«Я рад быть подопытным кроликом у жены». Михаил Боярский — о любимой супруге, мушкетерах, Ирине Алферовой и Владимире Высоцком

В этом году фильму «Д'Артаньян и три мушкетера» исполняется 45 лет, а его режиссеру Георгию Юнгвальду-Хилькевичу исполнилось бы 90. Для Михаила Боярского роль Д'Артаньяна оказалась судьбоносной. Правда, сам он говорит, что срок Д'Артаньяна, судя по всему, истек. Кто из мушкетеров придумал ему прозвище Михей, как вышло, что о любви с Констанцией он узнал только после выхода фильма на экраны, почему держался подальше от Ирины Алферовой и почему стал подопытным у любимой жены — об этом и многом другом Михаил Боярский рассказал в беседе с «Мослентой». Ниже — его монолог.

Почему в следующей жизни Михаил Боярский будет москвичом — © РИА Новости

Про Д’Артаньяна и халтуру

Признаюсь: фильм «Д, Артаньян и три мушкетера» мне был не очень интересен. Я играл в театре Ленсовета во времена его расцвета и мог сниматься только в свободное время, которого у меня не было.

На пробы поехал больше для того, чтобы развеяться. Плохо помню, почему я отказался от ролей Рошфора и даже Атоса, а на Д’Артаньяна все же решил попробоваться. С Игорем Старыгиным мы вместе отправились к Хилькевичу, и он нас утвердил.

Знаю, что Д, Артаньяна должен был играть Владимир Высоцкий, но он отказался. Георгию Эмильевичу пришлось искать нового Д’Артаньяна и всех других мушкетеров. Должен признаться, что к этой картине в первое время я относился как к халтуре.

Про Ирину Алферову и неожиданную любовь

Трудно поверить, но о любви своего героя к Констанции я узнал, когда посмотрел фильм. Удивился тому, что Д’Артаньян очень любил Констанцию, а Констанция — Д’Артаньяна. Мы с Ириной Алферовой работали в крупных театрах, и времени у нас было в обрез. Ставилась камера, давались команды, и мы выполняли.

Во время съемок я думал, что у Д'Артаньяна и Констанции — просто флирт.

С Ириной я познакомился прямо на съемочной площадке. Я видел много красивых женщин, но Алферова произвела на меня сильное впечатление.

Она очень легкий человек, с хорошим юмором, очень отзывчивая и без звездных замашек. Мы много импровизировали. Я знал, что Ира — жена Саши Абдулова (он сыграл в фильме небольшую роль плотника), и во избежание сплетен и слухов держался как можно дальше от того места, где она находилась. За исключением необходимых съемочных ситуаций.

Про поклонников, поклонниц и мушкетерский поступок

В каждом городе, где снимали фильм, были поклонники и поклонницы. Игорь Старыгин собирал гвардии влюбленных женщин, тогда как я предпочитал сидеть в номере и смотреть футбол. Мужчины ходили толпами за Ириной Алферовой.

С нашей Констанцией был связан очень смешной случай. Во Львове снимали сцену, когда Констанция выводит Бекингема из дворца, и происходит нападение на герцога. Снимали поздним вечером. За ограждением стояла толпа.

Мы сделали один дубль — достаточно хорошо, второй — нормально. Ну и, чтобы не дай бог чего, решили сделать еще и третий дубль. Всё. Только мы приготовились, врывается какой-то человек из толпы, несется к Алферовой и крепко целует ее. Я бегу защищать Констанцию. Мужчина отвечает: «А вот теперь хоть в тюрьму». Тут же милиционеры подбежали, схватили его и повели за ограждение. Я успел подскочить к ним, объяснить, что мужчина повел себя как мушкетер. Ирочка тоже заступилась за него.

