Осенью следующего, 1863 года Николай Бунге становится вхож в царскую семью — преподает финансовое право наследнику императора Александра II. Бунге явно был талантливым педагогом — цесаревич Николай Александрович под его влиянием увлекся этой сугубо научной темой. Будущий император захотел прослушать более углубленный курс, но вскоре скончался от туберкулезного менингита.

С тех пор в царской семье не только хорошо знали Бунге, но и сохраняли к нему особо уважительное отношение. Младший брат умершего цесаревича, будущий император Александр III, именно с тех пор привечал киевского профессора, не раз апеллируя к его научному авторитету.

В последующие годы Николая Бунге неоднократно приглашали в Петербург занять высшие государственные должности. Профессор неизменно отказывался — его старенькая мама не желала покидать Киев. Лишь после ее смерти он решил оставить город на Днепре.

"Был более ученым, нежели министром…"

Летом 1880 года в имперском Петербурге встал вопрос о назначении нового товарища для министра финансов. Термином "товарищ" в ту эпоху официально именовали ближайших помощников и заместителей. Действующий глава Минфина тогда предложил свои кандидатуры, но царь Александр II указал на Бунге и жестко заявил своему министру: "Я желаю видеть его твоим товарищем".

Пройдет менее года, и Бунге станет уже не товарищем, а полноправным министром финансов Российской империи. Станет в весьма тяжелый для отечественных финансов период — только что отгремевшая война с Турцией принесла полтора миллиарда рублей убытков, а общие долги царской казны равнялись всем доходам госбюджета почти за десятилетие.

Российскими финансами Бунге заведовал шесть лет. В оценке его деятельности, пожалуй, стоит согласиться с Сергеем Витте, другим куда более известным в нашей истории главой царского Минфина. Неизменно высоко отзываясь об интеллекте и честности своего предшественника, Витте все же заметил в своих мемуарах, что "Бунге был более профессором и ученым, нежели министром…".

Действительно, каких-то внешне эффектных свершений у Бунге во время его министерской эпопеи в 1881–1886 годах не было. И все же, глядя на закат XIX столетия из нашего времени, стоит признать, что именно бывшему киевскому профессору в чине главы Минфина принадлежит несколько крайне важных, даже эпохальных свершений.

Именно Бунге начал модернизировать отечественную налоговую систему — до него она сохраняла массу откровенно средневековых пережитков. Например, вся наша современная система налогообложения основана на расчете прибыли и взимании доли с нее. Но до министра Бунге никаких налогов на прибыль в России не было! Налогообложение производства и торговли со времен допетровской Руси основывалось на откупах и, говоря современным языком, патентах. И лишь в 1885 году министр Бунге впервые ввел налогообложение прибыли. Тогда же по его инициативе впервые ввели налог на доходы с акций и ценных бумаг.

Одновременно Николай Бунге отменил самый неудобный и обременительный для большинства населения налог — подушную подать. Со времен Петра I с каждой "души" мужского пола из "податных сословий" ежегодно взималась в казну сумма, не зависевшая от доходов и состояния налогоплательщика. Бунге отменил эту старинную дань и тем самым не только заметно облегчил положение крестьянства, но и по факту способствовал развитию внутреннего потребительского рынка, вернув на него десятки миллионов царских рублей, ранее изымаемых подушной податью.

Еще одно важнейшее свершение Николая Бунге, особенно важное, если смотреть из наших дней, — появление трудового законодательства. В ту эпоху, поясним, царское Министерство финансов занималось не исключительно деньгами, но и регулированием промышленной сферы. Поэтому еще в 1880 году, будучи только заместителем главы Минфина, Бунге в аналитическом докладе "Об улучшении положения промышленности" констатировал: "Россия не имеет законов, регулирующих наемный труд…".

Действительно, до Бунге отношения работников и частных нанимателей государством никак не регламентировались. При том в Российской империи росло количество заводов и фабрик, и уже прокатилась первая волна пролетарских забастовок. Министр Бунге, понимая всю нарастающую важность "рабочего вопроса", одним из первых занялся разработкой трудового законодательства. По его инициативе в 1882 году приняли нормативный акт, впервые хотя бы частично регулирующий условия трудового найма и продолжительность рабочего дня, — закон "О малолетних, работающих на заводах, фабриках и мануфактурах".

Новый закон запрещал использовать на заводах и фабриках труд детей до 12 лет, а рабочий день подростков до 15 лет ограничивался восемью часами. Эти нововведения Бунге для его эпохи стали почти революционными и встретили яростное сопротивление хозяев российской промышленности, добившихся отсрочки введения нового закона на два года. Но все же запомним — наш давно всем привычный восьмичасовой рабочий день в юридическом смысле рождался из начинаний Николая Христиановича Бунге.

"Неизбежно несовершенство…"

По свидетельствам всех современников и мемуаристов, Бунге стал одним из немногих министров финансов, кто, занимая такой пост, не сделал себе внушительного состояния. Все его коллеги по эпохе и креслу главы Минфина — Абаза, Вышнеградский, знаменитый Витте — не удержались от соблазнов использовать свой пост хотя бы для обогащения в рамках закона. Николай Бунге остался в этом смысле максимально честным и щепетильным.

Покинув в 1886 году пост главы Минфина, следующие девять лет, вплоть до смерти, он возглавлял Комитет министров Российской империи. На самых вершинах власти бывшему министру вновь пришлось вспомнить и свои педагогические навыки — несколько лет Бунге преподавал политэкономию, статистику и финансы очередному царскому наследнику, будущему последнему императору Николаю II.

Когда в 1892 году цесаревич Николай стал главой комитета по постройке Транссибирской железной дороги, то заместителем к нему назначили именно Бунге. "Между ними установились такие отношения, что наследник не будет обижаться, если Бунге станет до известной степени его направлять…" — писал об этом назначении Витте, к тому времени уже сам возглавивший Минфин и хорошо знавший отношения наивысших сфер царской империи.

Незадолго до смерти Николай Бунге создал две книги. Одна называлась вполне по-профессорски — "Очерки политико-экономической литературы". Название второй он дал куда более необычное — "Загробные заметки". По сути, обе книги представляли собой завещание, но не личное — то был последний наказ от политика и экономиста.

На страницах "загробных" трудов умирающий Бунге пытался критиковать обе крайности своей эпохи — неограниченный либерализм и набиравший силу марксизм. Знаменитого Адама Смита он критиковал за "универсализм", абсолютизацию "личной выгоды" и применение закономерностей экономики без учета "национальной стихии". Марксу от Бунге досталось за "обращение к хищническим инстинктам обездоленного человечества". Впрочем, в этой антимарксистской критике слишком заметна обида экономиста на быстро растущую популярность конкурирующего экономического учения. Зато абсолютно бесспорным выглядит один из последних выводов профессора и государственного деятеля Бунге: "Неизбежно несовершенство, как человеческих обществ, так и самого человека".