Нецензурные проблемы российского театра

Почти месяц тому назад прозвучала речь Константина Райкина о цензуре. На следующий же день десятки СМИ обратились ко мне, вероятно, как и ко многим моим коллегам, за комментариями. Я считал, что пройдет день-два, и об этом забудут, как забывают обо всех наших псевдокрупных «событиях», которые сильно отвлекают от действительно важных и серьезных проблем — экономики, войны, социальных бедствий. Тем более что проблема, поднятая Константином Аркадьевичем, — вообще не проблема: ну нет у нас цензуры сегодня! Однако не тут-то было: тема не утихает. Собираются круглые и квадратные столы, худсоветы, в том числе в министерстве, редакциях, СТД. Мифическая проблема материализуется на глазах. Буквально вчера мне позвонил телевизионный ведущий с канала ОРТ и радостно пригласил на съемки очередного ток-шоу по обсуждению выступления Райкина. На днях собрался «большой хурал» в СТД, на который специально прилетели театральные деятели аж из Сибири. Такое впечатление, что кому-то очень нужно потратить огромные усилия деятелей российского театра и культуры в целом на обсуждение придуманной проблемы. Тем более что сам Константин Аркадьевич все свои вопросы решил уже на следующий день, встретившись с министром. Они, как известно, обменялись извинениями, и, что самое главное, встреча закончилась полным удовлетворением финансовых притязаний режиссера. Я ни в коем случае не ставлю под сомнение искренность и мотивированность выступления своего коллеги. Когда артист, режиссер, театральный деятель уровня Райкина привлекает внимание к любой теме нашей культуры, то на это следует реагировать. Что и сделал министр культуры, поступив грамотно и внятно: позвал Райкина и договорился с ним. Зато некрасиво поступил секретарь СТД Евгений Стеблов, который собрал конференцию в СТД и объявил выступление Райкина истерикой. Причем в отсутствие самого Райкина. Еще он предположил, что Аркадий Райкин огорчился бы тому, что его сын построил коммерческий «Райкин-Плаза». А у меня есть подозрение, что он был бы вовсе не против. Но это все суета, которую можно было бы назвать бессмысленной, если бы не была она вредной. Вредной! Потому что в нашей культуре существуют реальные глобальные проблемы, которые следовало бы решать Союзу театральных деятелей (из которого, кстати говоря, лично я вышел лет двадцать назад) вместо этого… скажем так, галдежа. Мы в основном нашу театральную жизнь определяем по Москве и Петербургу. Иногда в столицу приезжают театры из провинции, номинированные на «Золотую маску». И, как правило, это спектакли известных мэтров или — в редких случаях — экспериментальные «всплески» молодых постановщиков. Но эти отдельные события не отражают системы. Театральная провинция живет своей жизнью, со своими правилами, нередко антикультурными. Более 90% театров в регионах управляются директорами, а не худруками. А потому жизнь театра определяется вкусами и уровнем директора. Получают эту должность по-разному. Иногда это бывшие артисты, чаще не самые талантливые. Нередко люди в театр приходят вовсе из другой сферы. Чаще всего это назначенцы местных правительств, которые мотивированы лишь одним: экономическим выживанием. Губернаторы, которые финансируют театры из местного бюджета, за редким исключением, интересуются искусством в последнюю очередь. Директора становятся князьками, решающими все: кто получит главную роль, какая пьеса будет ставиться, какого режиссера приглашать, пополнять ли труппу молодыми артистами. Не случайно исчезла театральная биржа… Я все это знаю очень хорошо, так как руковожу заочной режиссерской мастерской в ГИТИСе, где обучаются преимущественно студенты из провинции, уже работающие в российских театрах. В прошлом году у меня защищались восемь дипломников-режиссеров — все очень талантливые. И вот вам свежая картина. Тверской академический театр драмы с выдающимся худруком Верой Андреевной Ефремовой. Там поставил замечательный спектакль «неУДОбные» Александр Павлишин. Я тут же порекомендовал этот спектакль для участия в фестивале «Театр. Чехов. Ялта». Но, оказывается, вопрос участия или неучастия в фестивале решается директором. И директор решил не участвовать. Владимир. Прислал во Владимирский театр молодую актрису, которую увидел в Омске. Настоящая