Новая экспозиция Эрмитажа «Джованни Больдини. Художник Belle Époque» посвящена одному из самых известных великосветских портретистов рубежа XIX-XX веков. После эксцентричного провокатора Фабра, шокировавшего консервативную публику чучелами животных и работами из человеческой кости, горожанам предъявили «приятного во всех отношениях» живописца. На четвертом этаже Главного штаба возник островок благополучной жизни: роскошные дамы в модных нарядах, осанистые джентльмены, красивые интерьеры и «пригламуренные» натюрморты. — Это выставка художника, которого и сегодня в России мало знают, — сказал «Известиям» директор Эрмитажа Михаил Пиотровский. — Не сомневаюсь, она станет открытием для петербуржцев. Несколько лет назад экспозиция итальянских полотен XIX века имела неожиданный для нас большой успех у массовой публики. В этом важная миссия нашего музея: открывать имена, давать им второе рождение, а не только выставлять то, что уже десять тысяч раз видели. Впрочем, в России Больдини все-таки видели. В конце позапрошлого века в Северной столице проходила Итальянская выставка с его участием. Были у художника и русские заказчики, в том числе граф Зубов. — Неизвестны обстоятельства, при которых в 1913 году был создан портрет Сергея Платоновича Зубова, но картина находилась в особняке на Исаакиевской площади, в нынешнем здании Российского института истории искусств, — рассказала «Известиям» научный сотрудник института Тамара Исмагулова. — Когда граф после революции эмигрировал и женился на очень богатой женщине, они собирали коллекцию русского искусства. С целью вернуть портрет кисти Больдини, остававшийся в особняке, обращались к директору Русского музея Василию Пушкареву, но на Исаакиевской портрета уже не было. Его обнаружили несколько лет назад в Московском Историческом музее, где он хранился анонимно, неопознанным. Это полотно могло бы стать эксклюзивом выставки, однако в Эрмитаже оно не представлено, как и знаменитые портреты великих современников Больдини: Джузеппе Верди и Сары Бернар. Уклон экспозиции — особый: наметить идеал женской красоты, образ прекрасной дамы Belle Époque. Очевидны здесь приметы салонной живописи: модели, как правило, смотрят на зрителя, будто позируя, и художник явно их приукрашивает. При этом если лица выписаны четко, то кисти рук - заведомо небрежно; к тому же оставлены смелые штрихи, волнообразные росчерки, придающие изображению динамику. Иногда эти «спецэффекты» напоминают об инструментарии фотошопа, а сами портреты кажутся красивыми «фотопринтами». Вспомните переливы розового атласа - и вот вам типичная для художника цветовая гамма. Показательны и названия картин, рассчитанных на массовое восприятие. «Фейерверк» — озаглавлен женский портрет 1890 года. "Жемчужина и раковина" — еще более претенциозное название картины, где спинка дивана уподоблена раковинной створке, а возлежащая на нем пышная дама — жемчужине. Правда, это картина не самого Больдини, а художника его круга Джузеппе Де Ниттиса. Иногда Больдини, сделавшего себе имя на портретах богатых и знаменитых, сравнивают с Валентином Серовым, но разница между ними существенна - у Серова даже парадные портреты "дышат" и порой исполнены иронии по отношению к моделям. Выставка итальянского художника разместилась рядом с залом, где представлены Матисс и Пикассо. После них хочется сказать о Больдини словами чеховского Треплева: «Мило, талантливо... но... после Толстого или Зола не захочешь читать Тригорина». С другой стороны, такое соседство расширяет представление об эпохе, позволяя иначе взглянуть на ту же великую французскую коллекцию Эрмитажа.
