Об Иване Федоровиче Крузенштерне люди обычно готовы вспомнить два факта: что он «человек и пароход» из «Простоквашино» и что он совершил первое русское кругосветное плавание. На самом деле, его биография была бы богата и без этого похода, ведь до него он шесть лет стажировался на британском флоте, стал настоящим русским корсаром Карибского моря, которого пытался взять на службу Джордж Вашингтон. После этого он крейсерствовал у берегов Индии и строил планы по завоеванию Россией мирового океана, сидя в Китае.

Последние великие путешественники

XVIII век был необычной эпохой в истории России, которая прошла под знаменем германизации ее элиты и завершилась воцарением чистокровной немки Екатерины II. Многие немцы приезжали из-за границы, пользуясь плодами «космополитичной эры», в которой лояльность была связана скорее с монархом и династией, чем с народом. Иван Крузенштерн, впрочем, был не из их числа, — он по праву мог называть себя и свою семью коренными жителями Российской империи. Род Крузенштернов с 1630-х годов жил в Эстляндии (Эстонии), а их родовое имение находилось под Таллином. В 1721 году эти земли вошли в состав России вместе со всеми жителями. Там 19 ноября 1770 года и родился мореплаватель. Сам Иван Федорович при рождении, разумеется, был не Иваном Федоровичем, а Адамом Иоганном фон Крузенштерном. Имя он русифицировал во время учебы в Морском кадетском корпусе, заведении не для слабых духом. Его директор, адмирал Голенищев-Кутузов, к работе относился небрежно и за учебным процессом особо не следил. Поэтому кадетов кормили чем попало, жили они в грязи и холоде, качество занятий было средним, в отношениях царила суровая дедовщина, а главным методом воздействия на учеников со стороны преподавателей были регулярные избиения. Такой выбор учебного заведения был крайне нетипичным для мальчика из дворянской семьи, а служба на флоте не была престижной, ведь он был создан меньше сотни лет назад. Кроме того, флот был сугубо прибрежным и абсолютно непохожим на могучие океанские эскадры Великобритании, Франции или Испании. Но Крузенштерн пошел туда не ради престижа. Он жил на излете эпохи великих географических открытий, и в год его рождения еще продолжалась первая крупная экспедиция Джеймса Кука. Его открытия не сходили с первых страниц европейских газет и занимали воображения всех мальчиков, которые сами мечтали ходить по морям, открывать земли и закрашивать белые пятна на карте. За тем Крузенштерн и пошел служить на флот, — в этом у биографов нет сомнений, поскольку еще с раннего детства он собирал книжки о путешествиях. Его младший товарищ по учебе, Юрий Лисянский, немало удивился, увидев у курсанта книжку про походы Беринга. Учеба в Морском кадетском корпусе должна была продолжаться шесть лет, но Крузенштерн не провел там и половины положенного срока. Началась война со Швецией на Балтике, и в 1787 году его, как и многих соучеников, досрочно произвели в гардемарины (звание курсанта старших курсов) и отправили служить на действующий флот в возрасте 17 лет.

