Авиастроитель Михаил Каганович: самоубийство в Совнаркоме

В рассекреченных архивных материалах содержится немало неизвестных подробностей об уголовных делах, которые заводились в сталинскую эпоху на видных деятелей советской авиации 1. Весной 1941-го наркомат госбезопасности (НКГБ) СССР развернул бурную деятельность в отношении "вредительской антисоветской организации", которой якобы руководил старший брат верного соратника Сталина Лазаря Кагановича, недавний нарком авиационной промышленности 52-летний Михаил Моисеевич Каганович. 1 июля 1941 г., не дожидаясь ареста, он покончил с собой выстрелом из личного пистолета.

Cамоубийство в Совнаркоме: бывший нарком авиапромышленности не стал дожидаться ареста — © Википедия // М.М. Каганович (1888-1941)

В Казань на исправление

Михаил Каганович появился на свет 16 октября 1888 г. в деревне Кабаны Радомысльского уезда Киевской губернии. Еще в юности в 1905 г. первым среди пяти братьев Кагановичей вступил в ряды партии большевиков. Получив начальное образование, с 14 лет работал сначала в местечке Иванков, а затем в Киеве. В воспоминаниях Л.М. Кагановича находим хвалебные оценки брата Михаила как "бесстрашного революционера", под влиянием которого Лазарь в 1911 г. вступил в партию большевиков и по протекции которого устроился в Киеве рабочим на склад металлолома. В анкетах Михаил значился "рабочим-металлистом"; по словам Лазаря, брат с риском для жизни починял протекающие киевские железные крыши 2.

Октябрь 1917-го круто изменил жизнь семьи Кагановичей. Ставший уже в 1920-е гг. одним из советских "больших вождей" Лазарь помогал с карьерой остальным четверым братьям: помимо Михаила, видные должности заняли Израиль, Арон и Юлий Кагановичи. Михаил Моисеевич в 1927 г. перебрался в Москву, а с октября 1937-го достиг самых значительных постов в своей биографии, возглавив сначала большой наркомат оборонной промышленности, а затем отделившийся от него наркомат авиационной промышленности (НКАП).

В январе 1940 г. его сняли с должности наркома и отправили в Казань руководить крупным авиазаводом N 124. 21 февраля 1941 г. читатели советских центральных газет узнали о нем любопытную информацию из резолюции XVIII партийной конференции:

"Предупредить т. Кагановича М.М., который, будучи наркомом авиационной промышленности, работал плохо, что если он не исправится и на новой работе, не выполнит поручений партии и правительства, то будет выведен из состава членов ЦК ВКП(б) и снят с руководящей работы" 3.

Критика в характерном сталинском стиле звучала сурово, но Михаил Моисеевич еще легко отделался - в той же резолюции из членов ЦК были исключены четверо, в том числе известный директор автозавода Иван Лихачев, а из кандидатов в члены ЦК - сразу 15 человек, включая супругу Молотова Полину Жемчужину.

Публичный нагоняй по идее не означал скорых дальнейших неприятностей: под "поручениями партии и правительства" имелось в виду ускорение серийного производства бомбардировщика ТБ-74, и Михаил Моисеевич энергично взялся за дело:

"М.М. Каганович на новом месте работы отнюдь не сидел сложа руки: учитывая объективные трудности с обеспечением ТБ-7 моторами, он изыскивал резервы и варианты комплектации, работал со смежниками-поставщиками, а сам завод, не останавливаясь, собирал планеры и укомплектовывал их двигателями, что называется, "с колес". И это позволило руководству страны 29 июня [1941 г.] дать разрешение на формирование первого авиаполка на ТБ-7" 5.

Казанский авиазавод N 124 был хронически проблемной стройкой первых пятилеток. В проект вкладывались миллионы рублей бюджетных средств, но предприятие работало с большими перебоями. С апреля 1938 г. до назначения Кагановича здесь сменились три директора, двое из них, Лев Шаханин и Семен Баринов, были арестованы. Грамотный и инициативный Шаханин был объявлен руководителем "вредительской антисоветской организации в авиапроме" после несчастного случая: 10 марта 1938 г. на заводе обвалилась крыша главного здания самолетостроительного комплекса.

