Был бы лучшим оперным певцом

Открыть имена новых Шаляпиных и Лучано Паваротти, Пласидо Доминго и Монтсеррат Кабалье — такую задачу ставит перед собой музыкальный проект «Большая опера».Художественный руководитель и режиссер «Геликон-опера» Дмитрий Бертман — неизменный член жюри конкурса, в котором принимают участие молодые исполнители и студенты последних курсов консерваторий. Сразу после записи одного из выпусков корреспондент «Вечерки» встретилась с ним и задала несколько вопросов — о проекте и не только… — Чем отличается четвертый сезон «Большой оперы» от предыдущих? — Во-первых, в этом сезоне участвуют певцы из разных стран. То есть проект стал международным. Во-вторых, увеличилось количество программ, теперь их двенадцать. В-третьих, появилась программа, в которой жюри не работает вообще. Конкурсанты могут, не переживая о баллах и выбрав жанр по собственному усмотрению, спеть то, что им нравится, то, в чем они будут наиболее убедительны. Это хорошие отличия. Но есть одно плохое: ушла от нас Елена Васильевна Образцова, по которой я очень скучаю, о которой часто вспоминаю. Она — большой профессионал, очень добрый человек и большой мой друг. Очень Елены Васильевны не хватает. Знаете, я иногда буквально слышу ее интонацию, голос. Все равно считаю, что она с нами. И здесь, в студии, тоже… Наш проект стал намного «богаче». Какие потрясающие декорации! Какая возможность съемки! В этом году замечательная ведущая Сати Спивакова. Мне очень нравится, как она работает, да еще в дуэте с Андрейсом Жагарсом… Конечно, очень жаль, что нет с нами и Святослава Игоревича Бэлзы, который был ведущим первого проекта. Так вот Андрейс мне его даже напоминает — ростом, статью. И меня очень радует, что этот проект любим на канале «Культура», что он не является, знаете, таким… остаточным. Это когда — мы, мол, занимаемся этим, этим и этим, а опера где-то в хвосте плетется. Нет, это приоритетный проект. И замечательно, что он стал рейтинговым. Другие каналы даже стали ревновать. Мне иногда звонят друзья, на них работающие, которые говорят: «Ну, что же вы отнимаете у нас зрителя?» О чем это свидетельствует? О том, что людям интересна опера, что такой конкурс им нужен. — Однако не так-то просто понять и полюбить этот вид искусства со всеми его условностями. У меня, например, не получилось. Как сделать так, чтобы ребенок проникся оперой и потом всю жизнь радовался встрече с ней? — Начну с того, что оперное искусство — самое современное искусство сегодня, и я счастлив, что дожил до такого времени, когда могу с полным основанием это говорить. Я помню, что, когда учился, когда только начинал работать, все вокруг говорили: опера — это элитарное искусство, его не все понимают, нужна специальная подготовка... Утверждаю: это не так. В наш театр ходит самая разная публика, и никто не уходит разочарованным, и люди потом приходят снова и снова. А что касается ребенка... Без ложной скромности скажу: приведите его в «Геликон-оперу». Обещаю: он подсядет на наши спектакли и станет оперным фанатом. — Но вы-то стали им еще до того, как начали руководить театром… — Начнем с того, что я пианист. Учился в музыкальной школе и с детства по нескольку раз в неделю ходил с мамой на фортепианные и симфонические концерты. А музыкальное образование — важная основа. И оперу я полюбил… за кулисами. Так получилось, что родители сначала привели меня в драматический театр, в ТЮЗ. Мне было четыре года, спектакль-сказка вызвал у меня бурю эмоций, но... В антракте родители завели меня за кулисы — и все чары рассыпались! Дело в том, что там я увидел дядю Володю, который приходил к нам в дом: оказалось, что Баба-яга, которую я только что видел на сцене, это он. Я начал смеяться. И все! Меня как зрителя театр уже не мог очаровать. Дальше, приходя на спектакли, в том числе на оперные, я уже стал просто смотреть, кто как поет, кто в какую кулису зашел и так далее. То есть пытался понять, как все придумано и исполнено. И когда стало ясно, что я хочу заниматься именно оперным театром, а это произошло еще в детстве, я все время переживал, что не могу петь. Если бы я был певцом, я был бы лучшим певцом! Даю гарантию. Я, может быть, не лучший режиссер, но певцом был бы лучшим. — Откуда такая уверенность? — Потому что я так это люблю! Сейчас, когда сижу в жюри, я пытаюсь передать молодым певцам то, чему учили меня мои педагоги, увлечь моей верой, в правоте которой не сомневаюсь. Я, например, считаю, что это ужасно — иллюстрировать текст. А некоторые исполнители уверены, что если он поет слово «грустно», то и спеть это следует грустно. Меня же учили, что надо играть мысль. Здесь же все как в жизни: иногда мы произносим одно, а думаем совсем о другом. И вот эта сложность для меня гораздо интереснее плоского иллюстрирования. Мне кажется, это доказали такие исполнители, как Федор Шаляпин, Мария Каллас, Чечилия Бартоли, Тереза Стратас. Эти оперные артисты фантастически владеют искусством передавать глубину и противоречивость человеческих чувств. И если кто-то из певцов-конкурсантов прислушается к моим советам, то они откроют для себя совершенно новую оперу. ДОСЬЕ Дмитрий Александрович Бертман — театральный режиссер, народный артист России, худрук театра «Геликонопера». Родился 31 октября 1967 года в Москве. В 1990 году создал музыкальный театр «Геликон-опера», получивший статус государственного. Сегодня это один из самых востребованных оперных российских коллективов. 2 ноября 2015 года открылась историческая сцена Театра на Большой Никитской.