Корсар Карибского моря

На флоте Крузенштерну невероятно повезло. Его направили на линейный корабль «Мстислав», которым командовал Григорий Муловский. В возрасте 31 года он считался одним из лучших офицеров флота и должен был возглавить кругосветное путешествие, запланированное царицей Екатериной. Крузенштерн прекрасно знал, кто такой Муловский, и мечтал с ним познакомиться, а теперь они служили на одном корабле. Гардемарин смог заинтересовать командира, втянул его в разговоры о далеких плаваниях и напросился в команду для кругосветного путешествия. Муловский пообещал его запомнить и иметь в виду. Первым морским боем для Крузенштерна стало Гогландское сражение 1788 года, в ходе которого шведы планировали высадить десант под Санкт-Петербургом, а русский флот под командованием адмирала Грейга пытался ему помешать. Несмотря на большие потери, эти планы удалось сорвать. Крузенштерн в той битве по большей части бегал по кораблю и разносил приказы командира, пробираясь через тела убитых и раненых под градом пуль и снарядов. Его мутило и тошнило, а на корабле он еще ориентировался плохо, но за отвагу и упорство после того боя его досрочно произвели в мичманы. Через год, в Эландском бою, в Муловского попало пушечное ядро прямо на глазах у Крузенштерна. Это лишило его не только командира и возможного будущего друга, но и самого реалистичного шанса исполнить мечту о путешествиях. Однако шанс этот подвернулся ему снова, — да такой, о котором и мечтать было нельзя. После войны, которая завершилась победой России и укреплением ее господства на Балтике, было возобновлено русско-английское соглашение. Согласно ему, русских морских офицеров отправляли на стажировку в Королевский флот, считавшийся лучшим в мире и демонстрировавший свой флаг везде, — от Санкт-Петербурга до Гаваны и от Лиссабона до Шанхая. Крузенштерн, произведенный на тот момент уже из мичманов в лейтенанты, стал одним из 16 офицеров, отобранных для стажировки. Он выбрал в качестве места службы Атлантику, и его старые друзья Лисянский и Баскаков последовали за ним. Там шла война с революционной Францией, и британский флот атаковал французские морские коммуникации всюду от Европы до колоний в Карибском море. Нападал на торговые корабли и Крузенштерн, неся службу на фрегате HMS Thetis. Так русские офицеры стали настоящими корсарами Карибского моря, впрочем сам Иван Федорович ничего на этом не заработал и все призовые деньги раздал матросам. Хоть ему и нравилась Англия как страна, но не нравились суровые порядки британского флота, где насаждалась в буквальном смысле палочная дисциплина. Матросы были там тягловым скотом, и нередко их заменяли, спаивая мужчин в портах и утаскивая их на корабль, когда они теряли сознание. Русский немец же старался относиться к ним по-человечески. close

Cleopatra тянет Thetis на буксире в сопровождении американского лоцмана // Royal Museums Greenwich

Биографам Крузенштерна всегда было непросто работать, поскольку его личные письма отличаются краткостью и скупостью деталей. Зато во время службы он все время составлял путевые заметки, атласы и в целом вел работу ученого-географа. В 1794 году Thetis сел на мель и потребовал ремонта, отчего у офицеров появилась возможность посетить только что созданные Соединенные Штаты. В Филадельфии, тогдашней столице, Крузенштерна встретил сам президент Джордж Вашингтон. Он попытался перевербовать моряка и привлечь его к строительству американского флота: ведь тот был английским офицером, но не англичанином (им американцы не доверяли до самого конца XIX столетия). Крузенштерн отказался. Переубедить его, возможно, могло бы только предложение похода в Юго-Восточную Азию, а туда американцы добраться еще не могли. 1796 году Крузенштерн едва избежал трагической судьбы: возвращаясь в Англию на фрегате Cleopatra, у ирландских берегов он повстречал французский линейный корабль, оказавшийся внезапно так близко, что были слышны голоса вражеской команды. Уйти от более быстроходного противника фрегат не мог, а линейный корабль мог позволить себе выбор — разнести Cleopatra в щепки артиллерией или взять на абордаж, используя преимущество высокого борта и большой команды. К счастью для русского моряка, французы сами так растерялись от встречи, что не успели никак отреагировать.

Окно в Азию

Благополучно добравшись до Англии и услышав новости о воцарении в России Павла I, Крузенштерн стал через знакомых пробивать себе новое назначение на корабль, пока царь-сумасброд не разрушил союз и не отозвал стажеров. Мечтой офицера все так же была Юго-Восточная Азия, места славы многих первооткрывателей. Туда англичане иностранцев не пускали, зато Крузенштерну удалось найти на линейном корабле Reasonable, который шел в Южную Африку, место для себя, Лисянского и Баскакова. В Кейптауне ему наконец удалось то, к чему он шел всю жизнь. Туда зашел захваченный у французов фрегат Oiseau, чья британская команда почти вся вымерла от болезней на пути в Калькутту. Такой анонс, услышанный от капитана, Крузенштерна не смутил, и вся троица отправилась служить на трофейное судно. Правда, когда выяснилось, что Oiseau держится на плаву лишь благодаря работе откачивающих воду помп, и что при первом же шторме корабль отправится не в Калькутту, а на дно, Лисянский и Баскаков немедленно забрали багаж и вернулись на Reasonable. Возможно, их примеру последовал бы и Крузенштерн, если бы друзья не сбежали без него, а на следующий день его не встретил капитан и не стал нахваливать за смелость. Несмотря на чудовищное состояние, Oiseau пережил шторм у аравийских берегов и встал на ремонт в Калькутте. Там обнаружилось чудо, в которое никто никогда бы не поверил, если бы посмотреть его не стянулся весь город — в днище корабля зияла огромная пробоина, из-за которой он неминуемо должен был потонуть. Но ее заткнула большая коралловая глыба. Прослужив какое-то время в Бенгальском заливе, Крузенштерн отпросился у капитана в отпуск, отправившись в вольное плавание сначала в Малакку (Малайзия), а затем добравшись до китайского Кантона (Гуаньчжоу). Все это время он осмыслял свой морской опыт и думал, как применить его на практике. Он видел, что господство над миром кроется не в пушках и линейных кораблях. Кроется оно в морской торговле: на его глазах британские, голландские и португальские мореплаватели делали целые состояния, как лично для себя, так и для государства. Особенно важным моментом для моряка был заход в Кантон стотонного брига с Аляски, везущего груз меха на 50 тысяч пиастров — годовой доход десятка крупных колониальных землевладельцев.

