Кто и зачем приезжал к "Крокусу" в первые часы после трагедии?

Двадцать второго марта, девять часов вечера, вестибюль станции метро "Строгино". Люди входят и выходят, все как обычно, но несколько человек выделяются из толпы. Среди них молодая пара - она в черной юбке и черной кофте, волосы тоже черные, на нем такого же цвета брюки и рубашка. На обоих нет верхней одежды, в глазах растерянность.

- Ребята, вы оттуда? - спрашивают прохожие.

Молодые молчат, утыкаются в телефон. Метрах в десяти от них еще одна пара -лет сорока, тоже в типично панковском наряде и тоже без верхней одежды.

Столпившиеся вокруг москвичи ведут себя по-разному.

Кто-то набирает "03". Кто-то включает камеры и бессмысленно снимает все происходящее, кто-то предлагает девушкам свои куртки. Но никто ни о чем поклонников "Пикника" больше не спрашивает.

Парень - он представится Сашей - чуть позже все-таки расскажет:

- Мы только разделись, уже подходили к балкону, тут шум, крики, на нас побежала толпа, кричат - бегом отсюда. Я схватил свою девушку, и дальше помню беготню, опять крики, охранники что-то показывают, что-то разбивается… Потом улица, мы бегом к метро. Что-то случилось в зале, мы уже в метро узнали.

Со стороны МКАДа несется вой сирен, и уже в Строгино чувствуется запах гари. К метро подъезжает скорая. От медицинской помощи все четверкой отказываются, садятся в подъехавшее такси.

Добираюсь до "Крокуса". Над концертным залом валит черный дым, стеклянные стены отражают сотни мигалок, слышна пульсация вертолетных лопастей, все гудит, сигналит.

Вдоль МКАДа стоят десятки машин, водители и пассажиры - рядом. Кто зачем приехал, видно сразу. Одни снимают пожар на телефон и рассылают знакомым, другие подходят к сотрудникам ГИБДД, спрашивают, нельзя ли узнать у спецслужб, какая нужна помощь?

- Я только на днях вернулся из зоны спецоперации, - рассказывает Сергей, - когда прочитал, что здесь происходит, сразу прыгнул в машину и примчался. Могу и медпомощь оказать, и оружие взять, если потребуется. Или просто увезти пострадавших в больницу.

Останавливается такси. Водитель, совсем молодой парень, тоже - к инспекторам: у меня есть вода, медикаменты, кому отдать?

В это же время мимо проезжают тысячи машин, все окна открыты, из них торчат телефоны.

Над концертным залом начинает рушиться горящая крыша.

Стоящий на обочине мужик начинает улюлюкать что-то на незнаком наречии и снимать себя на фоне открытого пламени, кому-то на экране телефона машет рукой.

Еще один мужчина залезает на барьерное ограждение и ведет прямую трансляцию - рассказывает родне, где он и какая "тут жесть".

За весь вечер и полночи около "Крокуса", я увижу еще с десяток людей, которые явно не могли отличить реальность от какой-нибудь компьютерной игры или шоу. Не все из них были молодые, в основном мужчины лет сорока, на вид типичные строители или таксисты. На замечания они реагировали остро, некоторые - парни в спортивных костюмах с тремя полосками - пытались даже подраться с неравнодушными - и все это на фоне горящего здания, на фоне спасательной операции, на фоне погибших, чьи тела выносили на улицу.

Кому горе, а кому повод заработать очки в онлайне.

В небе кружат уже несколько вертолетов, один из них садится на парковке, к нему несут раненых. Остальные улетают в сторону реки, и вскоре возвращаются с водой. Вертушки скрываются в плотном смоге и на несколько секунд их не видно, слышны только как еще уцелевшие окна отражают вибрацию лопастей. Но вот вертолеты вырываются из дыма, разворачиваются - снова к реке.

"Вау, я снял, как они тушат", - кричит кто-то из зевак.

По МКАДу несутся автомобили спецслужб, им нет числа. И вот все пространство от "Крокуса" до трассы уже заполнено маяками - море голубого света.