лирическая героиня, хорошо поющая. Договорился с директором. Артистка прилетела в Москву из Омска, затем на электричке приехала во Владимир. Два часа просидела под дверью директорского кабинета. Но у директора так и не нашлось времени послушать ее. В конце концов он объявил ей, что ему артисты не нужны. Рязань. Увидел отличный спектакль Сергея Гука в Рязанском театре драмы, на который хорошо продаются билеты, вышли хвалебные рецензии. Спрашиваю у директора: собираетесь ли еще его пригласить на постановку? Ответ: «Пока не вижу необходимости». Брянский театр. Евгений Кочетков ставит спектакль «Последняя лента Крэппа». Спектакль стильный, художественный, готовый к представлению на премии и фестивали. Был сыгран в Брянске дважды, больше не идет: таково решение директора. Белгород. Уже более сорока лет театром имени Щепкина руководит Виталий Слободчук. Называется худрук, хотя по сути — классический директор. Отправил к нему двух своих белгородских студенток — Оксану Половинкину и Оксану Погребняк, которые создали в Белгороде свои молодежные театры. Была мысль, что ему интересно будет посмотреть работы своих молодых землячек — на перспективу дальнейшего сотрудничества. Но нет. Его это совершенно не интересует. Киров. Был там театр чудовищный, полностью разваленный в творческом отношении. Пару лет назад «Школа современной пьесы» приехала туда на гастроли. Принимал нас губернатор Никита Белых, находящийся ныне под следствием. Я рекомендовал ему своего талантливого ученика Константина Солдатова в качестве нового главного режиссера, способного возродить театр. До этого Солдатов поставил талантливые спектакли в Калужском областном театре драмы. Но не пришелся ко двору тамошней дирекции. Белых его позвал. Всего за год театр преобразился: обновился репертуар, в театр пришла публика, спектакли номинированы на премию «Золотая маска», артисты вошли в рабочий режим… Но недавно Костя позвонил мне: новый губернатор сильно срезал бюджет театра на этот год. И я отлично знаю, что будет: театр имени Кирова вновь превратится в площадку, на которой какой-нибудь ушлый директор будет прокатывать пошлую антрепризу, используя столь же выгодные, сколь и непрозрачные финансовые схемы. Потому что так делается в большинстве провинциальных городов, где директора занимаются не искусством, а прибыльным бизнесом, впаривая населению безвкусный, низкопробный продукт. Ну и кто цензоры в этих городах?.. В Москве тоже есть проблема. Как член кафедры режиссуры и худрук программы «Класс молодой режиссуры» я регулярно вижу работы режиссеров-дебютантов. Могу утверждать, что сегодня у нас выросло поколение талантливейших молодых режиссеров. В то же время в Москве есть некоторое количество театров, которые находятся в глубоком застое. И все это понимают, потому что существуют четкие критерии, по которым видно, есть у худрука живая творческая программа или он из последних сил удерживается на плаву. Нужно ввести практику рекомендаций от худруков театров, действующих режиссеров, руководителей курсов в театральных вузах молодым режиссерам, с которыми Департаменту культуры следует заключать трехлетние контракты на художественное руководство такими вот «умирающими» театрами. Нужно дать им возможность предъявить творческую программу и реализовать ее. Не закрывать финансирование агонизирующего театрального организма, а вдохнуть в него новую жизнь. Считаю, что вот это — глобальная, стратегическая тема, которую нужно обсуждать, освещать в СМИ, по поводу которой имеет смысл собираться, спорить, отстаивать свою позицию. Но мы тратим время на высосанные из пальца проблемы. И еще… В нашей жизни нередко возникают реальные острые моменты, которые тем не менее не становятся предметом бурных дискуссий. Не собрались мы по поводу Театра.doc, лишившегося помещения; ни разу не вышли на демонстрацию по поводу абсурдной, если не сказать, преступной ситуации с великим режиссером Анатолием Васильевым, который не имеет в Москве творческого пристанища; не митинговали в защиту проекта «Открытая сцена»… Зато очень возбудились по вопросу приснившейся цензуры. А цензура сегодня проявляется вовсе не запретах, а в том, что постепенно обществу становится не нужным культурный мыслящий человек. И вместо того, чтобы бороться с этим, мы «шумим, братцы, шумим»…