Про Игоря Старыгина и других московских мушкетеров

Единственным человеком, которого я узнавал по телефону сразу, был Игорь Старыгин. Только он называл меня Михей... Меня по-разному называют, но он почему-то выбрал именно Михей. Так повелось с первой встречи в Одессе, где мы пробовались на «Мушкетеров».

Как-то раз я зашел к нему в автобус, где он ожидал съемки, и вижу, что он грустный. Спрашиваю: «Игорек, что с тобой?» И после довольно длинной паузы он ответил: «Нутро». Я даже сразу не понял, что он имеет в виду, вроде ничего у него там не болит, а, судя по всему, болела душа.

Последний месяц своей жизни он находился в подавленном состоянии, хотя это было заметно только тем, кто его хорошо знал.

За время съемок все мушкетеры стали почти родственниками.

Игорь, Валька, Венька жили в Москве и общались если не каждую неделю, то каждый месяц. Я жил и живу в Петербурге и не общался с ними так часто, как они друг с другом. Каждый год, будучи в Москве, хожу к Игорю на могилу. Наливаю рюмочку, хотя сам давно не пью.

Про Высоцкого, о котором надо говорить всё

О нашем брате-артисте говорят много всего разного, и это неплохо. Разумеется, надо жить так, чтобы негатив не приставал. С другой стороны, когда об артисте говорят только хорошо — это просто беда. Артист должен быть разнообразен.

На мой взгляд, нельзя говорить о Высоцком только хорошее. Надо говорить все. И в этом «все» — прелесть хорошего артиста, который умеет во главу угла поставить то, что необходимо для роли. И ужас, и страх, и уродство — все должно быть в артисте. Огромная палитра для того, чтобы пользоваться этими красками для создания персонажей.

Про меня говорят: «Боярский вредный». Прекрасно. Значит что-то у меня еще есть свое. Не один же Д’Артаньян.

Сейчас мне говорят, что я очень похож на Боярского, и мне это льстит. Раньше называли только Д’Артаньяном. Срок годности этого мушкетера, видимо, истек.

Про личную жизнь

Сам я терпеть не могу влезать в чужие судьбы и не понимаю интереса к интимным вещам. Я никогда не хотел, чтобы кто-нибудь в мою жизнь заглядывал, спрашивал: «А почему вы не разводитесь до сих пор? А почему вы женились именно на Ларисе?» Это очень личное, никого не касающееся дело.

Сегодня обсуждают на всю страну свадьбы и разводы только те, кому больше заняться нечем, кто больше ничего не умеет. Моя личная жизнь — табу для других.

Про жену-худрука и домашние тренировки

Мы с Ларисой играем вместе в театре, как это было в молодости. Она стала худруком, а я как был артистом, так и остался. Лариса с утра до ночи тренируется на мне, чтобы добиться успеха в театре. Я не возражаю. Лучше на мне тренироваться, чем на других артистах с еще более тонкой душевной организацией.

Я даже рад быть подопытным кроликом у жены. Мы и поженились по дороге на репетицию. Я был в джинсах, она — в юбочке.

Про мысль стать офицером и непереносимость одиночества

Давно ловлю себя на мысли, что если бы мог начать все сначала, то в актеры бы не пошел. Стал бы или врачом, или офицером. Люблю быть частью чего-то необходимого и серьезного.

Еще я не люблю оставаться один нигде. На сцене или на площадке я часто был один. У хирурга есть помощники, у военного — надежные плечи за спиной. А одному оставаться для меня мучительно тяжело. Я не из породы одиночек.

И еще почти у всех актеров рано или поздно появляются женские качества. Есть и были исключения, как Юматов, Луспекаев, Стрежельчик, но их мало.

Про Москву и планы на следующую жизнь

В Москве я жил годами. Снимался, работал на ТВ. Жил в гостиницах. Москву люблю. Здесь невозможно остаться одному, а я этого и не хочу.

В Москве меня даже не раздражают люди с просьбами о фото или автографе. В следующей жизни буду москвичом.

Георгий Юнгвальд-Хилькевич