Зачем нужны кругосветные плавания?

Тогда в голове Крузенштерна окончательно оформилось то, над чем он работал непрерывно, начиная с периода каперства в Атлантике. Он разработал проект, который подразумевал вступление России в состязание с крупнейшими морскими державами. Для начала было необходимо закрепиться на Дальнем Востоке и Аляске, куда сухопутный путь был абсурдно труден. Чтобы добраться туда, весной выезжали из Москвы и ехали на восток, меняя лошадей каждые 100 верст. В июле добирались до Урала, в августе пересекали Обь, а с первым снегом добирались до Иркутска. Здесь зимой ехали на санях по замерзшей Лене в Якутск, где переживали весну и половодье. В июне отправлялись оттуда на оленьей упряжке, и осенью оказывались на Камчатке, где снова ставали на зимовку. Лишь следующим летом путешественник отправлялся на Аляску, где набирал груз меха и начинал обратный путь. Можно только представить себе, сколько оленьих упряжек потребуется, чтобы разгрузить один стотонный бриг. Разумеется, такая торговля была едва ли выгодной, а многие шкурки вообще гнили по дороге. Крузенштерн предлагал России развернуть крупный океанский флот, чтобы снабжать Дальний Восток морем и торговать с ним, идя вокруг Африки и Азии. Эта база позволила бы навязать конкуренцию английским и другим европейским купцам в мировом океане, но для начала следовало научиться стабильно совершать кругосветные плавания. Это же невозможно сделать, если Морской кадетский корпус останется клоповником и пристанищем садистов, которые путают обучение и наказание. И разумеется, путь туда должен был быть открыт как можно более широкому кругу лиц, а не только дворянам. Проведя за границей шесть лет и вернувшись в Петербург в 1799 году, он начал продвигать свой проект кругосветного плавания, но Павел I отмахнулся от его идей как от «глупой писанины». Успеха удалось достичь лишь в царствование Александра I: война с Наполеоном требовала огромных средств, а план Крузенштерна подчеркивал коммерческую необходимость дальних походов: ведь другие державы живут за счет морской торговли, а Россия, несмотря на наличие технической возможности, не участвует в ней исключительно «по собственному нерадению». Царю Александру идея понравилось, и он одобрил исследовательскую экспедицию для ее реализации. Она вошла в историю как первое русское кругосветное плавание 1803-1806 годов. Руководили ей Крузенштерн и его старый друг Лисянский. По многим причинам превратить Россию в великую морскую державу не удалось, но ходить на Дальний Восток и на Аляску русские корабли начали регулярно. И хоть Аляску в середине XIX века пришлось продать из-за возросшего давления США и Великобритании, с тех пор России был открыт морской путь в свои азиатские владения. В конечном итоге под конец карьеры Крузенштерн вернулся в родной Морской кадетский корпус, но уже в статусе директора и вице-адмирала. Помня о тяжелых проведенных там годах, он затеял капитальные реформы: сделал ремонт, уволил самых нерадивых преподавателей, закупил современные учебные модели и пособия, позвал читать лекции ученых, непрерывно находился в контакте с учениками. Обогнувший земной шар бывший корсар настаивал, что в первую очередь при воспитании будущих офицеров надлежит заботиться о нравственности и дисциплине, причем под последним подразумевалось не внушение страха перед избиением, а формирование мотивации к службе и уважения к себе и своему делу. 24 августа 1846 года адмирал скончался от инсульта и был похоронен в лютеранском Домском соборе Ревеля, рядом с адмиралом Грейгом, под началом которого Иван Федорович пошел в свой первый бой. Едва ли найдется много людей, чьи мечты юности были бы столь амбициозными и кто смог бы воплотить их настолько полно, как Крузенштерн.