Сталин начертал резолюцию на записке Ежова от 24 марта с просьбой об аресте Шаханина: "Найти замену, потом арестовать" 6. Директора арестовали 25 апреля и расстреляли 20 сентября 1938 г. Замена оказалась неудачной: Баринов был арестован по обвинению в завышении стоимости самолетов, антисоветских высказываниях и т.д. 7.

Пьеса драматурга Меркулова

Назначение Михаила Кагановича, остававшегося членом ЦК ВКП(б), в целом положительно сказалось на работе авиазавода N 124. Но тучи над бывшим наркомом продолжали сгущаться и после XVIII партконференции. Инициативу проявил ставленник Берии Всеволод Меркулов (1895-1953). 3 февраля 1941 г. он возглавил выделенный из состава НКВД наркомат госбезопасности. В свободное от службы время он писал пьесы для театра, опыт драматурга пригодился ему и на сей раз. Первого мая 1941-го, пока вся страна праздновала последний предвоенный Первомай, Меркулов направил Сталину письмо, из которого вождь впервые узнал "о принадлежности М. Кагановича к антисоветской организации в авиационной промышленности" 8.

Фамилия и должность Кагановича были от руки аккуратным почерком вписаны в письмо Сталину: машинисткам НКГБ такие подробности знать не полагалось. Завязка у задуманной Меркуловым драмы была скромной: обвинения в адрес Михаила Моисеевича базировались на словах одного-единственного свидетеля - ответственного работника наркомата авиапромышленности Бориса Акимова, допрошенного 22 апреля 1941-го.

Раскручивать же дело об очередной "вредительской антисоветской организации" начали 27 марта, когда в ходе допроса авиационного инженера Евсея Брискина всплыла информация о том, что "координирует всю работу и руководит вредительской организацией в наркомате авиационной промышленности заместитель наркома Баландин Василий Петрович"9. Фамилию Баландина (1904-1973) столь же аккуратно вписали от руки - он был исключительно ценным организатором авиапромышленности. В начале июня 1941 г. Василия Петровича арестовали, но уже в августе выпустили с санкции Сталина и вернули должность замнаркома: во время войны такими специалистами разбрасываться не пристало.

Весной 1941-го с санкции того же Сталина Баландин был назначен ближайшим помощником Михаила Кагановича во "вредительской организации". Брискина и Акимова допрашивал один и тот же опытный следователь, лейтенант госбезопасности Сергей Кушнерев (1902-1956). Брискин с Баландиным вообще знаком не был, информацию о его вредительстве он якобы получил от ответственного работника НКАП Анисима Каминского. Потянув за эту тонкую ниточку, Кушнерев добился от Акимова подробных показаний на Баландина и Михаила Кагановича. Роли в драме теперь были распределены так: Каганович был представлен Сталину как "руководитель антисоветской вредительской организации в авиационной промышленности", прежний руководитель Баландин был аттестован как "руководящий участник вредительской организации в авиационной промышленности" 10.

Навет "немецкого шпиона"

При всей подробности показаний Бориса Акимова доказательства вредительской деятельности Михаила Кагановича выглядели весьма бледно. Акимов лично с Кагановичем не общался, а о его принадлежности к "антисоветской организации" узнал от своего начальника, руководителя 4-го главка НКАП Ивана Михайлова. Каганович якобы "окажет необходимую поддержку и в случае возможных осложнений всегда сумеет выручить, так как является "нашим человеком"" 11. И на этом все, ничего конкретного о происках "нашего человека".

