Барон Унгерн: почему царский офицер был признан монголами богом войны

Роман Фёдорович фон Унгерн-Штернберг, известный как «Безумный барон», остаётся одной из самых загадочных и противоречивых фигур Гражданской войны в России. Царский офицер, происходивший из старинного немецко-балтийского рода, он прославился не только своими военными подвигами, но и амбициозной мечтой о восстановлении империи Чингисхана. В Монголии, где Унгерн в 1921 году одержал ключевые победы, его почитали как «белого бога войны» и даже связывали с мифологическими образами буддийской традиции. Почему же этот русский генерал, далёкий от монгольской культуры, получил столь высокий статус в глазах монголов?

Монголия на рубеже эпох

Для понимания феномена Унгерна необходимо обратиться к исторической обстановке в Монголии начала XX века. После Синьхайской революции 1911 года Монголия провозгласила независимость от Китая, но в 1919 году китайские войска оккупировали страну, лишив её автономии и арестовав духовного лидера — Богдо-гэгэна VIII. Монголы, чья культура и религия были тесно связаны с буддизмом, находились в состоянии отчаяния, стремясь вернуть независимость и своего правителя.

В это время барон Унгерн, уже известный своей эксцентричностью и антибольшевистскими убеждениями, оказался в Забайкалье, где формировал Азиатскую конную дивизию. Его армия, состоявшая из русских казаков, монголов, бурят и других кочевых народов, стала инструментом для реализации его грандиозных планов. В 1920 году, когда Белое движение на Дальнем Востоке терпело поражение, Унгерн решил направить свои силы в Монголию, чтобы освободить её от китайской оккупации и использовать как плацдарм для борьбы с большевиками.

Харизма и военные успехи

Одной из главных причин, по которым монголы признали Унгерна «богом войны», была его исключительная храбрость и военный талант. Унгерн проявил себя как бесстрашный воин ещё во время Первой мировой войны, где он получил пять орденов за храбрость, несмотря на неоднократные ранения. Его сослуживцы, включая барона Петра Врангеля, отмечали, что Унгерн был скорее «партизаном-любителем» и «охотником-следопытом», чем типичным офицером, но его отвага граничила с безрассудством. Один из сослуживцев вспоминал: «Для того, чтобы так драться, надо или искать смерти, или точно знать, что ты не умрёшь».

В Монголии Унгерн продемонстрировал эти качества в полной мере. В октябре 1920 года его Азиатская дивизия, насчитывавшая около двух тысяч человек, начала штурм Урги (ныне Улан-Батор), где находился китайский гарнизон численностью в 15 тысяч солдат. Несмотря на поражения в первых атаках 26–27 октября и 2–4 ноября 1920 года, Унгерн не отступил. Он организовал умелую агитацию среди монголов, призывая их бороться за освобождение Богдо-гэгэна, и в феврале 1921 года успешно захватил Ургу. Этот триумф, достигнутый несмотря на численное превосходство противника, деморализовал китайцев и укрепил веру монголов в сверхъестественные способности барона.

Особенно впечатляющим был эпизод, когда Унгерн, одетый в монгольский халат с царскими погонами и орденом Святого Георгия, въехал в Ургу среди бела дня, чтобы разведать обстановку. Его дерзость и уверенность создали вокруг него ореол непобедимости, что усилило мистическое восприятие его личности.

Связь с буддизмом и мифология

Ещё одной причиной, по которой Унгерн стал «богом войны», было его глубокое увлечение буддизмом и уважение к монгольской культуре. Унгерн, изучавший монгольский язык и традиции ещё с 1913 года, когда он служил в Кобдо, искренне симпатизировал национально-освободительному движению монголов. Он видел в восстановлении власти Богдо-гэгэна не только политическую цель, но и духовную миссию. Унгерн мечтал о создании великой монархической империи, основанной на буддийских принципах, которая простиралась бы от Тихого океана до Каспия.

Монгольские ламы, впечатлённые его успехами, провозгласили Унгерна воплощением Махакалы — шестирукого божества войны и разрушения, защитника буддийского учения. В некоторых буддийских традициях Унгерн также ассоциировался с Гэсэром, легендарным героем и богом войны. Его брак с маньчжурской принцессой Цзи в 1919 году и ношение жёлтого монгольского халата, разрешённого Богдо-гэгэном, укрепили его статус «своего» среди монголов. Эти символы, включая знамя с буддийской свастикой и изображением Спаса Нерукотворного, подчёркивали его связь с местной культурой и религией.

Монголы, для которых буддизм был неотъемлемой частью жизни, видели в Унгерне не просто военного лидера, но и фигуру, наделённую божественной силой. Его способность выживать в боях, несмотря на многочисленные ранения, и его эксцентричное поведение, включая ночные прогулки по степи и общение с ламами, только усиливали эти верования.

Жестокость и мистический образ

Унгерн был известен не только храбростью, но и крайней жестокостью, что также способствовало его мифологизации. Его Азиатская дивизия, состоявшая из монголов, бурят и русских казаков, славилась беспощадностью к врагам. После взятия Урги в 1921 году Унгерн приказал казнить большевиков, евреев и тех, кого он считал предателями, что вызывало ужас даже среди его союзников. Однако для монголов, привыкших к суровым реалиям кочевой жизни, такая жестокость не была чем-то необычным, а скорее подчёркивала его силу и решимость.

Его эксцентричное поведение — жизнь в юрте, отказ от комфорта, вера в предсказания лам и пифий — создавало образ человека, неподвластного обычным человеческим слабостям. Монголы верили, что Унгерн обладает сверхъестественными способностями, и даже считали, что пули его не берут. Эти легенды, подкреплённые его военными успехами, сделали его в глазах местных жителей воплощением божества войны.

Поддержка народа

Освобождение Урги и восстановление власти Богдо-гэгэна VIII в феврале 1921 года принесли Унгерну огромную популярность среди монголов. Богдо-гэгэн присвоил ему титул «дархан-хошой-чин-вана» и ханский ранг, а также издал указ, обязывающий местных правителей подчиняться барону как «реставратору Монгольского государства». Для монголов Унгерн стал символом освобождения от китайского гнёта, что укрепило его статус героя.

Его армия, включавшая местных кочевников, видела в нём лидера, способного объединить разрозненные племена. Унгерн умело использовал антикитайские настроения, призывая монголов к борьбе за независимость. Его планы по созданию великой империи, хотя и утопические, находили отклик у тех, кто мечтал о возрождении былого величия Монголии.

Падение и наследие

Триумф Унгерна был недолгим. В мае 1921 года он попытался вторгнуться в Бурятию, чтобы продолжить борьбу с большевиками, но его дивизия была разбита Красной армией. В августе 1921 года его собственные офицеры, уставшие от его эксцентричных и жестоких методов, подняли мятеж. Унгерн был захвачен монгольским дивизионом и передан красным, а 15 сентября 1921 года расстрелян в Новониколаевске (ныне Новосибирск) по приказу Ленина.

Несмотря на трагический конец, образ Унгерна остался в памяти монголов. В Улан-Баторе ему установлен памятник, а в народных преданиях он до сих пор считается героем, освободившим Монголию. Его мифологический статус как «белого бога войны» сохраняется благодаря сочетанию военной доблести, харизмы и глубокого уважения к монгольской культуре.