В считанных метрах от парковки работают съемочные группы, репортеры ведут прямые включения. К ним нет вопросов, это их работа.

Со стороны отеля "Аквариум" начинается движение. Бойцы Росгвардии выстраиваются в цепочку перпендикулярно зданию, в руках оружие, фонари.

Журналистов гонят с парковки, просят подняться к трассе.

"Тут небезопасно, уходите", - кричат стоящие в оцеплении спецслужбы.

Когда мы поднимаемся наверх, линия росгвардейцев начинает прочесывать парковку, заглядывают под днища машин, светят фонарями в окна.

К этому времени все припаркованные машины с обочины МКАДа убрали, останавливаться никому не разрешают.

Но неравнодушных не становится меньше. Люди идут с рюкзаками, наполненными водой, медикаментами. В толпе выделяются двое - они в камуфляжах, в касках, шевроны на рукавах обозначают их причастность к одному из клубов по тактической медицине, коих в Москве сейчас десятки, если не сотни.

- Мы бизнесмены, - говорит один из экипированных, - на свои деньги прошли курсы по медицине, помогаем фронту. Как узнали, что здесь происходит - приехали. Но пока не пропускают нас.

Для добровольных медиков сотрудники ГИБДД находят другое применение - отгонять толпу зевак за бетонное заграждение, на мост через реку Москва. На сопротивление натыкаются тут же, снова чуть не до драки.

Спасатели продолжают биться с огнем, по периметру здания расставлены пожарные лестницы, судя по всему, готовятся к худшему - ветер к полуночи поднялся такой, что с земли поднимает на десятки метров пыль, она тут же смешивается со смогом. На некоторое время видимость становится практически нулевой. Вертолеты продолжают кружить, прибывает спецтехника. На парковку выходят кинологи с собаками.

В толпе зевак появляются пьяные, пытаются прорваться сквозь оцепление к месту трагедии. Их скручивают, досматривают, в рюкзаках - вода, медикаменты. Некоторые "спасители" лыка не вяжут, уверяют, что спешили на помощь. Хотя кому они в таком состоянии могли помочь - вопрос.

Около часа ночи над "Крокусом" черный дым сменился на белый. Это значило, что с открытым горением окончательно покончено. Спасательные вертолеты на 15-20 минут взяли паузу, очередной санитарный только что взял курс в сторону Москвы. На какое-то время весь район теракта погрузился в абсолютную тишину, тысячи маячков вспыхивали в темноте, но уже не отражались в окнах торгового центра. Их покрыла тяжелая копоть.

… Если говорить о тех, кто в страшные часы собирался вокруг "Крокуса" - то пришедших по зову трезвого разума, по зову сердца, конечно, было больше, чем пьяных и охотников за "черным контентом".

Еще больше настоящих граждан можно было увидеть на следующее утро в очередях к станциям забора крови, у стихийных мемориалов памяти, у больниц. Настоящая Россия была здесь, и, опять же, большинство их тех, кто сдавал кровь, кто нес игрушки и цветы, кто поил горячим чаем стоящих в очередях - это все молодые люди.

У мемориала напротив концертного зала днем в субботу плакала девушка, Анна, финансист. К ней тут же подбежали репортеры - у вас в здании кто-то остался, нет? Почему вы тогда здесь, почему вы в слезах?

"Потому что у меня есть душа" - тихо ответила Анна.

Окрашены в траурные цвета и аватарки сотен тысяч молодых людей в соцсетях, посты скорби идут сплошной лентой. Поколение гаджетов по-своему чувствуют горе, под фотографиями погибших часто можно увидеть примерно такой комментарий: "Вот она смерть: еще несколько часов назад она была онлайн, а теперь уже нет". Неуклюже, но от чистого сердца, сострадательно.

Как любое большое горе - теракт 22 марта показал нам в режиме онлайн, кто мы такие на самом деле. К счастью для страны, этот рентген открыл нам нас настоящих. Исключения, что встречались - в пределах погрешности. Это лечится.

Тем, кто погиб от рук нелюдей, за нас, оставшихся, не будет стыдно.