А вот с Василием Баландиным Акимов в конце 1939 г. установил непосредственный контакт. На допросе он многое поведал об антисоветских разговорах с ним, что-то из сказанного очень похоже на правду, как, например, оценка итогов советско-финской войны: "Баландин прямо заявил, что Красная Армия к войне оказалась неподготовленной, а ее командный состав в боевой обстановке обнаружил неумение применять сложную технику, находящуюся на вооружении армии" 12. Сталина же при чтении показаний Акимова наверняка возмутили не столько высказывания Баландина о роспуске колхозов или о форсировании развития легкой промышленности, а замечание о том, что тот "весьма сожалеет о снятии М. Кагановича" с поста наркома, "так как без него будет работать значительно труднее" 13. Сомневаться в кадровых решениях вождя не позволено никому, и такая строптивость должна была дорого обойтись несогласным.

Меркулов хорошо понимал шаткость представленных им обвинений и отдельно подчеркнул свою причастность к делу: "Арестованные Акимов Б.В. и Брискин Е.И. были мною допрошены и свои показания подтвердили" 14. Правда, материалы этих допросов Сталину не посылались. Авиационный инженер Акимов признался еще и в том, что с 1932 г. якобы является агентом германской разведки 15.

Недостающее звено показаний

Сталин проявил большой интерес к письму Меркулова от 1 мая 1941 г. и дал указания арестовать некоторых из упомянутых в показаниях Акимова и Брискина лиц 16. Новое письмо наркома госбезопасности вождю от 12 мая содержит материалы их предварительных допросов. Признания одного из вновь арестованных - начальника планового отдела НКАП Леонида Водяницкого - стали роковыми для Михаила Кагановича. 35-летний Водяницкий был ближайшим помощником Михаила Моисеевича в бытность того наркомом, участвовал в написании его речей и вообще знал слишком много.

Вот что доложил Меркулов Сталину: "Арестованный Водяницкий Л.И. показал, что с конца 1937 года по работе в наркоматах оборонной, а затем авиационной промышленности являлся доверенным лицом Кагановича М.М., который с ним неоднократно делился своими враждебными партии взглядами.

По показаниям Водяницкого, в беседах с ним Каганович М.М. заявлял, что проводимая руководством партии линия в области хозяйственной якобы неправильна, планирование оказывается несостоятельным и не ведет к упорядочению положения в народном хозяйстве, в результате с каждым годом возрастают трудности материально-технического снабжения промышленности.

Систему руководства промышленностью Каганович М.М. считал порочной, так как сверху преподносятся готовые планы, по его мнению, завышенные и нереальные, в особенности для оборонной промышленности, а инициатива хозяйственников стеснена.

Каганович М.М. высказывал резкое недовольство арестами, а также выдвижением новых, молодых кадров и в 1939 г. говорил Водяницкому, что партией якобы взята линия на "избиение" и "затирание" старых кадров. Одновременно Каганович М.М. утверждал, что положение евреев в СССР будет, мол, ухудшаться и высказывал шовинистические настроения.

При составлении в 1938-1939 гг. отчетов и докладных записок в ЦК ВКП(б) и СНК СССР Каганович М.М. давал Водяницкому установку выпячивать положительные стороны авиационной промышленности и замазывать ее отставание в опытном строительстве, освоении и выпуске современных конструкций самолетов и моторов" 17.

Роковая ставка

Именно такой информации и не хватало Сталину для того, чтобы убедиться в том, что Михаил Каганович - тот самый "руководитель антисоветской вредительской организации", убежденный противник сталинской политики, а вдобавок еще и шовинист. Теперь все было готово к очередному сфабрикованному судебному процессу против вредителей в авиапроме и шире - в оборонной промышленности.

Михаила Моисеевича Кагановича так и не арестовали. Его дальнейшая судьба по источникам пока прослеживается не слишком четко. В 1991 г. незадолго до смерти Л.М. Каганович беседовал с известным историком, академиком РАН Г.А. Куманевым и изложил известную ему версию событий. В ней фигурирует очная ставка с участием Маленкова, Берии и Микояна, устроенная в Совнаркоме СССР Михаилу Кагановичу с остальными обвиняемыми по делу "вредительской организации":

"И вот вызвали Ванникова и других, устроили очную ставку. Ну, эти показывают одно, а Михаил был горячий человек, чуть не с кулаками на них. Кричал: "Сволочи, мерзавцы, вы врете" и т.д., и проч. Ну, при них ничего не могли обсуждать, вывели арестованных, а Михаилу говорят: "Ты иди, пожалуйста, в приемную, посиди, мы тебя вызовем еще раз. А тут мы обсудим". Только начали обсуждать, к ним вбегают из приемной и говорят, что Михаил Каганович застрелился. Он действительно вышел в приемную, одни говорят, в уборную, другие говорят, в коридор. У него при себе был револьвер, и он застрелился. Он человек был горячий, темпераментный. И, кроме того, он человек был решительный и решил: в следственную тюрьму не пойду. И лучше умереть, чем идти в следственную тюрьму" 18.

Самого Лазаря Моисеевича на очной ставке не было, и точность этой информации может быть неполной. В любом случае Михаил Моисеевич Каганович уже в мае 1941 г. вследствие показаний на допросах его сослуживцев оказался в угрожаемом положении, из которого было только два выхода. Первый предполагал судебный процесс, обвинительный приговор вплоть до смертного и возможную опалу всех братьев Кагановичей вплоть до Лазаря. Второй выход подразумевал самоубийство.

Михаила Кагановича похоронили без почестей, но на Новодевичьем кладбище. Процесс по делу якобы руководимой им "вредительской антисоветской организации" так и не состоялся, посмертно его обвиняли уже не во вредительстве, а в принадлежности к "правотроцкистской оппозиции".

7 мая 1953 г., спустя два месяца после смерти Сталина, Президиум ЦК КПСС по предложению Берии постановил "признать материалы быв. НКГБ СССР в отношении Кагановича Михаила Моисеевича клеветническими и принять предложение МВД СССР о полной реабилитации тов. Кагановича М.М.". Его вдове Цицилии Юльевне выдали единовременное пособие в размере 50 тыс. рублей и назначили пожизненную пенсию - 2000 рублей в месяц 19.

_______________________________

1. См.: Борисёнок Ю., Мозохин О. Авиашарашка: от чудо-конструкторов до пьяниц // Родина. 2021. N 5. С. 114-117.

2. Каганович Л.М. Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работника. М., 2003. С. 38-40, 56-57.

3. Красная звезда. 1941. 21 февраля. С. 1.

4. Четырехмоторный гигант ТБ-7 (Пе-8) конструкции В.М. Петлякова стал важной вехой в истории советской авиации. На этих самолетах наши летчики в 1941 г. бомбили Берлин, в 1942 г. В.М. Молотов летал в Англию и США, а после войны на Пе-8 осваивали Арктику.

5. Маргулёв И. Минувшее - живи! (Из истории Казанского авиазавода). М., 2007. С. 128.

6. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 348. Л. 64.

7. Там же. Л. 93-97.

8. Там же. Л. 98.

9. Там же. Л. 156.

10. Там же. Л. 139.

11. Там же. Л. 97-98.

12. Там же. Л. 123.

13. Там же. Л. 123-125.

14. Там же. Л. 101.

15. Акимов показал, что во время длительной командировки в Германии его сдал тамошним спецслужбам немец, женатый на сестре его жены. Это был известный писатель, композитор, известный деятель культуры авангарда, коммунист Герварт Вальден (1878-1941). В 1930-х гг. он переселился в СССР. Версия о его шпионстве как "резидента немецкой разведки" и тесном знакомстве с авиационными технологиями, которую красочно представил на допросе Акимов, весьма сомнительна. Но Вальдену она стоила жизни: его арестовали, а в конце октября 1941 г. он скончался в заключении близ Саратова от истощения. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 348. Л. 129-138.

16. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 348. Л. 169.

17. Там же. Л. 170-171.

18. Куманев Г.А. Говорят сталинские наркомы. Смоленск, 2005. С. 105.

19. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 348. Л. 179.